Первым нас нашел Алессандро.

Первым нас нашел Алессандро.

Он скользнул в комнату, упираясь в стену. Его глаза окинули взглядом комнату, от шока расширившись. Но он не пошел ни за дедом, ни за осколками окон, ни за своей семьей. Он подошел прямо ко мне, обхватив мои щеки руками.

«София», - прошептал он. «София, София, моя София».

Похороны были морем черного.

На кладбище были растянуты темные куртки и зонтики, сотни людей сбились в кучу на траве и могилах. От Роккетти до политиков и соперничающих боссов мафии - все пришли засвидетельствовать свое почтение. На краю, прижавшись к забору, ждали со своими фотоаппаратами папарацци, одновременно взволнованные и опасаясь похорон печально известного дона.

Я стояла со своей семьей, прижимая к груди моего драгоценного сына. Ему несколько дней, и он уже присутствует на своих первых похоронах. К сожалению, при его жизни будет еще много похорон.

Мой муж стоял рядом со мной, его глаза были скрыты за темными очками. Но по напряжению в его плечах, по тому, как он давил на мою поясницу, я знала, что Алессандро не был доволен и чем раньше закончились похороны, тем лучше.

Рядом с моим мужем стояли Сальваторе-старший и Энрико. Дети Дона. Ни одна из их любовниц не присутствовала - ни Эйслинг, ни Сэсон не разрешили стоять вместе с семьей на таком мероприятии. Хотя, уверена, никто из них не расстроился из-за такой договоренности.

Мой шурин стоял за отцом, пустые глаза безразлично блуждали по плакальщикам. Время от времени его взгляд останавливался на Данте в моих руках, а на его лице появлялось странное выражение.

На похоронах присутствовало так много других влиятельных людей. От Патрика Макдермотта , Дона из банды Макдермотта , до Мицудзо Исида, короля якудза Нью-Джерси. Ломбардцы, Чены, Фиихи; от Нью-Йорка до Лос-Анджелеса, все пришли засвидетельствовать свое почтение, оплакивать дона Чикаго.

Их присутствие было одной из причин, почему мой муж был таким напряженным. Пока я разложила цветы и питание, охраной занимался Алессандро. В течение нескольких дней я наблюдал, как он работал, чтобы выяснить каждую проблему, каждую опасность, прежде чем они произошли. В конце концов, мафиозному боссу нечего было глумиться, а их всего больше дюжины? Рецепт катастрофы.

Но до сих пор короли преступности вели себя прилично.

Меня не волновал иностранный мафиози. Вместо этого мое внимание было направлено исключительно на моих собратьев Роккетти.

Священник отошел от могилы, дочитав псалом. Он взывал к Богу с такой страстью, что я знала, что этот бедняк просил - умолял - чтобы Небесный Отец впустил дона Пьеро. Потому что давайте посмотрим правде в глаза, дон Пьеро пошел прямо вниз и теперь, вероятно, курил сигары с Дьяволом.

В моих руках Данте издал тихое мяуканье. Я глянул вниз и был вознаграждена видом просыпающегося сына. Его маленькие глазки изо всех сил пытались приоткрыться, голубизна их тревожила, но временно. Я могла видеть, как он изо всех сил пытается разглядеть мое лицо, скрытое за черной кружевной вуалью.

Я нежно погладил его по лбу пальцем. «Тише, дорогой, - прошептала я, - все почти закончилось».

Алессандро наклонился. «Он голоден?» Его горячее дыхание щекотало мне ухо, вызывая дрожь по спине.

«Его нужно покормить через полчаса». Я поцеловала нежную кожу нашего сына. Данте сморщился, но не выглядел недовольным. Он прорабатывал свои мускулы, играл с ними, пока не корчил смешные рожи, от которых я фыркала от смеха.

Я улыбнулась Алессандро, который уже смотрел на меня сверху вниз. Его темный взгляд прожигал кружевную вуаль, согревая мои щеки.

Инстинктивно я потянулась и поправила его галстук. Я, вероятно, поправляла его прическу и костюм более десятка раз, и все же они продолжали спутываться или шевелиться, либо из-за общего раздражения моего мужа, связанного с необходимостью наряжаться для приличия, либо из-за непогоды.

С другой старый друг Дона Пьеро встал, чтобы произнести мягкую речь, его глубокий голос вызвал слезы у толпы. Я уже плакала - было бы грубо не плакать.

Я подняла глаза к небу. Октябрь в Чикаго был приятным, даже если нависла угроза дождя. Будем надеяться, что Мать-природа выстояла бы за нас сегодня. Я была не в настроении бродить по грязи.

Наконец, выступления подошли к концу. Семья менялась, выстраивалась в очередь, готовая индивидуально засвидетельствовать свое почтение.

Первыми пошли сыновья и брат дона Пьеро. Тото бросил грязь на гроб с небольшим вниманием, выглядел почти раздраженным всем этим испытанием. Энрико и Карлос-старший проявили больше сдержанности, бормоча тихие слова, которые исчезли на ветру.

Мы с Алессандро шли за его старшим братом. Я смотрела, как мой муж поднял землю, сжимая ее в руке. Мы вместе стояли на краю ямы, глядя на сияющий гроб, в которой наконец-то отдыхал Пьерджоржио Роккетти.

«Какие-нибудь последние слова?» - тихо сказал мне Алессандро.

Я посмотрела на гроб Дона.

Усталость от рождения новорожденного не помешала моему мозгу обдумывать последние минуты жизни Дона Пьеро. Я проснулась с запахом металлической крови в носу, звук выстрела звенел в моих ушах.

Вместе вы станете Доном, Боссом. Вместе вы будете династией Роккетти.

«Нет», - сказала я с тяжелым языком. "Ты?"

Мой муж щелкнул запястьем, грязь упала в яму. Тьма охватила его лицо, суровое и жестокое. «Спи спокойно, ублюдок».

Прием проходил у нас дома. Гости слонялись вокруг, потягивая шампанское и промокая сухие щеки. Гостевая книга была яростно подписана, и все доступные поверхности были заняты блюдами, которое нам кто-то принес.

Покормив Данте и уложив его спать, я вернулась вниз. Спускаясь, я кивнула Раулю, который позаботится о том, чтобы никто не осмелился подойти к моему спящему сыну. Алессандро был очень строг в своих приказах о защите Данте - до такой степени, что я пожалела Рауля.

Нина присоединилась ко мне первой, ее вуаль спала, обнажив коричневые кудри. «Тебе действительно нужна няня, София».

«У меня не было времени». Мы поцеловались в обе щеки. "Вы еще не ели не так ли?"

Она проигнорировала вопрос, вместо этого сжав губы.

«В чем дело, Нина?» - спросила я, хотя уже знала.

«Вы уволили Элизабет».

Я уволила ее. Элизабет Спейрс, круглосуточную медсестру Николетты, уволили. «Я перевезла Николетту в закрытый поселок, Нина. Вы понимаете, насколько мы должны быть бдительны в отношении безопасности здесь. И она была такая болтливая, согласитесь?»

«Я наняла ее, потому что думала, что она лучше всего подходит», - сказала Нина, пытаясь говорить дипломатично, но безуспешно.

Я слегка улыбнулась и повела ее по дому, приветствуя людей на своем пути. «Надеюсь, вы не воспримете это как личное нападение, Нина. Я делаю то, что лучше для семьи».

Это, казалось, немного успокоило ее или, по крайней мере, напомнило ей не проявлять свои эмоции с такой готовностью. «Конечно», - сказала она. «Все, что вы чувствуете, лучше всего. Кто ее заменит? »

«Я послала Нерона забрать ее, пока мы говорим». Я похлопала ее по руке. «Убедитесь, что вы что-нибудь съели. Горе делает людей прожорливыми». Я оставила Нину в дверях гостиной.

Для неподготовленного глаза это могло показаться очередным приемом. Но я могу видеть телохранителей, слоняющихся в тени, защищая своих боссов. Каждый разговор был напряженным и стратегическим, каждое приветствие имело цель. Намекнули на союзы и браки, сопряженные с угрозами и вызовами.

Глаза танцевали вокруг мужчин Роккетти, предсказывая, кто будет следующим Доном, предсказывая, с кем им следует заключить союз.

Я улыбнулась и вошла в комнату.

Алессандро стоял посреди комнаты, к нему присоединились темноволосый мужчина постарше и молодая женщина. Я узнала в нем дона Ломбардцев, но женщина была незнакома.

Мрачный взгляд моего мужа остановился на мне, и он протянул руку. «Сэр», - сказал он, приближая меня к себе. Тепло его прикосновения согрело мои кости. «Могу я представить мою жену Софию? София, познакомься с главой мафии Ломбарди Витале Ломбарди и его дочерью Изабеллой.»

Нью-Йорк был разделен на пять семей, каждая из которых яростно боролась за границы и порты. Ломбардцы были одной из итальянских мафий, их территория простиралась до Квинса и Манхэттена.

Я не могла представить, как общаюсь с вражескими семьями, в Нью-Йорке. Самой близкой к «Наряду» семьей были Макдермотты, но они жили в Милуоки.

«Вы так красивы, как говорят, миссис Роккетти», - промурлыкал Дон, целуя мою протянутую руку.

«Вы слишком добры, сэр», - ответила я.

Я поймала легкую улыбку его дочери, и мое внимание переключилось на нее. Изабелла была высокой стройной молодой женщиной с длинными темными волосами и оливковой кожей. Однако «красивая» было слишком банальным словом, чтобы описать ее - черты ее лица представляли собой набор жестких, резких линий, которые создавали поразительную красоту. То, чего мне никогда не удавалось достичь.

Она подняла плечи на мое внимание, ткань ее платья цеплялась за нее. Она выглядела намного комфортнее в черном, чем я.

Дон Ломбарди положил руку на спину дочери. Если бы я была идиоткой, я бы подумала, что это обнадеживающее отцовское прикосновение. Но я знала, что это предупреждение, и по напряженным плечам Изабеллы она тоже.

Изабелла сказала: «Мои соболезнования в связи с вашей утратой».

"Спасибо. Их очень ценят ». Я благодарно посмотрела на девочку. Нет, не девочка, упрекала я себя, она ровесница тебе.

«Жалко терять такого сильного мафиози, члена старой гвардии», - сказал Дон Ломбарди. «Традиции не так ценятся, как когда-то, но Пьер-Джоржио всегда уважал старые традиции. Как мы делаем это в Нью-Йорке ».

Выражение лица моего мужа не изменилось. «Наряд никогда не станет жертвой этой ерунды New Age »