— Зато завтра будет солнце. Так всегда… — Раздался сквозь шум потока голос Аги, которая, ускорив шаг, нырнула под крону ближайшего дерева. — Ну что, к тебе?

Ко мне было ближе, но… проклятье, кажется, Аги знала, что для того, чтобы попасть ко мне, должно произойти что-то вроде начала всемирного потопа.

— Да. Давай. — Согласилась я.

В конце концов, чем больше народу, тем менее неуютно я буду себя чувствовать. В собственном доме. Да, если это неизбежно, пусть на ужине присутствует еще один человек мне знакомый.

Потоптавшись под деревом еще с полминуты, мы рванули в сторону светлеющей церкви, рядом с которой стояла крепкая изба священника. Обратная дорога заняла не более десяти минут, спустя которые я с блаженной улыбкой на мокром лице переступила порог теплого дома. Запах тушеных овощей и базилика заполнил легкие со следующим вздохом.

— Я же просила не опаздывать. — Прошипела мачеха, кажется, стараясь сделать голос неслышным для других.

А судя по шуму, который доносились из трапезной, «других» было больше, чем я рассчитывала. Но ведь это даже к лучшему… так я думала, пока Марта не объявила, что к ужину решили присоединиться Фрэд Тайпер со своим сыном.

— Значит, это правда? — Прошептала Аги, когда мы поднимались на второй этаж, чтобы переодеться в сухую одежду. — Твой отец хочет выдать тебя замуж за Паула?

— Они уже давно это решили. — Бросила я так, словно ко мне это не имело никакого отношения.

— Ты не говорила!

— Не было случая. — Это было ложью лишь наполовину.

Просто я, правда, не знала, каким образом преподносить подобные новости. Что-то вроде: «эй, а почему бы нам сегодня не напиться, есть отличный повод: мой отец решил наконец устроить мне ад на земле…» ну и так далее.

Судя по тому, как Аги застегивала пуговицы на своей рубашке, она очень волновалась.

— У тебя… — Я указала на воротничок, который неаккуратно завернулся. — Я не знала, что будет так много народу, так что если не хочешь…

— Нет. Все в порядке. — Поспешно заверила меня подруга, поправляя рубашку. — Идем?

Очевидно, все это казалось ей приключением. Не мудрено, все же в наш отсталый городок редко заезжают интересные гости.

Когда мы спустились в столовую, я бегло осмотрела комнату и людей. Углядев свободные места, я пробормотала извинение, после чего прошла к большому столу.

— Это Аги Мерто из семьи портного… — Услышала я тихий разговор отца со своим гостем.

Кинув взгляд на лицо монаха, которое теперь не было по обыкновению закрыто капюшоном, я заметила, как этот человек вежливо кивает: его внимание — просто дань уважения хозяину дома. И это наводит на мысли, что его внимание — дорогая штука. С чего бы…

Аги раскраснелась рядом со мной, пробормотав «приятно познакомиться», когда мой отец удосужился их представить. Кивнув и вяло улыбнувшись Фрэду и его сыну, который был заинтересован в этой грядущей свадьбе в той же степени, что и я, я достала из кармана очередную пастилку. Есть не хотелось совершенно и, может, дело в сладком, а может в меню, которое не меняется вот уже третий месяц кряду.

— Постыдилась бы. — Прошипела мачеха, наклонившись над столом. — Ты нарушаешь священный пост.

Она сидела напротив, рядом с нашим гостем, разрываясь между двумя желаниями. Показаться идеальной хозяйкой и матерью и осыпать меня словами из лексикона сапожника, который не просыхал уже год. Эту ее борьбу было наблюдать довольно забавно.

— Прости. Совершенно вылетело из головы.

В таких разговорах лучше все спускать на тормозах.

Застольный разговор не поражал обилием интересных историй и легенд, которых успел нахвататься за свое путешествие брат Лукас, как его называл мой отец. В основном это были какие-то мутные рассуждения на философские темы, приправленные цитатами из Библии и Евангелия. Что сказать, возможно этот брат Лукас и не был на деле монахом, писание он знал наизусть. Да, стоит пристальнее к нему пригляделась, и сомнений не останется: из него монах, как из фарфоровой статуэтки молоток. Эти его повадки… умение поддержать разговор, осанка, отточенный столовый этикет, аристократическая неторопливость…

Мой взгляд заметили. Брат Лукас обратил ко мне свое породистое лицо с ясно-синими глазами и дружелюбно улыбнулся.

— Вы хотели что-то спросить?

— Да… — Я немного растерялась под этим взглядом. Да и наступившая тишина давила. — А откуда вы, говорите, к нам прибыли? Из палат Людовика Четырнадцатого?

Мачеха поперхнулась, звякнула чья-то вилка, кто-то заерзал на стуле. Собственно, в течение последующей минуты, это были единственные звуки среди могильного молчания.

— Бенедиктинское аббатство в Мельке. — Поправил меня мужчина.

— Далеко. Вы неплохо владеете местным языком. — Пробормотала я, просто чтобы не показаться грубиянкой. Хотя в пекло это, я и так перешла границу.

— Я знаю много языков. Родной немецкий не единственный. — Ответили мне.

Он явно старался выглядеть вежливым. И тихим, и скромным, и смиренным. И все же что-то фальшивое было в его поведении. Не то чтобы он был плохим актером, или допускал явные ошибки, но привычки — их, как говорится, не пропьешь. И бред это все… ну, про знание иностранных языков до такой степени, что не разоблачает даже акцент.

Думаю, он понял, что я о нем думаю, когда я отвернулась, явно показывая, что наш короткий разговор подошел к концу. Все же дураком он не выглядел, хотя и делал дураками всех нас.

— Ну… так что, вы говорите, брат Лукас, ваш настоятель думает об исихазме? — Попытался выровнять яму неловкости, оставленную нашей беседой, отец.

Философское бла-бла-бла увлекло их в достаточной степени, чтобы уже через пять минут никто не вспоминал мою недавнюю выходку. Я же, так и не притронувшись к еде, вышла из-за стола под шумок, оставляя родственников наедине с их новой религией.

Я ушла в соседнюю комнату и, не позаботившись о свете, села в старое кресло-качалку. Дома было холодно и темно из-за непрекращающегося дождя и подступающего вечера. О приближающейся зиме думать совсем не хотелось, хотя она и напоминала о себе стуком капель и свистом ветра в щелях, в камине. За стеной по-прежнему шел разговор, который мне был отлично слышен.

Кажется, Джерри хвастался своими школьными успехами. Монах в свою очередь поинтересовался, все ли дети получают образование здесь. Отец поспешил ответить, что мы — исключение, потому что являемся его чадами. Другие же приводят своих отпрысков в приходскую школу, только если видят в этом прок.

В разговор вступила Аги. Неловко посмеиваясь, она сказала, что, например, ее мама считает, что девушка не должна забивать себе голову лишними знаниями. Что это лишь создает хаос, смешивая мужские и женские роли. Что именно это когда-то и привело к Апогею. Отец согласился, сказав, что, пожалуй, в этом есть резон: люди все свое существование стремятся к запретному, к знанию, к этому дьявольскому плоду с Древа, за что и платят. И что нам не стоит гневить Бога лишний раз, а мне он дал образование просто потому, что ему нужен был помощник. Что пока Джерри был еще совсем мальчишкой, ему самому приходилось нести на себе бремя содержания церкви, а это довольно тяжелый крест. И что теперь, когда его сынок подрос, самое время мне начать жизнь, которую уготовил Господь женщине. Именно поэтому он выдает меня замуж за этого прекрасного юношу. Брат Лукас что-то сказал про то, что полностью разделяет чаянья отца. Хотя, что он еще мог сказать?

Покачиваясь в кресле, я одним ухом слушала разговоры гостей, а другим — рыдания осени. Совсем скоро я поняла, что эту комнату наряду с темнотой заполняет какая-то тягучая лень.

Возможно, я даже задремала, а очнулась от того, что мачеха крикнула во все горло о том, что чай уже готов. Поежившись, я подтянулась в кресле, с которого уже успела практически сползти. Теперь мне было жутко неуютно, потому что я замерзла и, кажется, плетеная спинка кресла оставила на щеке яркий отпечаток. А еще…