Глава 1

Бринн

Наши дни

«Бринн, есть ли шанс, что ты сможешь закончить веб-сайт сегодня? Надеюсь, что выйду в эфир в эти выходные. Пожалуйста, сообщи, Стью».

Я смотрю на е-мэйл через край своей кофейной кружки, закатывая глаза. Когда я назначила Стью цену в 1200 долларов за создание его веб-сайта по продаже бассейнов, я ясно выразилась, что на его создание уйдёт до трёх недель. Прошло десять дней, а он уже мешает мне закончить?

— Я ненавижу людей, — говорю я Майло, моему четырёхлетнему сиамскому коту.

Мурлыкая, он расхаживает взад-вперёд по столу между моих предплечий и тёплой клавиатурой, затем резко падает на неё. Экран быстро начинает заполняться строчкой за строчкой вопросительными знаками.

— Я не смогу работать, если ты останешься тут, — говорю я, делая ещё один глоток кофе.

— Мяу, — отвечает он, облизывая лапу. Ну что ж. Тем хуже для тебя.

Майло всегда был болтливым. Именно поэтому Джем выбрал его для меня из всех других котят в зоомагазине в тот день.

— Теперь у тебя будет кто-то, кто составит тебе компанию, пока ты работаешь, — сказал он, протягивая кассиру свою кредитную карту.

— Мне никто не нужен для компании, — заметила я. — Мне нравится работать одной. Кроме того, кошачий туалет — занятие не для меня.

— Я буду держать его в чистоте, — пообещал Джем.

— Я не хочу нести ответственность за кота, — настаивала я скулящим тоном.

— Просто позволь ему быть твоим другом. Я буду заботиться о нём, — сказал он, его ново-английский акцент был ярко выраженным на слове «заботиться», что больше походило на «забориться».

В конце концов, это то, что поколебало меня, — то, как его сладкие губы сказали «заботиться». Мои пальцы сжались. У меня всегда была слабость к акцентам, и как коренной житель Сан-Франциско, я влюбилась в него с первого приветствия.

Джеремая Бентон был из Бангора, штат Мэн, места столь далёкого от залива, что оно с большим успехом могло бы быть вообще другой страной.

— Что будешь пить? — спросила я, когда впервые увидела его.

Я работала за барной стойкой и была поражена синевой его глаз, когда он посмотрел на меня, но решила не обращать внимания на то, насколько безумно, невероятно горяч он был.

— Что угодно, что у тебя зесь есть на разлив.

«Зесь». 

— Зесь? — повторила я, поднимая бровь, мои губы изогнулись.

— Ты потеряла «д»? — спросил он, улыбаясь мне сквозь неряшливую бороду.

— Думаю, это сделал ты, — поддразнила я, протягивая ему пинту пива Go West! IPA (прим. 0,6 л).

Он выпил половину пива и провёл рукой по бороде, прежде чем снова заговорить, эти аквамариновые глаза лишь чуточку потемнели, когда захватили мои.

— Милая, держу пари, что потеряю больше, чем просто «д» с тобой, к тому времени, как всё закончится.

Вот так… мне пришла крышка.

Он рассказал мне, что только что провел месяц в походе по Национальному парку Сьерры по заданию для туристического журнала.

Я рассказала ему, что в жизни не была в походе.

Он назвал меня городской пижонкой и спросил, когда я свободна, чтобы совершить первый.

Я никогда не встречалась с клиентом до того дня, несмотря на множество предложений, но ему я сказала, что свободна в следующую субботу.

Он потерял «д». Я потеряла своё сердце.

— Мяу? — вопрошает Майло, замирая на своём месте, его голубые глаза требуют, чтобы я вернулась к сегодняшнему дню, что, к сожалению, включает создание веб-сайта для бассейнов Стью.

Я осторожно сталкиваю Майло с клавиатуры и удаляю четыре страницы вопросительных знаков, переключаясь обратно на учётную запись электронной почты.

«Нет, Стью. Мне жаль, но, если вы помните, наш контракт даёт мне три недели на создание сайта. Он будет готов к 26 июня, как я и обещала».

Мои пальцы пролетают над клавишами, глаза следуют за буквами всегда медленнее. Когда они, наконец, оказываются на дате, пальцы замирают, и у меня перехватывает дыхание.

26 июня.

26 июня. День. Рождения. Джема. Тридцатилетие Джема.

В горле образовывается комок, такой большой и такой болезненный, что я практически задыхаюсь, поэтому поднимаю руку и массирую горло, отодвигая своё вращающееся кресло от стола подальше от даты, дальше… дальше… дальше...

— Должен. Был. Быть.

Я сказала это вслух, слова более горькие, чем мой кофе.

«Был бы… был бы… был бы тридцатый день рождения Джема», — я заставляю себя это признать.

Мой психотерапевт, Анна, сказала мне, что это бывает вот так, когда вы потеряли близкого в результате насильственной или неожиданной смерти: в течение многих лет или иногда, в крайних случаях, на всю оставшуюся жизнь, вы всё ещё могли отслеживать важные дни и этапы. Это потому, что вы не смогли попрощаться или подготовиться к прощанию. Даже если вы когда-нибудь сможете смириться с их смертью, часть вас, возможно, не будет убеждена, что близкого на самом деле нет. Некоторая тайная, скрытая, тоскующая часть тебя может упорно держаться за неосознанные, иррациональные убеждения, что они не исчезли вообще, просто пропали, просто далеко. И когда ваш мозг заставляет вас понять, что они на самом деле мёртвы…

…в момент… в этот момент — вы будете терять их снова и снова.

Сейчас это случается не так часто, как в первый год… но это всё ещё порой происходит, и это каждый раз сбивает меня с ног.

— Погрузись в это, — посоветовала Анна. — Потрать несколько минут, чтобы вспомнить Джема, — что он значил для тебя, как сильно ты его любила. А потом найди время, чтобы попрощаться снова. Игнорирование не избавит от этого, Бринн. Игнорирование этого лишь удержит тебя от исцеления. Погружение в это может помочь твоему разуму, в конце концов, признать, что его действительно больше нет.

С горящими глазами я встаю со стула и выхожу из кабинета, слушая, как мои тапочки шаркают по деревянному полу коридора, когда я прохожу мимо ванной и прихожей. Войдя в спальню, которую я делила с Джемом, я направляюсь к гардеробной, вхожу внутрь и тянусь к обувной коробке на верхней полке.

Анна также была человеком, который помог мне примириться с тем, чтобы пожертвовать одежду Джема «Доброй Воле» и отправить его книги и альбомы обратно в Мэн, на хранение его родителям. Я отправила его любимое снаряжение для походов, карты и путеводители его сестре-близнецу, Хоуп, которая также была путешественницей. Я сохранила для себя только то, что могло поместиться в маленькой коробке: спичечный коробок из бара, где мы встретились; письма и открытки, которые мы писали друг другу в течение двух лет, что мы были вместе; фотографии из различных походов, которые мы совершили, в основном, в Йосемите; моё обручальное кольцо, которое я перестала носить в первую годовщину его смерти; и его мобильный телефон.

Его мобильный телефон.

Последние два года он лежал незаряженным в пакете для улик с застёжкой, на дне коробки, засохшая кровь до сих пор засела в щели между экраном и пластиковым корпусом. Он был найден в нескольких дюймах от руки Джема, под бедром студента из Стэнфорда, который был на концерте со своей сестрой.

Майло забредает в спальню с любопытной и слегка обвиняющей мордой, в то время как я сажусь на кровать и открываю коробку.

— Анна говорила… — рассказываю я ему, стирая слёзу с моей щеки.

— Мяу, — отвечает он, извиваясь около моих ног, прежде чем лечь на пятно солнца на ковре и разрешить мне погоревать.

Сначала мой взгляд останавливается на спичечном коробке, блестящей красной пожарной машине с надписью «Время простоя», украшенной сверху серебром. Отталкивая его в сторонку, я нахожу фотографию Джема и меня — селфи, сделанное на пешеходном мосту водопада Вернал в Йосемити. Дрожа, я осторожно поднимаю стопку фотографий и писем из коробки и аккуратно кладу их на кровать. Обычно на данном этапе я просматриваю фотографии, плачу, вспоминая хорошие времена, затем со слезами кладу их обратно на место и шепчу «До свидания, Джем», когда закрываю коробку и кладу её обратно в шкаф.

Но сегодня по какой-то причине я отворачиваюсь от фотографий и смотрю в коробку на два оставшихся предмета: моё кольцо и его телефон.

Импульсивно, я тянусь к телефону и вытаскиваю его из коробки. Распечатывая пакет с уликами впервые с тех пор, как он был вручен мне год назад, я делаю то, что заставляет моё сердце так быстро биться: я наклоняюсь над кроватью и подключаю телефон Джема к зарядному устройству на тумбочке. После двух лет он оживает за считанные секунды, и на чёрном экране появляется контур батареи.

И хотя скорость и лёгкость, с которой я могу вернуть его из мёртвых, кажется мне почти непристойной, мои слёзы отступили, и я прикусываю нижнюю губу, когда редкое чувство предвкушения омывает меня. Я понятия не имею, что надеюсь найти на телефоне Джема, но прошло так много времени, с тех пор как мне казалось, что что-то имело для меня значение, и я совсем чуть-чуть склоняюсь к чувству волнения.

Два года назад, до стрельбы на концерте Steeple 10, я жила полной и насыщенной жизнью. Обручившись с Джемом и планируя нашу свадьбу, я регулярно собиралась с родителями в Скоттсдейле и постоянно встречалась с друзьями. Вскоре после знакомства с Джемом я закончила курс обучения по дизайну веб-сайтов и сразу же начала подбирать работу. Через некоторое время, я прекратила работать в «Время простоя» и провела большую часть дней, работая на дому. Мне нравилось быть самой по себе. Несмотря на то, что я была одна, я никогда не чувствовала себя одинокой или изолированной.

Однако два года спустя та же самая работа стала для меня простым способом отделить себя от мира.

Я редко выхожу из дома, у меня есть доставка продуктов, и я занимаюсь на беговой дорожке в своей спальне. Я редко езжу в Скоттсдейл, несмотря на обеспокоенные просьбы моей матери навещать их чаще. Друзья, которые были в моей жизни до Джема, давным-давно устали от того, что я игнорирую текстовые и голосовые сообщения. В конце концов, они перестали связываться со мной, наконец-то сказав мне, что я должна дать им знать, когда снова буду готова тусоваться.