Старик плакал. Его поблекшие, усталые глаза влажно блестели в угасающем свете заката. Горькая влага, не в силах смягчить иссушенную пустошь, медленно исчезала в белой бороде, оставляя терпкий след на дрожащих губах. Старик смотрел на океан. Суровый и величественный, названный каким-то наивным человечком Тихий, тот обрушивал свои воды на крошечный остров, словно стремясь навеки проглотить его. Неподвижная, одиноко чернела на фоне бескрайнего неба человеческая фигура, и лишь ветер трепал широкие полы рясы. Старик вспоминал.

I.

Его звали Чарльз Адамс. И он был пиратом. Нет, он не был капитаном корабля, лихим капером, у которого, к тому же, где-то в закромах завалялся дворянский титул. Он был обычным моряком, в ранге разве что чуть повыше простого матроса, пил, богохульствовал, гулял и разбойничал - но не прикрывался при этом чужим флагом да идейными соображениями. Жизнь его была грязной, трудной, постоянно под гнетом опасности - того и гляди дашь дуба: или в жестокой сваре, что простаки называют славной битвой с неприятелем, или от дружеского ножа в спину в результате внезапно вспыхнувшего бунта, пьяной драки либо нечестной игры в кости. В общем-то, ничем не примечательная жизнь человека, однажды ступившего на кривую дорожку. Пока эта самая дорожка не вывела его к ней. К Дороти. К его Дори.

Их встреча произошла случайно, капитан сказал бы - по воле провидения. Он и его товарищи направлялись на остров Питкэрн, намереваясь скрыться там от английского правосудия. Золотая эпоха пиратства подходила к концу.

"Хей! Товарищ! - я кричу, -

Мы стоим плечом к плечу.

Смерть-путана не страшна -

Ринемся в бой

Вместе с тобой,

Черту намнем бока!"*

*Вольный перевод староанглийской морской песни.

Выпивка, старая-добрая английская песня, знойные полинезийки - что еще нужно мужчине?

Но однажды раздался крик вахтенного, крик, навсегда изменивший жизнь Чарльза Адамса: "Корабль по курсу!" Суета, возбужденные возгласы, зычный голос капитана разорвали умиротворение солнечного дня. Вот они уже так близко, что видны облегченный корпус торгового судна, фальшивые лацпорты, мельтешение людей на чужом борту... Где военное сопровождение, почему корабль один посреди океана? Нет ответа, нет спасения. Черный флаг взметнулся в небо - символ протеста, вещий знак близкой смерти - и запрыгал на ветру, внушая ужас обреченным жертвам.

II.

Совсем скоро все было кончено. То тут, то там валялись щепки, обломки, ядра и окровавленные тела, словно куклы, поломанные рукой избалованного ребенка. Захватчики рыскали по кораблю, вытаскивая из его недр присвоенные богатства.

Внезапно послышался слабый испуганный крик, и на палубу выволокли женщину, швырнув ее прямо в кучу награбленной добычи. Еще один вклад в общую поживу.

- А это что за лапочка?

- Цып-цып-цып... Не бойся, крошка!

- Глянь-ка, ребята, ну и страхолюдина!

- Да уж, моя-то подобрее будет.

Кучка матросов окружила свою жертву, замершую на наваленной горе тканей, одежды, драгоценностей, бочонков со специями и прочего хлама, показавшегося пиратам ценным. Целомудренный чепец слетел с ее головы, бесстыдно открыв русые волосы, лихорадочный румянец залил бледные щеки, затравленный взгляд метался от одного ухмыляющегося лица к другому.

- Что здесь происходит? - вмешался квартмейстер.

- Да вот, нашли в одной из кают, - кивнул кто-то на застывшую фигурку.

- Ну и что мне с этим делать? Распилить мне ее, что ли, для равной доли?

- Разрешите обратиться. Я хочу забрать девчонку себе, - вперед выступил мужчина, до сих пор молчаливо наблюдавший за происходящим.

- Зачем? Тебе же есть кому согревать постель?

- Это мое дело, - моряк твердо встретил изумленный взгляд квартмейстера.

- Что, совсем изголодался, морской пес, на кости уже бросаешься? - усмехнулся тот.

Раздался взрыв смеха и улюлюканье. Мужчина потемнел лицом. - Ну и черт с тобой!

Думаю, никто не будет против? - обратился он к собравшейся толпе пиратов.

- Эй, это я ее нашел, - возмущенно вскинулся один из матросов в засаленной бандане, босой, обвешанный трофейным оружием. - Что, если он канонир, так ему можно чужую добычу сцапать?

- Я готов уступить свою долю, - канонир даже не взглянул на предмет своего торга, устремив все внимание на собеседника.

- И полинезийку От двух баб проблем не оберешься, а у меня она будет как у Христа за пазухой, - выдвинул требование матрос, алчно поблескивая глазами.

Мужчина замер. Вокруг усмехнулись, заранее зная ответ: где это видано, чтобы за этакое привидение отваливать кучу золотых, да еще и запросто отдать страстную, податливую женщину. Ну, брат, это ты уже загнул, здесь дураков нет.

- Согласен.

III.

Впоследствии Чарльз не раз задавался вопросом: кой черт он согласился на эту безумную сделку? И не мог найти ответа. Это было словно помутнение рассудка, глупый порыв, неконтролируемое движение... Потому что его "трофей" действительно не представлял собой ничего особо ценного - девушка была далеко не красавицей. Да что там! По мнению Чарльза, который до этого момента предпочитал пышногрудых хохотушек, пленница даже хорошенькой не была. Но ее тонкая фигурка и печальные глаза что-то тронули в нем, и бывалый пират поддался импульсу, о котором уже начинал жалеть.

Чарльз схватил свое оцепеневшее новоприобретение и потащил в каюту, на пиратский корабль, подальше от разразившейся насмешками толпы разбойников. Коренастый и жилистый, он не мог похвастаться ни ростом с грот-мачту, ни устрашающими буграми мускулов, но по сравнению с ним пленница казалась мышкой - такой же серой и крохотной. Впихнув молчаливую девушку внутрь, он угрюмо спросил:

- Ты немая?

- Нет. Что со мной будет после? - девушка подняла глаза на пирата. От их насыщенного бирюзового цвета Чарльз даже вздрогнул. И только потом подметил последнее сказанное ею слово. "А она умна".

- Как твое имя?

- Миссис Литтл, сэр, - она с отчаянной бравадой кинула свое имя в лицо пирату. Затем нервно усмехнулась в сузившиеся глаза мужчины и добавила:

- Дороти.

- Сиди здесь, Дороти. Еду тебе принесут. Я приду вечером, - и оставил миссис Литтл одну.

IV.

Пираты вновь отправились в путь. Пусть им и повезло, что судно оказалось без сопровождения (по состоянию такелажа, снастей и парусов боцман смекнул, что, скорее всего, корабль пережил сильный шторм. Хотя наверняка никто сказать не мог, ведь пираты здесь тоже приложили руку), но фортуна - дама привередливая.

Поблизости еще могут рыскать военные фрегаты, а там-то лацпорты самые что ни на есть настоящие. Они-то, конечно, отчаянные сорвиголовы, но не настолько, чтобы плавать в решете. Потому по приказу капитана празднование откладывалось до прибытия на место.

Весь день у Чарльза не выходила из головы обитательница его каюты, пока он вместе со своими помощниками чистил стволы пушек и мушкетов, укладывал ядра, перетаскивал бочки с порохом с захваченного корабля в пороховую комнату. Все должно быть в чистоте и порядке, даже если в голове царит полный сумбур. К тому же - будто ему и без того мало проблем - вся корабельная братия считала своим долгом кинуть реплику-другую в сторону "ополоумевшего от любви" канонира, что, конечно же, не поднимало и так паскудное настроение. К вечеру Чарльз шел в каюту мрачнее обычного.