Я помахала бандиту в зеркале рукой и отправилась в сад, привалилась спиной к кипарису, закрыла глаза и… проснулась. За окном моего пристанища плела чары ночь, чья-то тень маячила на фоне толстобокой луны.

Ба, учитель! На костылях упражняется. Ноги разрабатывает. Так вот откуда синяки на коленках и мускулы на руках! Ой, неудачно ты упал! Навзничь. Выйти, что ли помочь? Нет, сам к коляске ползет. Судя по всему, ругается, клянет собственную беспомощность, но ползет. Не примешь ты моей жалости и сочувствия. Наоборот, рассердишься, обругаешь, станешь презирать. А мне приступы твоей мнительности ни к чему. Удачных попыток тебе.

Я сладко зевнула и отправилась спать. Теперь уже нормальным человеческим сном. О, боги, как же я вымоталась за эту дорогу!

Следующее утро меня встретило громкими криками Миля, распекающегося неведомо откуда взявшихся здесь коз. Хотя, отчего, неведомо? Каменный дом чародея стоит на отшибе выше всех в деревне. Остальные домики спускаются к морю, тянутся к городскому тракту. Аккуратные такие домики, из белого и желтого обожженного кирпича, покрытые серой и синеватой черепицей. Низкие плетеные изгороди, пышные, сейчас отяжеленные вызревающим урожаем сады… Город Канейбаз лежит еще ниже, у самого моря. Надо как-нибудь туда выбраться, прикупить нарядов для симпатичного мальчишки, назвавшегося Тишалем.

Я вышла на крыльцо полюбоваться, как Миль гоняет хворостиной и коз, и незадачливого паренька-пастуха. А бранится-то как! Недаром его Людоедом прозвали! Из-за дома на костылях появился Сокол, состроил на мое приветствие кислую мину, мол, не смотрел бы на твою рожу в этакую рань, и заковылял в дом. Когда я услужливо распахнула ему дверь, помрачнел, дико сверкнул глазами и неожиданно рявкнул:

- Пошел прочь! Нечего меня жалеть! Проваливай, парень, завтракать. До девяти свободен. Еще налюбуешься на калеку!

Поговорили! Хорошо, что не вышла к нему ночью. Смотри, расшибешься - не подойду. Еще о злых словах твоих напомню.

Подкравшийся сзади Миль хлопнул меня по плечу и шепнул:

- Привыкай, мальчик. Он всегда такой. Вернее, сейчас он еще добрый! Ты это, в случае чего - подходи ко мне за советом. От него только пинка дождешься.

На том и успокоились. Занятия начались в девять, и я убедилась в словах старика на собственной шкуре. Жалости Сокол не знал ни к себе, ни ко мне. На целую неделю я погрузилась в мир Сновидений, да так, что просто спать уже не тянуло. Мой хмурый наставник интересовался только передачей знаний, но никак не мной самой. Кажется, перестань я обновлять заклинания внешности, он не заметил бы подмены. Он торопился передать свои умения, и я подозревала - причиной был не мой критический возраст. Я скрежетала зубами, и послушно уходила в медитации, училась управлять реальностью через грезы…

Говорят, Сновидцев до последних двух столетий вообще не было на свете. Слишком редкий и специфический дар. Обычные чародеи воздействуют на материю здесь и сейчас, тут же получая требуемый результат. Ведьмы и ведьмаки… С ними все сложно. Природу ведьмоства пытались разгадать тысячелетиями. Говорят, ее постигла только Тара, уже более трехсот лет назад сгинувшая эльфа, правительница Кавиры. Но тайну она унесла с собой.

Что до Сновидцев, по словам Сокола, в Академиях Чародейства не появлялся ни один. Сейчас на свете живет не больше десятка таких уникумов. И я в их числе. Приятно, если бы не было так обидно. Я даже постоять за себя не могу. Огненные шары или ледяные копья нужно уметь создавать за доли секунды. Враги не позволят тебе полчасика вздремнуть, поразмышлять на досуге, чем ответить на их "ласковые" приветствия. А быть беззащитной я не желала.

Через неделю занятий в краткий перерыв между медитациями я пришла к старику. Миль возился на кухне, чистил кабачки и морковку, резал лук на пятнистом полукруглом столе. Понаблюдав за его размеренными движениями, я осмелилась высказать свою просьбу.

- Людоед, мне нужна помощь. Я очень плохо дерусь на мечах. Мне недостает практики. Не поможешь найти учителя? У меня еще остались деньги, я в состоянии заплатить за пару десятков уроков.

Старик обернулся, удивленно приподнял левую бровь и разочарованно изрек:

- А я был уверен - ты из благородных. Уж слишком вычурно ты держишься, словечки умные вворачиваешь.

Вот и вся конспирация. Еще чуть-чуть - и он меня расколет. Не объяснять же ему, в конце концов, что девиц независимо от степени их благородности и богатства родителей обучать маханию здоровенными железяками никто не собирался.

- Э-э-э, - глубокомысленно протянула я. - Я же не спрашиваю, отчего тебя зовут Людоедом, а Сокол… - я осеклась. Не стоит трогать учителя.

- А Сокол - жалкий калека, - мягкий голос прозвучал сзади, заставив меня замереть, втянуть голову в плечи и задержать дыхание. Ты меня до заикания доведешь, дражайший учитель. - Договаривай, парень. Или девица? - издевательски поинтересовался он.

Я была готова провалиться в бездны Запредельного и служить демонам прямо от сего момента и до скончания времен, только не оборачиваться к нему. Шила мой язык просит. Острого сапожного шила!

- Учитель, никто не говорил вам, что вы слишком мнительны? - я решила, что терять уже нечего, и пошла в наступление. - Я хотела только поинтересоваться, отчего вы с вашем талантом живете в деревенском доме, а не состоите на службе, скажем, у герцога…

Я чувствовала его жгучий взгляд между лопатками. За что мне это испытание? Уезжай же, уезжай, нечего за мной шпионить!

Он словно услышал мои мысленные мольбы, вздохнул, и покатил коляску вглубь дома. Я вонзила ногти в ладони, заставляя себя улыбнуться.

- Девчонка! - задумчиво пробормотал Людоед, обходя меня вокруг и придирчиво осматривая фигуру. - Здорово притворяешься. Из тебя выйдет хороший чародей.

- Спасибо, - я повернулась на каблуках, намереваясь отправится в комнату. Но старик поймал меня за локоть и сказал:

- Завтра я еду в город. Могу взять тебя с собой. Там нарядов прикупишь, а я с нужными людьми переговорю. Будет тебе учитель фехтования. Только мордашку пока не меняй. Ни к чему нам лишние вопросы.

Я мысленно послала его подальше и закрылась в своей комнате. К учителю я так и не вышла, хотя чувствовала его присутствие под дверью. Минуты две он ждал меня, а потом решил, что толку от истеричной дуры не будет и уехал. Пусть. Я тоже имею право психовать. Ну почему я не передумала сюда ехать еще в Ири? Была же возможность поступить на службу к местным чародеям. Они как раз искали достойных, отбор проводили. Эх, не поверила объявлению, к Соколу летела.

Утром, едва рассвело, я запрыгнула в арбу, и потом полчаса наблюдала, как Людоед ласково уговаривает Рыжу, старого вредного ишака, сдвинуться с места.

- Пошли, миленький, пошли, шкура с костями. Я тебе травки свеженькой принесу. А иначе на бульон пущу. Мясо твое все равно несъедобно. Пошли…

Упрямый ишак внял только одному аргументу - хворостине. Тряхнул ушастой головой и обиженно поплелся по тропинке вниз, к тракту.

Людоед шел рядом с арбой, придерживая одной рукой вожжи, другой - корзину абрикосов. Он что, серьезно намеревается эту мелочь кислую продать?

- А ты от рождения светленькая или темненькая? - неожиданно спросил Миль.

Я не намеревалась поддерживать разговор, отвернулась, размышляя о своей семье. Как там отец без меня? Прощальная записка была вполне конкретна - меня никто не похищает, я покидаю дом по собственной воле, так как не желаю навлечь на семью гнев короля. Все. Точка. Он поймет, что не темное прошлое вновь постучалось в окно, а своенравная дочь выросла, хоть и не поумнела.

- Так темненькая или беленькая? Или рыженькая? - настаивал приставучий старик.

- Лысая, - огрызнулась я. - А это, - подергала я за слишком светлые для меня пряди, - парик зачарованный.

- Тогда тебе вообще лучше парнем оставаться, - прыснул со смеху Людоед. - Целее будешь. Тут любителей всякой экзотики навалом.

Точно Людоед. Самый натуральный. Найти бы на тебя управу! Что бы ты слово сказать боялся. Я сама остра только на кинжал. Тем более на чужом для меня языке сильно не позубоскалишь. Пусть с детства калесский знаю благодаря кормилице, словарный запас, даже не смотря на все усилия Сокола, иногда подводит.