Был каждый меч свободно обнажаться?..

     Катилина :

Когда копался он в утробе вражьей,

Как авгуры во внутренностях птиц...

     Цетег :

Когда отца мог сын убить, брат - брата...

     Катилина :

И быть за это награжден; когда

Вражда и злоба удержу не знали...

     Цетег :

Когда, напыжась, чтоб страшней казаться,

По улицам убийство шло, и кровь,

Река которой уносила трупы,

Ему до самых бедер доходила;

Когда от смерти не могли спасти

Ни пол, ни возраст...

     Катилина :

Ни происхожденье...

     Цетег :

Когда она косила и детей,

Стоявших только на пороге жизни,

И хилых стариков, чьи дни природа

Не прерывала лишь из состраданья,

И дев, и вдов, и женщин, плод носивших,

Всех...

     Катилина :

Кто виновен был уж тем, что жил.

Считали мы тогда, что слишком мало

Лишь тех, кто нам опасен, убивать.

Одних мы истребляли для наживы,

Других же - просто, чтобы счет был ровным.

     Цетег :

В ту пору был косматому Харону[23]

Потребен целый флот, а не ладья,

Чтоб тени всех усопших в ад доставить.

В утробе хищников не умещались

Тела, из коих душу страх изгнал,

И с трупами лежали вперемешку

Те, кто, спасаясь, на бегу упали.

     Катилина :

Вернется это время. Нужно только,

Чтоб третий из Корнелиев - Лентул

Взял в Риме власть.

     Лентул :

Сомнительное дело!..

     Катилина :

Что?

     Лентул :

Я хотел сказать - оно неясно,

И речь о нем вести пока не стоит.

     Катилина :

Кто вправе усомниться в предсказаньях

Сивиллы, подтверждаемых к тому же

Священною коллегией жрецов?

     Лентул :

Но смысл любого предсказанья темен.

     Катилина : 

А этого, напротив, очевиден

И так обдуман, взвешен и проверен,

Что никаких иных истолкований

Не может быть.

     Лентул :

А сам в него ты веришь?

     Катилина :

Как верю в то, что я люблю Лентула.

     Лентул :

Да, авгуры твердят, что прорицанье

Относится ко мне.

     Катилина :

На что ж иначе

Была бы им наука?

     Лентул :

Цинна - первый...

     Катилина :

За Цинной - Сулла, а за Суллой - ты.

Да это же ясней, чем солнце в полдень!

     Лентул :

Теперь, когда по улицам иду я,

Все на меня внимательнее смотрят.

     Катилина :

Еще б им не смотреть! Зашла звезда

Как Цинны, так и Суллы. Каждый ищет

Глазами восходящее светило.

Цетег, да посмотри же на Лентула!

Вид у него такой, как будто он

Простер с угрозой скипетр над сенатом,

И ужас вынудил пурпуроносцев

Свои жезлы на землю побросать,

И пламя размягчило бронзу статуй,

И стон пенатов[24] возвестил, что в муках

Порядок новый родина рожает,

И кровью стены начали сочиться,

И камни пред крушеньем с мест сошли.

     Цетег :

Что толку! Нам не вид, а дело нужно.

     Лентул :

Я - лишь твое созданье, Сергий. К власти

Корнелия не родовое имя,

Не откровенья темные Сивиллы,

А Катилина приведет.

     Катилина :

Я - тень

Достойного Лентула и Цетега,

Чад Марса.

     Цетег :

Нет, я им самим клянусь,

Родитель мой - не он, а Катилина,

Чья доблесть столь безмерна, что земля

Ее вместить не может.

     (Голоса за сценой.)

Вот они.

Мы досыта теперь попустословим.

    (Входят Автроний, Варгунтей, Лонгин, Курий, Лек, Бестия, Фульвий, Габиний, другие заговорщики и слуги.)

     Автроний :

Привет, достойный Луций Катилина!

     Варгунтей :

Привет, наш Сергий!

     Лонгин :

Публию Лентулу

Привет!

     Курий :

И я приветствую тебя,

О третий из Корнелиев!

     Лека :

Привет

Тебе, мой Кай Цетег!

     Цетег :

 Не заменяют

Приветы дело...

     Катилина : 

Милый Кай, послушай...

     Цетег :

Иль лень, как колпачок на ловчей птице[25],

Глаза закрыла вам? Иль вы боитесь

Взглянуть в глаза нахмуренному дню?

     Катилина :

Лишь движимый заботою о деле,

Он вас бранит, друзья, за опозданье.

     Цетег

Предавшись сну и праздности, вы стали

Рабами собственных рабов!..

     Катилина :

Цетег!

     Цетег :

О души ледяные!

     Катилина :

Успокойся!

     Бестия :

Мы все поправим - лишь не горячись.

     Катилина :

Мой благородный Кай, ты слишком пылок.

     (К одному из слуг:)