Документы лежали на столе двумя неровными горками. Парень сгреб ту, что поменьше, и решительно двинулся в сторону двери. Сейчас нужно было придумать, что он скажет шефу. Как на зло, ни одной цензурной фразы на ум не приходило. Услышал бы его мысли дражайший научный руководитель… Спасение явилось неожиданно: Ромке навстречу выплыл курьер, балансируя с пакетами в руках и зажимая плечом телефон-раскладушку:

- Щас, последний заход, и я свободен… Встретимся через полчаса на Владимирке.

- Эээ, постой,- Ромка дернул существо за локоть и сморщился: горло будто натёрли наждачкой, слова давались с трудом.- Занеси это Романову.

Курьер недовольно пошевелил губами:

-Ладно, давайте сюда,- Ромка облегчённо запихнул бумаги существу подмышку и поплёлся обратно в забой, первым делом включив подогреваться чайник. Проблему с простудой нужно было решать в кратчайшие сроки.

К одиннадцати чайник успел опустеть дважды, но с пожаром в горле Ромка так и не справился. Огненный комок опустился чуть ниже, царапаясь где-то в груди, и периодически вынуждал Ромку покашливать. Перед глазами чёрно-белыми пятнами расплывались буквы. Четырехэтажные немецкие слова казались бесконечными. Умлауты скалились с листов рогатыми чудищами. Смолин зажмурился, потом резко распахнул глаза, распугав страшилок. Пощупал лоб, хрипло вздохнул: болеть Ромка не любил, потому как ухаживать за ним здесь, в Городе, было некому. Плевать, что скажет шеф. Плевать даже, что скажет шеф шефа. Какую бы головоломку Смолину ни устроили все шефы в мире, он сейчас соберется и пойдет домой. «Да, Смолин. Ты соберешься. Отнесёшь всё, что сегодня сделал, Романову. И скажешь, что уходишь домой лечиться»,- медленно, гипнотически проговорил парень, рассматривая свое отражение в окне. «Делов-то…»,- подмигнуло Альтер эго в ответ.

Поднимаясь на двенадцатый этаж, Смолин гадал, на месте ли ещё шеф или уже отправился куда-нибудь с Терещенко «баловать печень». «Я сижу, работаю, из последних сил выбиваюсь. А он сейчас где-нибудь развлекается», - Ромку грызла детская обида. Но судя по тому, что даже в коридоре были слышны пьяный ржач и громкие голоса, начальство всё-таки решило соединить приятное с полезным. Ромка стукнул пару раз по лакированной поверхности двери и вошёл.

-Ага, вот и виновник торжества,- раздался голос из глубины комнаты. Смолин смущённо огляделся, привыкая к полутьме. Небольшой напольный торшер, как и в первый Ромкин визит сюда, был единственным источником света. А вот от прежнего офисно-правильного порядка не осталось и следа: бумажные сугробы покрывали ковёр, стулья, даже подоконник. На столе, упираясь локтем в бутылку чего-то сильноалкогольного, вальяжно разлёгся герр Терещенко. Хозяин помещения предпочитал расслабляться в кресле, потягивая сигарету. Смолин втянул носом сладковатый запах.

- Присоединишься? – с Ромкой явно хотели поиграть.

- Здесь оставшаяся часть переводов,- суетливо заговорил он, выкладывая рядом с коленом Терещенко документы.- Есть ещё кое-что, но это, если позволите, я доделаю дома. Там немного совсем, а я не очень хорошо себя…

- Бл*, Сань, он издевается,- довести сумбурный монолог до конца Ромке не дали.- Ты взгляни на эти два с половиной листочка. Недоразумение, где инструкции к новым станкам? Чем ты весь день занимался?

Ромка врос ногами в ковер, чувствуя, как плывет разноцветными кругами комната. На миг ему показалось, что это бред, что через минуту всё снова вернётся на свои места: он пойдет на пару любимой Теории перевода, а потом они со Светочкой спустятся в столовку…

- Петь, он, кажется, сейчас в обморок шлёпнется. Смирно, я сказал. Смотреть в глаза и отвечать на вопрос,- Терещенко приподнялся на локте и ухватил Ромку за подбородок.

- Я несколько часов назад всё передал. С курьером. Таким мальчиком… странным. Честно.

Чудовище отложило сигарету и, порывшись бумажных завалах под столом, извлекло телефон. Каждое движение выдавало предвкушение расправы. В голубоватом свете экрана Смолин разглядел пьяную улыбку и вздрогнул, когда Романов поднял на него глаза:

- Сейчас я звоню курьеру. И во всём разбираюсь. Если ты нам соврал, то…,- быстрый взгляд на Терещенко, небольшой взмах трубкой в воздухе,- не волнуйся, мы придумаем тебе наказание. Дейл… то есть Максим, у нас возникло небольшое затруднение… Тебя сегодня некий … Смолин просил мне что-нибудь передать? – Романов помычал в телефон, выслушивая ответ. Что именно сказал курьер, переводчик понял по спокойно-расслабленному лицу начальника. Писк клавиши – разговор завершён. Скрип кресла – разговор только начинается.

-Саня, нас только что пытались обмануть. Что предлагаешь? Сразу документы в зубы или штраф за служебное несоответствие? Тысяч этак …дцать?

Терещенко потянулся, покатал на языке коньяк, со вкусом проглотил и мотнул головой:

-Нет, Петруччо, расслабься. Включай музыку, будем смотреть стриптиз.

*****

«- Ничего не понимаю, - протянула Алиса. - Все это так запутано!

- Просто ты не привыкла жить в обратную сторону, - добродушно объяснила Королева. - Поначалу у всех немного кружится голова....»

М/ф «Алиса в Зазеркалье»

Ромка бессильно провел ладонью по горячему лбу, облизнул сухие губы и заговорил, сбиваясь на шепот:

- Я на… таких мероприятиях никогда не бывал… Так что мне лучше уйти. И… чтобы не мешать. То есть… вам и … девушкам… Наверное,- с каждым Ромкиным словом улыбка на лице Терещенко становилась всё шире.

- А ты и не помешаешь вовсе. Правда, Пётр Алексеевич? – мужчина хохотнул и обернулся к Романову.- Мы с твоим шефом сегодня добрые, поэтому прощаем тебя своим высочайшим повелением. Однако… в обмен на небольшой приватный танец. Так, формальный пустячок…

- Саня, пьяная твоя башка, что ты несёшь,- Романов швырнул в друга ворох бумаг. Тот даже не пытался увернуться.

- С девушками нам сегодня не повезло, верно? По чьей, кстати, вине? Так, Пётр Алексеевич, вижу: засмущались и осознали. И вообще: хватит ютиться в рамках средневековой морали. Пора расширять горизонты. Ну же, Петрух, не боись, если тебе понравится, я никому не расскажу. Обещаю,- окончание фразы утонуло в недрах коньячной бутылки.

Романов поднял тяжелый взгляд на переводчика. Страх и отчаяние в мальчишкиных глазах оказались неожиданно приятными и согревали лучше алкоголя. Сила и власть, азарт и любопытство наркотиком хлынули по венам. Мужчина молча потянулся рукой к музыкальному центру. Техника проглотила диск и разразилась оглушительным «умца – умца».

- Твой выход, Ром,- благодушно махнул бутылкой Терещенко, перекрикивая бит.

Смолин застыл, еле шевеля губами:

- Я не буду. Я не умею. Я не буду. Я не…

Мантру прервал звук бьющегося стекла: Романов выпустил из рук стакан, разлетевшийся по полу мутными матовыми осколками. Бумажные сугробы около стола покрылись желтыми коньячными брызгами.