Для начала Георгий решил съездить на Студенческое озеро, питающее город водой, на старый водоем, построенный, как и канал, в начале двадцатых годов и остающийся с тех пор главным источником городского водоснабжения. Правда, в начале шестидесятых была пущена еще одна нитка, ныне уже так называемый Старый водовод – асбестобетонная труба диаметром восемьсот миллиметров. Но этот водовод не решил проблемы, в городе по-прежнему было трудно с водой, во многих районах вода не поднималась даже на второй этаж домов. И теперь все уповали на Новый водовод, на тот самый, строительство которого Георгий должен был форсировать, как сказал шеф, «елико это возможно», другими словами – любой ценой.

Прежде чем ехать на озеро, Георгий попросил начальника ОКСа (отдела капитального строительства) принести ему сводку по сооружению Нового водовода.

– Все исключительно замечательно! – рапортовал начальник ОКСа, кладя на стол перед Георгием отчетность по Новому водоводу. – Мы следим крупелезно, из шестидесяти километров подрядчик уложил пятьдесят семь, общий объем работ выполнен на девяносто пять процентов. Каждый месяц гонят план на сто двадцать процентов – инденьтично!

Сводка обрадовала Георгия: действительно, осталось всего три километра! Если поднажать – работы на две недели!

– Спасибо, – добродушно сказал Георгий начальнику ОКСа, – у меня все. Да, вы не помните, на сколько кубов у нас Студенческое озеро?

– Первоначальная емкость один миллион кубометров, а сейчас семьсот тысяч. Площадь зеркала три четверти квадратных километра. Глубина два с половиной метра, но сейчас оно заилено. Всю дорогу работает земснаряд – отсасывает, так что инденьтично!

Начальник ОКСа крепко помнил отчетные и другие цифры, точно так же как никогда не забывал три своих любимых выражения: «исключительно замечательно», «инденьтично» и «крупелезно», что означало – скрупулезно.

Обычно эти его словечки смешили и раздражали Георгия, а сейчас они даже как-то пришлись по душе, – не всем же быть грамотными, спасибо и на том, что человек знает свое дело.

Ржавые железные ворота усадьбы были заперты. Георгию и его шоферу Искандеру пришлось долго стучать в них ногами.

– Ты что, сукин сын, стучишь! Ты что, едрит твою мать, белены объелся! – появился наконец за тополями старичок с трехлинейкой наперевес – озеро охранялось по всем правилам, на дальнем его конце была даже смотровая вышка.

Георгий обратил внимание, что винтовка у старичка с примкнутым штыком, а на штыке присох рыбий пузырь, – видать, недавно разделывал старичок штыком рыбу.

– Назад от объекта! – грозно закричал старичок, подбежав к воротам. – Назад!

– Добрый день, дедушка, – мягко поздоровался Георгий.

Мягкость его тона сразу насторожила охранника. Старик понял, что перед ним какая-то важная птица, тем более что за спиной Георгия стояла белая «Волга».

– Посторонним вход воспрещен, – неуверенно сказал старик.

Георгий протянул ему сквозь ржавые прутья ворот красную книжечку.

– Я сблизи не вижу! – испуганно остановил его дед, не беря в руки удостоверение. – Сейчас позову начальство. – Он повернулся и поковылял не спеша в глубину двора.

Минут десять никто не показывался из-за тополей, только промелькивали в глубине какие-то фигуры. Наконец появился высокий мужчина в соломенной шляпе.

– Начальник насосных станций, – отрекомендовался он, подойдя к воротам.

Георгий протянул ему свое удостоверение.

– Да что вы, Георгий Иванович, – услужливо улыбнулся мужчина, – кто же вас не знает! – И стал открывать замок, висевший с внутренней стороны ворот. – Проходите, милости просим!

– Спасибо! – польщенно кивнул Георгий. Все-таки ему было приятно, что никогда не виденный им и незнакомый начальник насосных станций озера, оказывается, знает его в лицо.

– Я останусь здесь или проехать во двор? – спросил Искандер.

– Оставайся.

Георгий обратил внимание, что начальник насосных станций чем-то обеспокоен и что одна пуговица на ширинке его штанов застегнута не на свою петлю, – наверно, начальника застали без штанов и он одевался по тревоге.

Под высокими тополями вдоль разбитой глинистой дороги валялись железные канализационные решетки, заглушки, трубы разных диаметров, задвижки, части насосов.

– Это наш склад, – пояснил Георгию провожатый.

Склад так склад. За два неполных года работы в городском хозяйстве Георгий насмотрелся такого, что этот «склад» показался ему вполне пристойным явлением, – все-таки под открытым небом валялись литые железные предметы, а не вычислительные машины на полупроводниках, не зерно, не мясо и не цемент.

– Здесь на озере у меня работают шесть станций. Их обслуживают тридцать шесть сменных машинистов, но большая текучка, Георгий Иванович, люди перерабатывают, зарплаты маленькие, с кадрами тяжело. Так что мне приходится вертеться как белке в колесе, можно сказать – света белого здесь не видим, я уже в отпуске три года не был, – торопливо жаловался начальник насосных станций. – Хорошо, что вы пришли, сами убедитесь – нам помощь нужна. Во как! – Он провел ребром ладони по заросшему седеющей щетиной кадыкастому горлу. – Извиняюсь, побриться некогда!

– А как вы думаете, если бы озеро было ваше, личное, если бы вы поставляли в город воду, тоже держали шесть станций? – ласково и вроде бы наивно спросил Георгий – была у него еще со времен работы в газете манера выспрашивать с детской непосредственностью, прикидываться несмышленышем: при таком подходе собеседник давал больше информации и лучшего качества.

– Тю! – удивился начальник станций, приостанавливаясь от неожиданности поставленного вопроса. – Да если б личное, я вместо шести насосных построил одну – это и дураку понятно! Двенадцати машинистов хватило бы за глаза. Но стройка ведь дело долгое… – добавил он равнодушно, выходя из предложенной ему Георгием роли.

– Долгое, – согласился Георгий. Хотел было добавить: «И хлопотное, тем более что убытки идут не из нашего с вами кармана», – но придержал язык за зубами, чтобы не нарушать доверительности беседы.

Зашли в одну из насосных станций – в ее небольшом зале было чисто и светло, мощно гудели насосы, на окнах стояли горшочки с геранькой.

«Молодцы, чистенько», – с удовлетворением отметил Георгий. Остановился у голубой двери с табличкой «Хлораторная». Он никогда не видел, как хлорируется вода, и попросил показать ему это дело.

Начальник станций постучал в дверь и спросил преувеличенно вежливо:

– Анастасия Игнатьевна, к вам можно?

– Просю! – широко открыла перед ними дверь старушка в чистеньком белом платочке, завязанном под горло. По тому, как она произнесла это свое «просю» и как мгновенно отреагировала на стук, Георгий понял, что его ждали.

Здесь на окне тоже стояла геранька. А само окно сияло такой чистотой, что было ясно – так вымыли его не к приезду начальства, а по врожденной хозяйственности и чистоплотности. Взглянув в окошко, начальник станций увидел для себя нечто важное: к соседней насосной причалила весельная лодка.

– Извините, Георгий Иванович, я на пять минуток! – бросился начальник в открытую дверь.

Хлораторная была совсем небольшая комнатка, на гладком цементном полу лежали два ржаво-голубых баллона, от которых шли тонкие трубочки в сплетение труб более толстых, к прибору, на котором было написано «Хлоратор». Георгий обратил внимание, что, хотя в приборе что-то чуть слышно шипело и цокало, стрелка на шкале его не двигалась совершенно.

– Да, – перехватив его взгляд, сказала Анастасия Игнатьевна, – прибор тот давно отказал, вы на него не обращайте внимания, не в нем дело.

– А как же вы определяете дозу хлора?

– Так и определяем. Слава богу, я двадцать один год на этом месте, прямо из баллона и закачиваем. Полторы миллиграммы хлоры на один кудический сантиметр воды.

«Кудический» сантиметр впечатлил Георгия, и он спросил:

– Анастасия Игнатьевна, но прибор-то ведь не работает, миллиграммы на глаз трудно…