Итак, они рассеялись по миру и делали людям «волшебные инъекции». Сначала безнадежно больным, потом всем подряд… потому что под конец все стали безнадежно больными.

— Вы сказали, что это далеко не все.

— Да. — Он сегодня слишком часто улыбается. Кажется, случилось что-то хорошее. Надеюсь, это никак со мной и моей кровью не связано. — Давай, порази меня своей дедукцией в очередной раз.

— Пас. — Бросила я, не желая его чем-либо поражать.

Хотя по правде, я просто боялась делать новые предположения.

— Но ведь это довольно просто. — Брат Лукас сделал изящный жест рукой. — Селекция. Скрещивание.

Санта-Мария, а я то думала, что хуже быть не может.

— Это что же получается… мы все частично та-такие же? — Я воззрилась на него, словно ожидала, что он будет меня в этом разубеждать.

Но ведь так оно и есть, точно. А если учесть, что глобальные катастрофы, ставящие под вопрос человеческое существование, уже имели место в истории, значит мы в энном поколении такие же.

Эта правда была невероятной… точнее, невероятно ужасающей.

Мужчина развел руками.

— Доля нашего сходства с современными людьми все равно ничтожно мала.

— Но все эти межрасовые браки, разве от них не рождаются полукровные? Я имею в виду, где гарантии, что родится именно человек, а не… не…

— Никаких гарантий нет. От процентного соотношения нашей крови в паре родителей, зависит будущий биологический вид их ребенка. Однако если даже малыш родится представителем нашего вида, он будет занимать низшую ступень среди нас, третью. Он будет отличаться от людей, правда не намного.

Мне не нравился этот урок биологии, но все же…

— Он тоже пьет кровь?

— О да. — Протянул значительно Каин.

— А что значат эти ступени… хотя нет. — Думаю, это я смогу узнать и у Франси. Сейчас мне нужно было уточнить другое. — Выходит, людей… настоящих людей не осталось? И когда-нибудь не останется даже таких как я? Так что ли?

Черт, мысль о том, что мой дедуля или моя бабуля были такими же, как он, разрывала шаблон.

Каин опять улыбнулся, так загадочно и… страшно. Наклонившись ко мне, мужчина размеренно сказал:

— Вот мы и подошли к самому главному вопросу, Мейа. В это даже мне трудно поверить… после всего что я видел… после этого ада… как же так получилось, что в мире остались люди? Настоящие, чистокровные люди, в теле которых не присутствует ген нашего вида, нет даже его следа, просто легкого флера. Смотря на тебя, начинаешь верить в чудеса.

Я опешила. От его близости, от его слов. Думаю, ему вновь нравился этот стук, который был попросту воплем моего испуганного сердца.

— Чистокровный… человек? Чудеса? — Повторила я едва слышно. — И что это должно значить?

— То, что я не практикую каннибализм.

Ах, вот оно что. Вероятно, пить кровь с привкусом своих собратьев — никогда не было пределом его мечтаний.

— За что боролись, как говорится.

— Иного способа спасти ваши крошечные, хрупкие жизни нет… — Он осекся, потому что перед его глазами была я, живая и чистокровная. — Неужели… Да, очевидно, так оно и есть. — Тихо сказал сам себе Каин, поднимаясь со своего места. Улыбка до сих пор играла на его губах, говоря о том, что его настроение стояло на границе между хорошим и отличным. — В любом случае, ты права: когда-нибудь людей не останется на земле. Но это не будет исчезновением вида, а скорее эволюционированием. — Все равно звучало весьма трагично. — Можешь считать, что Апогей был просто репетицией апокалипсиса. Возможно даже генеральной.

Это… отличная новость, м-да.

— Это обоюдоострый меч… я имею в виду, когда люди исчезнут, как вы будете выкручиваться из ситуации?

— Мне льстит твое беспокойство. — Да черта с два это было беспокойством, но я не стала его разубеждать. — Спешу тебя заверить, что это один из главных вопросов, который мы пытаемся решить.

Я пробормотала что-то вроде «ну-ну» ему вслед, когда мужчина направился из комнаты. И прикусила язык, когда он остановился.

— Совсем забыл. — Она развернулся, подошел и положил мне на тумбочку небольшую упаковку… сливочных пастилок. — Немного глюкозы твоей крови не повредит.

Я посмотрела на лакомство, потом на молодого господина.

Совсем забыл? Да брось, ты специально выжидал, чтобы оставить этот ненавязчивый знак внимания напоследок. Что-то вроде финального эффектного аккорда. Но тут я была с ним согласна, такую «глюкозу» я любила. Но пробормотала «спасибо», лишь когда дверь за ним закрылась.

Оказывается, все время нашей беседы Франси стояла за дверью, и вошла в комнату спустя пару мгновений после ухода Каина. Выражение ее лица говорило о том, что она вновь обрела равновесие, вернула себе железобетонный контроль и готова с новыми силами взяться за свою нелегкую работенку.

И конечно, когда я попыталась поднять тему «я-не-хотела-тебя-обидеть-прости-дебила», она быстро положила конец моим стараниям:

— Вы не сделали ничего, за что следовало бы извиняться.

Читай: извиняться нужно только за нарушение контракта, за рамками коего я абсолютно свободна.

Но к черту контракт, я чувствую себя виноватой, потому хочу попросить прощение. Именно так я и сказала хранительнице, которая поджав губы, кивнула. Прогресс!

Вздохнув, я свесила ноги с кровати.

— Франси… все что тут говорил господин Каин — правда?

— Вы сомневаетесь в истинности его слов?

— Пойми меня правильно, но при нашей первой встрече он представился братом Лукасом. — Стоит сделать выводы, как говорится.

И о чудо, Франси улыбнулась, ее лицо преобразилось, становясь таким же ясным, как солнечный итальянский день.

— Он говорил правду, госпожа. Вы — чистокровный человек, а это огромная редкость в наше время.

— То есть те, с кем он заключал раньше договоры, были… ну…

— Да, они были людьми с наименьшим содержанием наших генов в крови. — Она вздохнула, останавливаясь у окна. — Человеческая кровь не только утоляет наш голод, она и дает нам силу, делает нас бессмертными. Поймите, как вы важны для этого дома, и, пожалуйста, не делайте глупостей.

Она повернулась, давая понять — это самая настоящая просьба, а не угроза, как могло показаться. Я молча кивнула, проговорив:

— Никаких глупостей.

А потом, посмотрев туда же, за окно, где уже рассеивались тучи, я поверила в то, что именно эта минута станет началом отсчета нашей дружбы.

— Они ничем не пахнут. — Мой голос звучал удивленно и немного разочарованно, когда я, сидя вечером на краешке ванны, поднесла к носу кусок мыла, а потом просмотрела все крема и шампуни. — Вообще ничего… как такое возможно?

Может, это только мне так кажется? Вероятно, Франси чует еле уловимый аромат этих предметов гигиены? Но стоило мне так подумать, как хранительница, сидевшая с очередной книгой в руках, проговорила:

— Они и не должны иметь запаха. Важен лишь ваш собственный.

Вновь посмотрев на мыло в своей руке, я вздохнула. Кажется, мне нужно смириться и с этой прихотью. Хотя едва ли это было просто капризом хозяина, это скорее часть стратегии, которая направлена на полное очищение моей крови. Никаких потусторонних запахов и привкусов. Но я знала точно: не я первая, не я последняя прохожу через это. И если все предыдущие были достаточно сильными, чтобы это выдержать, выдержу и я.

К тому же я не так давно узнала, что не являюсь единственной жертвой в этом доме. Нас даже не две, а двадцать пять (и не только девушек)! Хотя, чего это я так удивляюсь: клан был большим… даже огромным, а хорошая человеческая кровь нынче изысканный деликатес, который на дороге не валяется. Господин Каин заранее подсуетился и пригреб лучшее из того, до чего могли дотянуться его руки.

Размышляя теперь над этим, я украдкой кидала в сторону Франси щенячьи взгляды, которые она, конечно же, заметила.

— Вы хотите что-то спросить. — Не вопрос, а утверждение.