Вспомню маму, крашеную елку,

Синий вечер, дрёму паутин,

За окном ночующую галку,

На окне любимый бальзамин,

Луговин поёмные просторы,

Тишину обкошенной межи,

Облаков жемчужные узоры

И девичью песенку во ржи:

Узкая полосынька

Клинышком сошлась —

Не вовремя косынька

На две расплелась!

Развилась по спинушке,

Как льняная плеть,—

Не тебе, детинушке,

Девушкой владеть!

Деревца вилавого

С маху не срубить —

Парня разудалого

Силой не любить!

Белая березынька

Клонится к дождю...

Не кукуй, загозынька,

Про мою судьбу!..

Но прервут куранты крепостные

Песню-думу боем роковым...

Бред души! То заводи речные

С тростником поют береговым.

Сердца сон, кромешный, как могила!

Опустил свой парус рыбарь-день.

И слезятся жалостно и хило

Огоньки прибрежных деревень.

<1908>

44. Поэт

Наружный я и зол и грешен,

Неосязаемый — пречист,

Мной мрак полуночи кромешен,

И от меня закат лучист.

Я смехом солнечным младенца

Пустыню жизни оживлю

И жажду душ из чаши сердца

Вином певучим утолю.

Так на рассвете вдохновенья

В слепом безумье грезил я,

И вот предтечею забвенья

Шипит могильная змея.

Рыдает колокол усопший

Над прахом выветренных плит,

И на кресте венок поблекший

Улыбкой солнце золотит.

<1909>

45. Предчувствие

Посвящается Е. Д.

Пусть победней и сумрачней своды,

Глуше стоны замученных жертв,

Кто привидит грядущие годы,

Тот за дверью могилы не мертв!

Не тебе ль эту песню, голубка,

Я в былом недалеком певал:

Бился парус... Стремительно шлюпка

Рассекала бушующий вал.

И так много кипело отваги

В необъятной, как море, груди.

Мы с тобою, как вещие маги,

Прозревали миры впереди.

Не хотелось к утесу причалить...

Всё лететь по волнам без конца,

Чтобы явью земли не печалить

Твоего дорогого лица.

В дни потерь и большого унынья

Я глухое предчувствье таю,

Что волнам приобщила стихия

Обреченную душу твою.

Что желанью тревожному вторя,

Как навеки прощальный поклон,

Долетит до родимого моря

Твой предсмертный, рыдающий стон.

<1909>

46

Путь надмирный совершая,

Посети меня, родная,

И с любовью

К изголовью,

Как бывало, — припади.

Я забуду смерти муку,

В жизни скорую разлуку,

Прозревая,

С верой чая,

Кущи рая впереди.

Не отринь меня, Царица,

Ангел, Дева, Дух и Птица,

Одиноким не оставь!

Предавая тело Змею,

Я затишья вожделею

Кипарисовых дубрав.

Нераздельные судьбою,

Мы увидимся с Тобою

Средь лазоревых полей.

И, грозя кровавым жалом,

На триумфе запоздалом

Зашипит тлетворно Змей.

<1909, 1912>

47. Прельщение

Не надо тишины, она для нас смертельна,

Для солнца наших душ — как сумрак гробовой...

А с горней высоты, волнующе свирельна,

Несется песнь любви и радости живой;

И вечер золотой над миром пламенеет,

Расплеснутым вином кровавится лазурь.

Прельщенная душа,— она уж не жалеет,

Что злая тишина смежила крылья бурь,

Что камни берегов обломками покрыты,

Погибшего в борьбе родного корабля,

Отважные пловцы безжалостно убиты,

И ржавеют на дне Надежды якоря...

Но запад догорит. Звончей победной стали

Ударится прибой о скалы на ходу.

И Господа рука прельщение в скрижали

С Адамовым грехом запишет наряду.

<1909>

4

8Сердцу сердца говорю:

Близки межи роковые,

Скоро вынесет ладью

На просторы голубые.

Не кручинься и не плачь,

Необъятно и бездумно,

Одиночка и палач —

Всё так ново и безумно.

Не того в отшедшем жаль,

Что надеждам изменило,

Жаль, что родины печаль

Жизни море не вместило,

Что до дна заметено

Зарубежных вьюг снегами,

Рокоча, как встарь, оно

Не заспорит с берегами.

<1909>

49

Вы, белила-румяна мои,

Дорогие, новокупленные,

На меду-вине развоженные,

На бело лицо положенные,

Разгоритесь зарецветом на щеках,

Алым маком на девических устах,

Чтоб пригоже меня, краше не былб,

Супротивницам-подруженькам назло.

Уж я выйду на широкую гульбу —

Про свою людям поведаю судьбу:

«Вы не зарьтесь на жар-полымя румян,

Не глядите на парчовый сарафан.

Скоро девушку в полон заполонит

Во пустыне тихозвонный, белый скит».

Скатной ягоде не скрыться при пути —