После этого кое в чем кумекавший лейтенант исхлопотал ему отпуск.

После обожания первых дней между Марианной и Сергеем началось «расхолождение». Бывало, они не разговаривали по два-три дня, занятые своими стремительными делами, и вдруг она спохватывалась: «Что такое?» — цветы от него приносили прямо в аудиторию! Бывало, его крутая разносная речь по мобильному телефону, с трехэтажной бранью, за которую он уже не извинялся перед ней, разбивала в сердце всю нежность к нему, но проходила минута, он смотрел в ее глаза, и она забывала обо всем на свете. Как это непохоже на темную гиблую пропасть, из которой она выбралась недавно! Она шла вместе с ним на равных, поддержанная его пониманием на каждом шагу. Ах, как непохоже! Колье с бриллиантами он застегнул на ее шейке в ложе Большого театра. Но после первого поцелуя в Лейпциге он словно забыл о том, что она красивая и привлекательная, и словно присматривался: «Невеста? Да? Нет?»

Однажды, в конце апреля, его не было целых четыре дня. Она ходила сама не своя. Стояли жаркие, почти летние дни, но Марианну знобило, как в лихорадке. Ревнивые мысли о секретарше, словно осы, кружились в голове.

— Марианна, — позвонил Сергей как ни в чем не бывало. — Извини, я был в Турции, не успел тебе сказать. Я сейчас подъеду.

«У него всегда отговорки, — рассердилась она с облегчением. — Попробуй-ка я такое сотворить!»

Марианна встретила его холодная как лед.

— Что, что? Я виноват? — встревожился он. — Говори, что?

— Я хочу познакомиться с твоей секретаршей, — твердо сказала она.

Как громом пораженный, он посмотрел ей в глаза.

— Ты с ума сошла, Маришка!

Она молчала. Растерянно пожав плечами, Сергей согласился.

— Хорошо, поехали. Ради Бога. Я и сам хотел пригласить тебя в офис.

Это был старинный двухэтажный особняк на Ордынке. Внизу сидела охрана, два молодца в камуфляжной форме.

— Невесту мою пропускать без звука, — представил ее Сергей.

Она чуть-чуть прикусила губу. Когда это он решил? Ребята поздравили их. По белой лестнице, мимо мраморных полуобнаженных нимф с ветвями-светильниками в прекрасных руках, они поднялись в светлые апартаменты второго этажа, прошли коридором сквозь самораздвигающиеся прозрачные двери. В приемной, украшенной картинами, цветами и широким ковром во всю ширь пола, за столом, уставленным телефонами и мониторами, сидела молодая женщина-секретарша.

— Привет, Сережа!

— Приветствую вас, Софья Ильинична! С моей невестой соединяйте в любое время без проволочек. Договорились?

— Конечно, Сергей Иванович. Извините, Сергей Иванович! Примите мои поздравления, Сергей Иванович! Добро пожаловать!..

— Марианна.

— Очень приятно, Марианна. Я запомню.

Она улыбалась, но в глазах ее блеснул холодок.

«Генеральный директор Плетнев Сергей Иванович» — было написано на медной табличке у двери.

— Входи. — Сергей пропустил ее.

В просторном кабинете в три уютных старинных окна всю середину занимал длинный дубовый стол человек на тридцать сразу; директорский стол располагался поперек дальнего торца.

Здесь Марианну ждал сюрприз. Небольшая картина в золоченой рамочке, с подставкой, как у зеркала, стояла слева от директорского места.

На ней масляными красками была изображена девушка в зеленом платье, со спины, с косами, уложенными над ушами, видна была нежная щека и завиток волос; девушка протягивала руку в окно, к цветущей ветке винограда. Цветы были мелкими, зелеными.

— Я никогда не видела цветущего винограда, — качнула головой Марианна. — А ты, оказывается, художник? Знавала я одного художника, — будто во сне проговорила Марианна. Тонкая боль отдаленно коснулась сердца.

— Я архитектор, Мариша, мы все немножко живописуем. Смотри, что нам предстоит выстроить на Новой Земле…

Но Марианна уже спохватилась и даже отпрянула от цветного эскиза с голубыми строениями.

— Как на Новой Земле?! Там опасно!

Он молча прошелся по кабинету. Открыл дверцу книжного шкафа и вдруг шагнул в него.

— Иди-ка сюда.

Это оказался вход в небольшой спортзал. Свисали с потолка гимнастические кольца и кожаная груша, лежали гантели, гири, боксерские перчатки, стояли два спортивных тренажера. В углу в пластиковой кабине был оборудован душ.

— Наломаешься по объектам, приедешь грязный, усталый, а примешь душ, покачаешься на железках и снова, как новенький. Здорово, правда?

Марианна с серьезностью посмотрела на него.

— Сережа… скажи, пожалуйста, ты всегда все решаешь сам?

— Да. Я долго смотрю, проверяю, а потом решаю сам.

Она помолчала. Он тоже молчал.

— Когда ты летишь?

— Завтра в полдень.

— А почему я ничего не знаю?! — вскрикнула она.

— Я не хотел огорчать тебя накануне нашей свадьбы.

— Сережа!

— А ты, как думала?

Она опустила голову, удерживая слезы. Вышла из спортзала в кабинет, прошлась, переживая, вдоль придвинутых к столу дубовых стульев.

Они посмотрели друг на друга. Марианна молча взяла свою сумку, перчатки. Они спустились вниз. Сергей отворил дверцы машины.

— Садись. Подброшу тебя в Академию. Поговорим по дороге.

Они развернулись на Лубянской площади, миновали Охотный ряд. Из глаз Марианны текли слезы. Сергей молчал.

— Когда ты вернешься? — спросила она почти спокойно.

— Двадцать восьмого апреля к вечеру.

«Сегодня двадцать четвертое», — подумала она.

Они подъехали к величественному зданию Академии. У входа возле колонн стояла, покуривая и греясь на солнышке, Инга, облаченная в длинный сетчатый казакин и короткую юбку. Заметив «мерседес», Марианну, молодого бизнесмена за рулем, она лениво помахала сигаретой в знак приветствия.

— Кто это? — спросил Сергей.

— Наставница и подруга, — ответила Марианна.

Сама того не желая, Инга помешала им проститься перед разлукой.

Наутро Марианна позвонила ему в офис. Была половина девятого.

— Сергея Ивановича нет, — отрезала секретарь.

Но Марианна успела различить голос Сергея в общем разговоре тут же в приемной.

— Это Марианна, — напомнила она, — мне нужно поговорить, пока он в Москве.

Секретарша озлилась.

— Вам ясно сказано, его в офисе нет. Оставьте свое сообщение, я передам, когда он появится.

Зажав трубку рукой, она понизила голос и с насмешкой кинула кому-то в сторону.

— Эта на проводе, «невеста». Вцепилась, не оторвешь.

— Чего ей надо? — ответил другой женский голос.

— Проститься желает, чтобы не забыл часом.

— Вот так и уводят из-под носа.

Марианна положила трубку. Набрала номер мобильного, но тот был отключен.

«Плохой знак», — зажмурилась она.

К Марианне Дима зашел дня через три после приезда и после разгульных встреч с ребятами. Она открыла ему, одетая в брюки и блузу, даже с платком на голове, потому что занималась обычным весенним делом, мыла окна. Был выходной, дни стояли жаркие, листва на деревьях распустилась раньше времени, была та самая весна, когда жизнь кажется райским садом. С высоты пятого этажа Марианна любовалась нежно-зеленеющим лесом, не веря сама себе.

Сергей звонил каждый вечер, говорил такие слова, что сердце ее счастливо замирало от нежности. Еще денек, и они встретятся… А там, шестнадцатого мая… Он так решил. Ах!

Она спрыгнула с подоконника, открыла дверь и увидела Диму.

— Здравия желаю! — сказал Дима приготовленные слова.

— Ой, Димка! — Она бросилась ему на шею, такой он был красивый, плечистый, в пятнистой одежде. — Входи. Какими судьбами? Мама! Смотри, кто пришел!

Татьяна Алексеевна тоже обняла солдата.

— Дима, родной! Совсем мужчина! Марианна, заканчивай с уборкой, садимся за стол.

Они выпили водки за его здоровье, за приезд, за дальнейшее благополучие.

— Как повзрослел, Дима. Совсем другим стал.

— Ничего особенного, Татьяна Алексеевна. На Севере быстро взрослеют. А мне у вас на гражданке все в диковину. Наивняк такой! О чем парни думают?