Мария догадалась посадить Михаила в кресло на свету, а сама села против света так, чтобы он не видел ее лица в подробностях.

– Вы не пьете вина?

– Никак нет! Не употребляю. – Произнося это, он подобрался, вытянулся всем телом и едва не приподнялся с места, чтобы отдать ей честь.

– А кофе?

– Как скажете.

– Давайте выпьем кофе. Присаживайтесь за стол. – И она опять усадила его на свету, а сама села за дальний торец стола, спиной к окну.

Михаил послушно пересел, и, когда он делал те несколько шагов от кресла к стулу, она еще раз убедилась, что он совсем не так высок и не так широк в плечах, как воображала она по памяти о первой встрече.

– Вам со сливками?

– Как скажете.

– Я пью со сливками.

– Как скажете.

«И что он твердит одно и то же?! Истукан истуканом! – неприязненно подумала Мария. – Солдатик, оловянный солдатик… и глаза у него какие-то оловянные».

Мария разлила кофе по чашкам, добавила сливки.

– Угощайтесь конфетами. Конфеты замечательные!

Михаил послушно взял из вазы конфету и положил ее рядом со своей чашкой, не разворачивая золотой бумажки.

Говорить было явно не о чем. Десятки раз она воображала эту встречу и намечала свою линию поведения, но сейчас все домашние заготовки исчезли из ее памяти.

– Я проездом в Париж… Ваш отец… Все ваши передавали привет.

– Спасибо, мадам!

Нет, на этот раз она все-таки хотела его одернуть, хотела поправить на «мадемуазель», да не удалось. Едва открыла рот, как тут же чихнула.

– Простите. – Мария вышла из-за стола. – Боюсь вас заразить.

– Да у нас столько своей заразы, что мы привыкли, ничего, – простодушно сказал Михаил.

Мария пошла в ванную комнату, чтобы привести себя в порядок. Из носа текло, глаза слезились, все лицо пошло пятнами и стало одутловатым. «Так тебе и надо, дуре, – придумала себе развлечение. До чего противная у меня рожа! Бедный мальчик! – Она мельком взглянула в зеркало, но лучше бы не смотрела. – Бог отвел, или черт попутал…» Хочешь не хочешь, а надо было выходить из ванной комнаты.

– Михаил, а может быть, вы хотите пообедать? Я закажу, – предложила она из приличия.

– Нет-нет! Что вы! – На лице юноши отразился такой неподдельный испуг, что было понятно: перспектива застрять здесь еще на полтора часа явно идет вразрез с его планами.

– Вы спешите? – промокнув нос, с облегчением спросила Мария. Она не представляла, как сможет продержаться в его обществе не то что полтора часа, а хотя бы еще минут двадцать.

– Если у вас нет поручений… у нас сегодня важные занятия, очень…

– Поручений у меня нет. Да, чуть не забыла главное, зачем я вас пригласила. Ваш папа просил передать вам немного денег. – Мария прошла в спальню. Деньги-то у нее были, но не совать же их ему просто так, без конверта. О, как хорошо! В сумочке она обнаружила конверт с любовным посланием, которое ей передал накануне отъезда мсье Пиккар. Она не читала его подробно, так, пробежала глазами по диагонали. Там все было изысканно и понятно. Мария выбросила письмо мсье Пиккара на кровать, а в освободившийся конверт сунула немножко деньжат. Благо конверт был не подписан и не заклеен. Выйдя из спальни, Мария протянула конверт Михаилу.

– Пожалуйста.

– Премного благодарен! – Юноша склонил голову в поклоне, и она увидела, какие молодые, какие блестящие у него волосы и как чист пробор между прядями. – Папе спасибо.

– Я передам.

– Разрешите идти? – Михаил откозырял и сунул конверт с деньгами в карман флотских брюк.

– Вы так спешите?

– Занятия очень важные. – Юноша застенчиво улыбнулся, глаза его неожиданно вспыхнули, и на секунду Мария увидела того самого Михаила, о котором мечтала. «Нет, он совсем не такой забитый, не такой оловянный…»

Из носа опять предательски побежало, и Мария уткнулась в скомканный платочек.

– Учитесь! Всего хорошего!

– Ой, спасибо, что вы меня отпускаете! – И он улыбнулся ей так счастливо, что как будто бы даже стал выше ростом и шире в плечах, и шея уже не казалась такой тонкой… Да, это все-таки был тот самый необыкновенный юноша, которого она встретила когда-то на яхте «Николь» и который произвел на нее тогда столь неизгладимое впечатление.

Михаил вышел из номера и плотно притворил за собою дверь.

Мария тупо поглядела на открытую бутылку на столе, на бокалы, один из которых был пуст, а в другом вина на донышке – для пробы, которая так и не состоялась. Конфета в золотой обертке, которую Михаил положил у своей чашки, исчезла.

– Мальчишка, – с облегчением засмеялась Мария, – конфетку-то не забыл! Совсем мальчишка!

Из высокого окна номера были хорошо видны и выход из гостиницы, и «Bistro» на другой стороне улицы. Вот Михаил показался из подъезда, и тут же из «Bistro» выбежала навстречу ему девчушка лет шестнадцати, явно француженка из бедных. Они встретились посреди улицы, прямо на проезжей части, и Мария отчетливо видела, как он протянул ей на раскрытой ладони конфету в золотой бумажке. Обнявшись, они вприпрыжку двинулись к «Bistro», и Мария видела, как уже у двери Михаил показал своей спутнице конверт с деньгами и как светились счастьем их лица.

«Что ж, он был прав, – подумала Мария, входя в спальню, – его действительно ждали важные занятия. Может быть, самые важные из всех занятий на свете». С истерическим хохотом она упала на огромную кровать, в дальнем углу которой белели на фоне персикового покрывала листки из послания мсье Пиккара.

Подавив хохот, Мария широко раскинула руки, закрыла глаза и полежала так на спине минут пять. Это было прелестное зрелище: на ворсистом покрывале персикового цвета женщина в светло-бирюзовом шелковом платье с длинными рукавами. Она рассчитывала на это платье: все говорили, что бирюзовое ей к лицу… Мария лежала бы еще, да так чихнула, что ее подбросило над необъятной кроватью.

– Господи, привязалось! – в сердцах воскликнула она, вставая. Пошла в ванную комнату. Зеркала почти не кривили и не передразнивали ее. Нос чуть припух, глаза красные, но, в общем, терпимо, с такой физиономией можно даже на люди показаться. Решительно припудрив нос, Мария направилась в гостиную к телефону.

– Пожалуйста, такси, вещи вниз, счет. – Не дожидаясь ответа портье, она брякнула телефонную трубку и двинулась к входной двери, но тут что-то остановило ее. Ах да, плащ! Он в шкафу, в спальне. Вернувшись в спальню, она надела плащ и тут увидела на кровати сиротливо белеющие листки из послания мсье Пиккара. Подобрав листки, Мария аккуратно свернула их и положила в дамскую сумочку, радуясь, что не совершила невольного предательства, не оставила это письмо на потеху чужим людям. Конечно, мсье Пиккар не очень трогает ее душу и свидания с ним становятся все тягостнее, но предательства он не заслуживает. Никто не заслуживает предательства, даже предатели…

Против правил Мария устроилась на переднем сиденье рядом с таксистом. Тот удивленно взглянул на нее в упор, и она отметила, что его черные, глубоко посаженные глаза забавно косят.

«Косой – это к удаче!» – по-детски обрадовалась Мария, и на душе ее полегчало. Как и все «морские», она верила в народные приметы и понимала их не как темную блажь, а как знак высшей силы. «Хорошо, что я прямо сейчас сбежала из отеля, как хорошо! И насморк вроде поменьше… Откуда взялись этот насморк и резь в глазах? А с Михаилом не иначе Господь отвел, значит, не судьба. А девушка у него миленькая, такая курносая простушка. И как ловко подал он ей конфетку на открытой ладони! За одну такую краденую конфетку можно полюбить на всю жизнь! Хотя почему краденую? Я ведь сама велела ему взять, значит, не краденую, а припасенную. Дай ему бог удачи!» В душе Марии не осталось обиды на Михаила – за что на него обижаться? Ни обиды не осталось, ни раздражения, ни печали, а только сосущая душу пустота, которую нестерпимо хотелось заполнить каким-то действием, например немедленной поездкой из Марселя в Париж.