— Я понял, тебя, человек… Ну что ж, до встречи! Мы ещё увидимся. Обязательно увидимся.

— Спанч-Бобу привет!

Микки, бросив на прощанье презрительный взгляд на лекаря, растворился в воздухе. Психолог улыбнулся и направился готовиться к очередному рабочему дню.

Лекарь заварил чай и сел за стол, погрузившись в свои мысли.

«А ведь мышь в чем-то права… Они ведь, и правда, сильны стали в последнее время. По силуэту даже узнаваемы. Да и вообще, где эта граница между старыми и новыми? Буратино — он кто? Копия Пиноккио. И чью сторону он займёт? Неизвестно. Как говорила одна моя знакомая офицерская дочь: „Тут не все так однозначно!“. Кто против кого? А ёжик в тумане? А Леопольд? Хотя с Леопольдом все понятно — миротворцы на войне погибают первыми. Все-таки нужно над этим поразмыслить. Может быть, всё это просто бессмысленная трата времени? Люди сами выберут, кто им мил, а кому уже на покой пора. Может, так? Нет. Неправильно это. Люди должны знать своих героев, как и свою историю, нравится она им или нет. Стоп! О чем я думаю! Мне ж Верлиока ещё об этом говорил! Леший, Домовой — это реальные существа, со своим характером и отношением к людям, и их можно увидеть, а Микки-Маус? Гипертрофированная мышь. Никогда я не увижу его в реальности таким, какой он есть. Только на экране телевизора. Никто и никогда не поставит Котопсу тарелочку с молоком у печки, чтобы он не громыхал ночью посудой! Вот где разница! Но, с другой стороны…»

Стук в дверь заставил лекаря вздрогнуть и вернуться к реальности. Накинув сверху лёгкую куртку, он направился к двери. Лишь слегка приоткрыв дверь, психологу пришлось отскочить от неё, так как кто-то огромный и нетерпеливый буквально влетел в прихожую.

— Нашёл, лекарь! Нашёл! — Муромец обхватил психолога здоровыми ручищами за плечи и приподнял его вверх так, что ноги оторвались от пола, — нашёл я тебе, кого ты просил!

— Илья! Отпусти уже меня, ты ж мне все кости попереломаешь! — лекарь опустился на землю и, слегка поморщившись от боли, посмотрел на Муромца. Тот был на седьмом небе от счастья и от того, что выполнил его указание. — Кого нашёл, Илья?

— Ну эту… Секретайку! Или как её там? Девицу, в общем! Как ты и просил — красивая, умная и готовить умеет!

— А это ты как определил-то? «Анаком» тебе, что ли, заварила?

— Не, она ком не варила… — богатырь нахмурил брови, пытаясь представить, как, а главное — зачем нужно варить какой-то ком.

— Ладно, Илюш, не заморачивайся, пойдём, покажешь, кого ты там привёл.

Выйдя на крыльцо, Муромец с гордым видом протянул руку в сторону одиноко стоящей фигуры и уже хотел было сказать что-то радостное, но так и замер с протянутой рукой. Немного отойдя от шока, тот все-таки решил опустить руку.

— Бабуль, девку вы тут не видали, а? Вот тут стояла только что.

— Чего ж не видала? Видала, конечно. Стояла, стояла тут, да как побегла вон туды вот, — бабка махнула рукой в сторону леса, — не знаю, что нашло на неё, может, меня испугалась?!

— Лекарь, ты тут постой, я сейчас мигом её нагоню! — с этими словами богатырь бросился бегом в сторону, указанную бабкой. Немного понаблюдав за убегающим Ильей, психолог повернулся к старухе. Сказать, что она была не красавица — ничего не сказать. Крючковатый большой нос, одета бедно, но опрятно. Опиралась она на длинную палку, было заметно, что у неё проблемы с ногами.

— Здравствуйте, бабуль, вы ко мне?

— Ну, а к кому же, милок? К Муромцу, что ль? И на том спасибо, что до тебя довел.

— Как довел? Так это он вас, что ли, привёл?

— Ну а ты тут ещё кого-то видишь?

— Но вы же сказали…

— Да мало ли, что я сказала! Такой взрослый, а всё веришь всем… Прослышала я про тебя, дай, думаю, тоже на огонёк зайду. А тут этот через лес прется. Он же дорог не знает — куда глаза глядят, туда и идёт. Так бы и сквозь мою избушку прошёл бы, не заметил. Ну я и прикинулась девицей красной, а он меня увидел, да и говорит: «А не хочешь ли ты, девица, в конторе приличной поработать?» Ну, не так, конечно, сказал, но не важно! В общем, вот так и пришла я сюда. Мы с ним особо не пересекались раньше, но друг о друге слышали. Мало ли, что ему в голову придёт?! Сила есть, ума ж не надо! Вот поэтому и пришлось схитрить немного.

— Вы сказали, что избушка ваша в лесу… Вы — Баба Яга, что ли?

— Нет, милок, я — Мерлин Монро, только вот накраситься сегодня позабыла!.. Ну конечно Яга, кто ж ещё?

— Ну здравствуйте тогда, добро пожаловать! Вы по какому вопросу ко мне?

— Да проблемка у меня одна. Как бы тебе сказать?.. Одиноко мне как-то в последнее время. Жизнь личная давно уже не клеится, но это чёрт с ним. Раньше-то как было? То Ванька свою невесту потеряет, ко мне идёт, просит помочь, то ещё кто зайдет. А сейчас что? Тишь да гладь… Никто не ходит, сижу там одна, даже поговорить не с кем. Может, посоветуешь что, а?

— Да я смотрю, у вас тут у всех проблемы одинаковые, — лекарь почесал затылок, — а почему ходить-то перестали?

— А кто ж его знает? Раньше жизнь какая-то насыщенная была. Что ни день, то новое приключение. А потом как-то скучнеть все стало. Ты ж лекарь, ты из рода людского, ты и знать должен. Али не ведаешь, в чем причина? — Яга усмехнулась и бросила хитрый взгляд на психолога.

— Ну это, может быть, кризис среднего возраста, который в один момент…

— Ты вот это бросай! Мой кризис лет пятьсот назад закончился ещё. Хорош дурачка валять! Сам знаешь из-за чего это! Забыли о нас, да? Не вспоминаете? Что ж за люди вы такие? Эх вы… Этот… Китаец, как его там? Конструций?

— Конфуций?

— Во! Конфуций! Так вот знаешь, что он сказал когда-то? Не знаешь, а я тебе скажу: «Разрушение любого государства начинается именно с разрушения его музыки. Не имеющий чистой и светлой музыки народ обречен на вырождение». А вы что делаете-то? Понимаешь, вас не станет — и нас не будет! Совсем уже оскотинились! Русские танцы да музыка народная — это вам уже смешно вдруг стало да стыдно. А эти… Техтоники… Или как их там? Да это ж конвульсии! Вот с музыки и началось все. Совсем своё забыли. Всё на басурманов глядите… Всё под копирку жить пытаетесь! Эх… Люди, люди!.. Себя не помните! Из-за вас теперь пластмассовые набежали. С ними что, лучше? Да какой ты лекарь? Пародист ты, скоморох! Ладно, что я зашла-то!?.. Бумага есть у тебя?

— Какая бумага?

— Бумажная! Что не понятно? Бумажная такая бумага, чтоб писать на ней можно было! Да перья гусиные. Или чем вы там пишете?

— Есть конечно, а вам зачем?

— Завещание писать буду! От тебя все равно помощи никакой, а нам одним не сдюжить против этих… Напишу хоть напоследок мысли свои. Может, найдут записки мои лет через двести, да стыдно станет. Что не уберегли нас, что не помогли, когда нужно было, что отвернулись…

Лекарь зашёл в дом и через минуту вышел с пачкой бумаги и упаковкой авторучек.

— Бабуль, вы это… Вы не расстраивайтесь! Мы сможем! Я помогу, обещаю!

— Себе помоги сначала, лекарь!

Яга взяла бумагу и заковыляла прочь. Психолог стоял на крыльце и смотрел ей вслед.

«А ведь права бабушка! Ой как права! А я тут ещё сомневаюсь… Нет, я их не брошу! Не могу я их бросить. Они меня воспитали, а я их предам? Да никогда!»

Он развернулся и зашёл в дом.

Весь день психолог наводил порядок в доме. Он уже привык к тому, что основной поток клиентов начинается после захода солнца. Причём они особо не интересуются, есть ли у него время для приёма и не хочет ли он спать.

День прошёл незаметно. Уже под вечер Лекарь решил выйти из дома и немного подышать свежим воздухом. Уже стоя на крыльце, он понял, что насладиться вечерней прогулкой ему вряд ли удастся. Со стороны леса к нему бежал человек. Ещё издалека он узнал в нем Муромца. Тот бежал, размахивая руками, как ветряная мельница. Когда до богатыря осталось шагов сто, Лекарь решил опередить предсказуемый поток слов и заговорить первым: