— Почему неправильно? Мы взрослые люди, одинокие. Кого могут касаться наши взаимоотношения? Кому они могут причинить вред?

— В первую очередь нам самим.

— Как ты можешь так говорить?

Морин отвела взгляд, пытаясь справиться с комком, подступившим к горлу. В ее жизни не было мужчины, которого она бы желала больше. Но она не дура. Он не говорит о любви, он не собирается на ней жениться.

— Не знаю, что ты обо мне думаешь, но я не намерен крутить с тобой роман.

— Я никогда не думал о наших отношениях как о легком, мимолетном романе.

Морин отступила от него на шаг.

— Чего же ты от меня хочешь? Любви? А может, видишь меня своей женой? — Она грустно рассмеялась. — Не смеши меня, я же знаю, что ты за человек.

Адам весь подобрался, как перед прыжком.

— И какой же я человек, по твоему мнению?

— Плейбой.

— Я не... — попытался оправдаться он, но увидел — она ему не поверит.

— Зачем ты отрицаешь очевидное? — перебила она его. — Даже твои родственники говорят об этом открыто.

— Хорошо, — сказал Адам, его голос дрожал от напряжения. — Может быть, во мне есть что-то такое. Но скажи, с того момента, как ты приехала в Рюидосо, ты видела меня хоть с одной женщиной?

После секундного размышления Морин отрицательно покачала головой.

— Нет. Но какое это имеет значение? Я за тобой не слежу. Ты сам по себе. У меня нет никаких прав на тебя. И с другой стороны, даже если бы у тебя была женщина, разве ты упустил бы возможность добиться меня? Оставь меня, ну зачем я тебе нужна?

Адам застонал — как с ней сложно, но никакая другая женщина не заводила его так, не волновала, и никакая другая ему не нужна.

— Но мы связаны с тобой одной нитью, и оба об этом знаем.

— Красиво сказано, но то, что ты пережил мгновение назад, — это просто вожделение, не больше.

Адам погладил ее по голове, пропуская сквозь пальцы длинные тяжелые волосы.

— Ты действительно так думаешь?

Нет. Но она должна попытаться заставить себя в это поверить. Так будет лучше, чем представлять, как занимаешься с Адамом любовью.

— Да. И если ты не...

Она замолчала: его рука скользнула под майку и пальцы стали блуждать по спине.

— Нет, — прошептал он. — Я еще не разобрался в своих чувствах к тебе, но ты сводишь меня с ума, я не могу представить нас по отдельности.

Он ступил на зыбкую почву и пытается увлечь ее за собой. Чем сильнее он старался разжечь в ней огонь желания, тем острее она понимала — надо слушаться голоса разума, а не следовать за чувствами.

— Из этого ничего не получится, Адам. Ты даже не знаешь, чего от меня хочешь. — Его глаза сузились, она встретилась с ним взглядом. — Или знаешь?

Он нахмурился.

— На что ты намекаешь?

Она осторожно вздохнула и так же осторожно выдохнула, пытаясь таким нехитрым способом прояснить свой мозг.

— На то, что ты точно знаешь, чего хочешь, просто по определенным причинам не собираешься об этом говорить.

— В чем, по-твоему, я должен тебе признаться?

— В том, что хочешь со мной переспать.

Ее прямой ответ, без всяких уловок и уверток, заставил его почувствовать себя неуютно.

— Ну же! Скажи, что я ошибаюсь! — надавила на него Морин.

— Я тебе говорил, что не собираюсь заводить роман.

Адам не мог придумать ничего лучшего, кроме этой неопределенной фразы.

— Нет, роман — это уже что-то продолжительное, растянутое во времени. Все, что тебе надо, — одна ночь. Так?

— Знаешь, я бы соврал, если бы стал утверждать, что не хочу заниматься с тобой любовью. И несколько минут назад ты сама могла в этом убедиться, не так ли? — Он встретился с ней глазами. От его прямого взгляда Морин покраснела — хорошо, что уже смеркается и он не может этого видеть.

— Да. И я не сильно-то сопротивлялась. Однако мы сейчас стоим и выясняем отношения.

— Ну зачем ты все так усложняешь! — взмолился Адам.

Морин с трудом сдерживала горькие слезы. Она уже не могла себе врать. Ее неудержимо тянет к нему. Так почему же она сопротивляется, почему не может позволить себе получить удовольствие от его крепкого, сильного тела, нежных рук? Нет, не может, когда ставка в игре — ее сердце, ее душевный покой. Нет, с ним — никаких романов.

— Потому что я тоже хочу тебя, — произнесла Морин дрожащим голосом и бросилась прочь от него.

— Морин! Ты куда? Да подожди же!

Услышав его оклик, Морин ускорила шаг.

Когда он догнал ее и схватил за руку, она в панике стала вырываться. Не потому, что боялась Адама, а потому, что боялась своих чувств. Особенно сейчас, когда она в таком взвинченном состоянии. Будь он немножко понастойчивей — и неизвестно, чем все это закончится.

— Морин! Почему ты все время от меня убегаешь? Неужели твой муж был такой изверг, что ты теперь боишься всех мужчин, в частности меня?

От его неожиданного замечания она даже остановилась и посмотрела на него в упор. Да разве можно сравнивать этих двух мужчин? Никогда к Давиду она не испытывала ничего подобного. В общем, он ей платил тем же. Легко уйти, когда ничего уже не связывает.

Когда она заговорила, ее голос был бесстрастен.

— Мой бывший муж никогда не применял ко мне физического насилия, если это именно то, что ты хотел узнать.

— Тогда почему? Я не понимаю.

— Вспомни, Адам, собственные слова. У всех у нас есть демоны. Я, как и ты, предпочитаю держать своих под замком.

Адам криво усмехнулся.

— Чего же ты от меня хочешь? Разве я виноват в том, что случилось до меня!

Его слова задели Морин.

— Мне ничего от тебя не надо. Оставь меня в покое!

Адам тяжело вздохнул.

— Не могу. Я уже пробовал.

— Значит, плохо старался, попробуй еще раз, — резко бросила Морин.

Оставшуюся часть пути до дома они шли молча. Подойдя к воротам, Адам сказал:

— Я не закончил разговора.

— Зато я все сказала, — сухо произнесла Морин.

Адам проигнорировал ее заявление.

— Я хочу знать, на какой день ты планируешь свой переезд.

Это был самый легкий вопрос из всех, что она ожидала услышать.

— Контейнер с вещами прибывает завтра, так что сегодня моя последняя ночь на ранчо.

Адам невольно вздрогнул, услышав такую новость, но быстро взял себя в руки. Она не должна видеть, как ему плохо и больно от мысли, что скоро у него не будет возможности видеть ее ежедневно. А впрочем, и он сам тоже скоро переедет.

— Я помогу тебе с вещами.

— В этом нет нужды. Вещи сразу сгрузят в дом, а позже я все расставлю по своим местам.

— У тебя на это уйдет несколько дней. Потом, тяжелые вещи ты тоже собираешься двигать самостоятельно? Не отказывайся от моей помощи. Заранее обещаю, что я к тебе не прикоснусь даже пальцем. Честное бойскаутское слово.

— Даже не знаю, Адам. — Морин с сомнением посмотрела на него. Но, пожалуй, она все же больше сомневалась в себе. В конце концов, она работает вместе с этим человеком. Живет в его доме. Знает всю его семью... — Ладно. Только помощь, и ничего больше. Ты понял?

Адам понуро кивнул головой. Он прекрасно понял. И прилагал все усилия, чтобы она не заметила, как больно ранят его эти слова.

— Можешь обложиться льдом, я не сделаю ни малейшей попытки растопить его, — через силу пошутил Адам. — Ну, тогда встретимся завтра. — Он взмахнул на прощание рукой и направился к себе.

А Морин с грустью смотрела ему вслед.

О, Адам, если бы ты знал, что уже сделал это! Хотел ты того или нет, но ты растопил лед в моем сердце.

 Морин стояла посередине комнаты, справа и слева от нее возвышалось множество разнокалиберных коробок и ящиков. Когда она собирала вещи в Хьюстоне, ей казалось, что коробок было намного меньше.

Да, Адам прав, без помощи здесь не обойтись. Но сегодня Морин его не видела и ничего о нем не слышала. Под конец рабочего дня она уж было решилась зайти к нему в секретариат и поинтересоваться, куда он подевался. Но вдруг он подумает, что она за ним бегает? Впрочем, она и сама справится, отсутствие Адама только к лучшему. Все-таки после вчерашнего вечера неизвестно, чего от него можно ожидать — или, скорее всего, от себя.