– Так. Сегодня в восемь. У меня, – он не спрашивал, а утверждал.
Я облизал губы, чтобы привлечь его взгляд, и предложил:
– Это еще так долго. Может, найдем здесь пока тихое местечко? Посмотришь, как я выгляжу на коленях.
Если он и был близок к тому, чтобы согласиться, то ничем себя не выдал. Вместо этого он толкнул меня ногой под столом, что я воспринял как абсолютно заслуженное предупреждение.
– Я сказал, сегодня в восемь, Роб. Если бы мне требовался минет, я бы сказал тебе переместить свою задницу в триста двадцатую аудиторию. Больше не заставляй меня повторять дважды.
Мое лицо все еще горело, но уже не от смущения, а от возбуждения. Это была новая игра; я быстро учился правилам и проверял его, испытывал на прочность, нащупывал границы допустимого, как для него, так и для себя.
Так, я, видимо, двинул фишку слишком далеко вперед и должен извиниться. Четыре простых слова мгновенно сложились у меня в голове в готовую фразу, и я прошептал ее как признание, опустив глаза и пытаясь подавить в себе протест – почему я это делаю, я же такого не…
– Да, сэр. Прошу прощения.
Меня буквально подбросило от возбуждения. О господи, твою мать, как же горячо говорить это и видеть, как в нем поднимается ответное желание, узнаваемый голод.
– Нетерпеливый, – сказал он с упреком, но при этом легко постучал носком по моему ботинку, кожа по коже, и это прикосновение я ощутил, как ласку.
****
Квартиру освещали два светильника, вмонтированных в пол, и колеблющееся пламя свечей, горевших в большой стеклянной чаше на журнальном столике. В углах залегли тени, делая помещение меньше. Но я почти ничего этого не видел; центром моего внимания был Джейми. Его волосы были собраны в хвост кожаным шнурком; одет он был в простую белую футболку и джинсы, местами вытертые до почти такого же белого цвета. И он был босиком. Никаких черных кожаных ботинок – вообще никакой кожи. Стало быть, играем без униформы. Я так и вообще не собирался долго оставаться одетым; пока же на мне были черные джинсы и футболка, наиболее близкая по цвету к сиреневому из всего, что нашлось в моем гардеробе. Не знаю, поймет ли он намек.
Он медленно оценивающе оглядел меня, и я не отвел глаз, уже в предвкушении.
– Не передумал? Будем играть… со всеми прибамбасами?
Я кивнул. С прибамбасами? Интересное выражение.
– Ну да, конечно. А ты что нервный-то такой? У тебя, вроде, все должно быть под контролем.
Он ужасно мило сморщился, но потом, видимо, сообразил, что эта гримаса делает его раза в два моложе, и постарался придать лицу более расслабленное выражение.
– Что-то мне подсказывает, что, если я запорю сегодняшний вечер, второго шанса у меня не будет. А если придется слишком много идти на компромисс, мне самому это не доставит радости. Так что, да, я нервничаю, но давай я просто начну по своему усмотрению, а ты, если поймешь, что я делаю не то, и тебе это не в кайф, просто скажи. Лучше так, чем продолжать и совсем сбить нужное настроение.
– Согласен.
Он пошел к дивану, и я автоматически двинулся за ним. Мы сели рядом, но не касаясь друг друга, отчего предвкушение стало еще сильнее. Я и раньше отмечал его энтузиазм и готовность пуститься с места в карьер.
– У меня есть одна идея, которую я хочу попробовать с тобой. Ничего такого – ни боли, ни бондажа, – но чуть интереснее, чем обычный трах. Только ты должен позволить мне контролировать сцену.
Я даже позавидовал его способности спокойно говорить то, что он думает, и просить о том, что хочет получить. Он приглашал меня разделить его фантазию – как будто протягивал подарок, и, хотя я еще не знал, что там, в коробке, сам жест был, безусловно, хорош.
– Окей. Я сказал тебе, что готов попробовать, и я не передумал. Если мне не понравится, я ничего не теряю, кроме пары часов.
Он усмехнулся.
– Тебе понравится. Ладно, слушай, прежде чем мы начнем, меня тут попросили сделать пару артов по фотографиям для одного журнала – статья о винтажном гей-порно. Знаешь, как Том оф Финланд2 работал? Ну вот, они считают, что это будет интересно и в тему.
Я слегка обалдел от того, как он вдруг ни с того ни с сего переключился на работу, но, когда до меня дошло, что именно он сказал, я сообразил, что это не пауза перед игрой. Это вводный раунд. А рисунки Финланда я обожал еще с тех пор, как подростком наткнулся в букинистическом на его книжку, – эти невероятных размеров стоящие члены, мускулы, кожаные вещи... Реакция моя была простой и грубой: я дрочил, пока не натер член и не потянул запястье. Такого со мной больше не случалось до тех пор, пока я не обнаружил, что шелк и кружева заводят меня ничуть не меньше, чем запах и текстура кожи.
Интересно, он говорит о настоящем заказе, или это легенда для ролевой игры? Неважно.
– Да, я слышал, что он рисовал с фотографий.
– Ты бы ему подошел. Как модель.
– Ага, если б у меня член был сантиметров на пятнадцать длиннее.
Мы оба рассмеялись, а потом Джейми снова посерьезнел.
– Полностью обнаженным позировать не придется, по крайней мере, не в анфас, но, как ты понимаешь, некоторые участки тела надо будет показать. Мы с тобой договоримся. И да, я заплачу, конечно, по стандартной ставке, устроит? У тебя обычные расценки?
Фотомодель?.. А что, я мог бы быть фотомоделью. Никогда не пробовал, правда, но подыграть можно.
– По стандартной устроит. И я не против демонстрировать некоторые… участки. Мой агент тоже не возражает, если сделано будет со вкусом.
Я поднял руки, откровенно позируя перед ним, делая вид, что не замечаю восхищения в его глазах.
– Ладно, чувак, я все понял. Давай. Мне свои шмотки снимать, ты, небось что-то другое на меня оденешь?
Я стянул с себя футболку и бросил ее на спинку дивана.
– Или ты хочешь сначала поиграть, а работать потом?
Восхищенный взгляд приобрел стальную жесткость. Так, понятно, я слегка переборщил.
– Мне не нравятся слишком самостоятельные модели, – сказал Джейми. – Фотосессией руководит один человек, и этот человек – я.
Я потупился, смущенно поглядывая на него сквозь ресницы.
– Покажи-ка мне, как сильно тебя увлекает эта идея. Встань.
Я сглотнул. Это, конечно, была игра, но это не значило, что я вру. Я был уже возбужден, и у меня стоял, и мне не требовалось даже расстегивать ширинку, чтобы ему это показать.
– Ты не умеешь четко выполнять указания, – заметил Джейми, поскольку я не двинулся с места. – Такие модели не остаются в этом бизнесе надолго. Они очень быстро зарабатывают репутацию «трудных», и их перестают приглашать, как бы они ни просили. Я как-то видел, как один такой красавчик отсасывал трем мужикам подряд, чтобы ему только дали шанс прийти на пробы, и он сосал, пока у него все губы не распухли, а из глаз не потекли слезы. А они потом еще несколько часов с ним развлекались, заставляли сниматься в идиотских позах и похабных костюмах, унижали по-всякому, а потом все равно отказали. Ты до такого хочешь докатиться, а, Роб?