— Какая досада! Он ведь подавал такие успехи.

— Да. — Хохотнула говорливая миссис Пэнскот. — Даже трудно представить, кто мог его так… он хлюпиком никогда не был.

Вцепившись в край стола, Каролайн метнула уничтожающий взгляд в сторону своего «жениха»: его рука поднялась выше, к ее бедру, пальцы скользили по границе чулка и обнаженной кожи.

— Не будем о грустном. — Улечься угнетающей тишине не позволила хозяйка дома.

И по ее взгляду стало ясно, что Бейли придумала какую-то очередную затею. С ней всегда так — гостеприимность, которой она не была обделена, предполагала кроме прочего умение срочно находить темы для разговора, который мог бы поддержать каждый присутствующий.

— Весь вечер мы только и говорим, что о молодости. О молодости наших детей, у которых, конечно же, вся жизнь впереди. А почему бы нам сейчас не вспомнить свою собственную? — Гости несколько оживились. — Предлагаю, чтобы никому не было обидно, по очереди высказаться вот по какому поводу. В жизни каждого был момент до того смешной и смущающий, что мы предпочли бы отдать лет пять своей жизни, чтобы… да чтобы просто забыть его! — Слушатели одобрительно загудели, пересмеиваясь. — Так вот дабы немного рассеять атмосферу принужденности, скованности… давайте поддержим друг друга и в очередной раз докажем, что все мы простые смертные.

Никто не выказал возражения: все готовы были посмеяться над другим, а что касается себя — выдумать любую глупую историю или приукрасить некогда пережитую.

По неписанному закону логики, Бейли рассказывала первой, как зачинщик забавы. И хотя Кэри откровенно боялась услышать от мамы что-то смущающее о ее прошлом, все оказалось не таким уж катастрофическим: эту историю она уже знала.

Историю о том, как миссис Атолл однажды в торговом центре потеряла пятилетнего Чейза и заметила его в отделе игрушек спустя десять помноженных на панику минут. Облегчение, сменилось гневом: она, даже не взглянув на его лицо, потянула за собой, крича на ходу, что теперь-то дома ему достанется. Крик собрал людей, в их числе была и… настоящая мать ребенка. Как оказалось, Чейз все это время стоял у фонтана и «кормил рыбок» печеньем, а тот мальчуган, которого Бейли приняла за своего сына был просто одет в точно такую же курточку. Миссис Атолл еще долго оправдывалась перед его матерью и полицейским, желая в тот момент в самом деле провалиться сквозь землю. Вот такая она никудышная мама, даже собственного ребенка от чужого отличить не смогла.

Гости весело посмеялись над историей, ужин трансформировался в собрание не совсем анонимных неудачников, которые наперебой убедительно заявляли, что и с ними так же, и они такие же. Следующим на очереди был хозяин дома, которого тоже слушали раскрыв рот, потому что травить военные байки Томас умел. Однако все присутствующие на деле ждали и не могли уже дождаться, когда же очередь дойдет до мистера Эохайда.

Все они не хотели, да просто не могли поверить в то, что у кого-то в жизни не случалось чего-нибудь постыдного, конфузного, заставляющего себя ненавидеть. Пусть даже это был такой с виду совершенный во всем мужчина. Им жизненно необходимо было узнать его недостаток, чтобы уже себе сказать с облегчением: «ты такой же, ты один из нас».

Однако, увы и ах, им не суждено разувериться в его неземном происхождении. Не сегодня, точно. Потому что эстафетную палочку Эохайд должен был забрать из рук Кэри, которая, на самом деле, уже почти достигла точки кипения.

Стыд. Паника.

Отец заканчивал свою хохму, гости покатывались над историей новобранца во Вьетнаме, уже пригласительно посматривая на Каролайн. Которая теребила тканевую салфетку, пытаясь выровнять дыхание и собраться с мыслями. Отказываться было, конечно же, невежливо и грубо. И Кэри, правда, не хотела выставлять себя заносчивой задницей, однако ее память не могла подкинуть, что-нибудь такое же глуповатое, смущающее, но исключительно в рамках приличия, над чем можно было бы посмеяться с высоты прожитых лет всей компанией.

Гости впились в нее взглядами, поторапливая. Они уже готовы были перейти к главному «блюду», а она их бессовестно задерживала.

— Ну же, Кэри. — Протянула ласково мама.

Взгляды стали подозрительными. И Каролайн показалось (опять!), что все эти люди, сидящие здесь, все эти близкие друзья родителей — порядочные, в меру воспитанные, ходящие по воскресеньям в церковь и сбирающиеся всей семьей на День Благодарения — уже всё знают. Словно каким-то магическим образом ее мысли стали известны им, и теперь гости шокированы ее испорченностью. Молчат возмущенно и осуждающе.

Но, будь все проклято, с некоторых пор любая история из области «стыдно» была крепко связана с мужчиной, который сидит рядом, вынуждая вспоминать…

— Мне… мне нужно выйти. Простите. — Пролепетала девушка, порывисто вставая из-за стола.

Послышались участливые вздохи и вопросы о ее здоровье, которые Кэри бессовестно проигнорировала. Сбегая наверх, в свою комнату, прикрывая дверь, падая на кровать.

Ее руки, которые она поднесла к лицу, были холодными, а кожа под ними пылала. Больна ли она? О да, и довольно давно. Им.

Дверь легонько скрипнула, отворяясь. Конечно же, это была не мать, и уж точно не отец.

— Почему ты ушла?

Ох, она знает. Мужчина сейчас стоит возле кровати, над ней, пристально смотрит.

— Не… не подходи. — Пробормотала опасливо Каролайн, отодвигаясь в сторону. Потом поднимаясь на ноги, решая, что безопаснее увеличить расстояние. — Просто оставайся там.

Кажется, мистер Эохайд выглядел удивленным и все же с места не сдвинулся, наблюдая за тем, как девушка отходит в угол, почти скрываясь за книжным шкафом.

— Что с тобой происходит, Кэри? — В его улыбке проскальзывало беспокойство. — Боишься меня?

— Ты мне противен. — Проговорила она тихо, не желая смотреть на то, какую реакцию вызвали ее слова. — Ты заставляешь меня ненавидеть саму себя. Чувствовать себя… здесь, в присутствии родителей… чужой, испорченной, грязной. Я обманываю их, они же не знают, как ты… с легкостью можешь бросить одну и увиться за другой. А я… я еще и позволяю тебе это.

— Ты просто не знаешь… — Начал настойчиво, обличающе Эохайд, собираясь затронуть, кажется, весьма болезненную тему.

— А я тебе не верю. Мне все равно, что ты скажешь. Кто знает, может пять лет назад ты тоже самое говорил Миранде. Срок годности вашего брака оказался весьма скоротечен, что говорит о тебе, как о мужчине, привыкшем бросать слова на ветер.

— Это ревность?

— Нет. — В какой-то мере. — Может Миранда и не была хорошей женой, но кто знает, что вынудило ее стать такой. А еще, я не хочу, чтобы она думала, что я — причина вашего разрыва. Она… любит тебя.

— Любовь и слепое желание обладать — разные понятия, милая Кэри.

— Спасибо за разъяснение, сэр.

Его глаза загораются. В сумраке, рассеиваемом лишь светом уличных фонарей, он выглядит больше, опаснее… притягательнее?

— Пять лет назад я Миранде не говорил ничего подобного.

— Ну-ну.

— Этот брак был ее инициативой.

— О, так тебя заставили?

— Нет. Я пошел на это добровольно. Это контракт.

Господи, неужели все, что говорила в пьяном бреду Миранда во время их поездки из клуба в «замок Шамбор» — правда? И пусть Кэри не верила в мистику, с каждым днем этот мужчина все меньше казался ей обычным человеком. Демон? Почему бы и нет?

— И что, ты его уже выполнил?

— Я изменил некоторые условия.

И вряд ли она хочет знать подробности.

— Меня это не касается.

— Разве не ты говорила, что ничего обо мне не знаешь? Ты даже не пытаешься узнать. Отгораживаешь от меня. Сбегаешь. Почему ты убежала только что?

Мыслеобразы всех «почему» встали перед глазами, заставляя судорожно вобрать в легкие воздух.

— А ты почему? Все, наверняка, мечтают выслушать твое выступление.

— И в половину не так сильно, как я твое. О чем ты думала в тот раз, Кэри?

Плохая идея. Плохая. Идея.

— О том, что гостям, вероятно пришлось бы слушать тишину, когда очередь дойдет до тебя. Ты же у нас мистер совершенство, ошибок и провалов никогда не ведал.