Спустя три с половиной часа, если верить висевшему в углу палаты массивному хронометру, я, наконец, перелистнул последнюю страницу учебника. Подняв палочку вверх, я снова описал кончиком артефакта круг в воздухе и произнёс всего одно слово: «Lumos».

Тонкая струйка энергии, на поиск которой и попытку управлять я потратил больше часа, скользнула в палочку, и передо мной завис небольшой ярко светящийся голубым светом шарик.

— У вас получилось, мистер Поттер! — в дверях появилась мадам Помфри, с удовлетворением смотря на результат моих трудов. — Продолжайте удерживать заклинание, а я проверю, как обстоят дела с восстановлением вашей ауры!

«— Р-р-а-а-а-а! — рёв толпы, заполонившей огромный амфитеатр, бил по ушам настоящим тараном.

Белоснежный песок арены обжигал ступни сквозь тонкую кожу сандалий, полуденное солнце обрушивало на зрителей и участников Большого императорского смотра свой яростный жар.

Обслуга амфитеатра в дальней от меня части арены всё еще собирала останки уродливой твари — творения бестиологов Академии — вышедшей против меня в прошлом раунде боёв. Победа, в особенности без использования магии, далась мне недёшево.

Божественный император встал в своей ложе, и воцарилась тишина, — воля и сила этого не совсем человека подавляли. Взмах мощной руки, и под рёв толпы из ворот выполз следующий противник: покрытый синеватыми пластинками брони гигантский скорпион.

Перехватив поудобнее саблю, я выбросил из головы всё: одобрительный взгляд Императора, беспокойство сидевших в соседней ложе отца и матери, беснующуюся толпу, хмурое лицо Старшего наставника Академии. Всё лишнее отступило на второй план перед единственной целью — победить, в очередной раз подтвердив славу непревзойдённых воинов из рода Владык Северного предела.

— Щёлк! — первый удар большой клешни пришёлся в пустоту, я кувырком ушёл в сторону.

С хрустом распрямился мощный хвост, кривое жало бессильно взрыло песок, где я только что стоял — тварь оказалась гораздо более ловкой, чем я ждал.

Разорвав дистанцию, я выхватил из-за пояса тяжелые кожаные перчатки со стальными пластинами. Несколько секунд, которые мне потребовались, чтобы надеть их, сопровождались взволнованными возгласами толпы: клешни щёлкали всё ближе к моему телу.

Последний удар хвоста снова разбросал песок, а я закованной в металл рукой ухватился за пластину брони. Рывок мощных мышц скорпиона буквально подбросил меня в воздух, сложившись с моим собственным прыжком. Оказавшись за спиной твари, я резко рубанул по хвосту, целясь в переплетения мышц, кое-где появлявшиеся в щелях броневых пластинок.

Удар вышел слегка смазанным — в последнее мгновение тварь успела сдвинуться, но и без того хвост бессильно обвис, сковывая движения скорпиона.

Всё в таком же молчании — видимо, снабжать его голосовыми связками академики постеснялись — противник развернулся и клешни едва не отрубили мне правую ногу.

Медленно стекавшая из разреза бледно-голубая жидкость постепенно лишала скорпиона сил, и его движения становились всё менее точными. Скоро я сумел резким рывком сократить дистанцию и подрубить одну из шести ног, с большим трудом разбив хитиновую пластину.

— Туор ар Норд закончил выпускной турнир Стали непобеждённым. Восславим могучего воина! — грянул голос Божественного, и рёв восторженной толпы вторил словам правителя Империи».

Невероятно яркий сон заставил сердце сжаться от воспоминаний о доме. Доме, которого я не увижу никогда. Медленно открыв глаза я огляделся. За ночь в лазарете не прибавилось новых пациентов, царила полная тишина, только где-то за стенами Хогвартса изредка заунывно вскрикивала птица. Тело, наконец-то восстановившееся после неудачного для... теперь уже для меня боя, ощущалось как своё собственное.

Отбросив одеяло в сторону, я стал изучать доставшееся мне наследство, постепенно всё больше хмурясь. Худое, почти истощенное тело. Невзирая на то, что последнее время Гарри Поттер, похоже, хорошо питался, были и признаки длительного недоедания: почти полностью отсутствовавший жировой слой на лице, руках и животе. С некоторым опасением, я сунул палец в рот. Зубы в порядке. Похоже, Поттера довольно плохо кормили в детстве и не слишком развивали физически. Мышцы... мышцы у него... у меня были, но... не дотягивали до уровня, какой был у какого-нибудь первокурсника школы мечного боя в Империи, куда брали детей с семи лет.

Осторожно засветив огонек Люмоса, я продолжил изучение, на этот раз обращая внимание на травмы. Несколько мелких шрамов на голове — обычное дело для подростка. Глубокий шрам выше запястья, словно след впившегося клыка какой-то твари. Края шрама при ближайшем рассмотрении оказались темнее остальной кожи на руке, — либо результат плохой работы целителя, во что верилось слабо, либо... либо клыки твари были ядовитыми. Уже интереснее. Более мелкие, но многочисленные шрамы на руках и ногах, незначительные следы на груди и спине. Пара интересных полос на спине... словно от плети или ремня. А вот на лбу... Я осторожно ощупал пальцами шрам в виде кривого зигзага. Для такой старой отметины — гораздо теплее остального лба. Еще более интересно. Жизнь моего предшественника была не самой легкой и однообразной, хотя, возможно, это нормальное явление для местной школы магии.

Информации пока недостаточно. Однако даже единственный факт, что Гарри Поттер в одиночку оказался на кладбище, где его пытались убить сразу пятнадцать взрослых волшебников, настораживал. По всему выходило, что он попал в заранее подготовленную ловушку, а значит...

Отложив размышления о судьбе Гарри Поттера до момента, когда удастся побеседовать с менее искушенным в приёмах допроса человеком, чем директор Дамблдор, я осторожно встал с постели. Тело слушалось хорошо, и это, пожалуй, главный плюс — строение жителей Империи и этого мира совпадало до мельчайших деталей. Окажись я четырехруким или хвостатым существом — и можно было бы забыть о возвращении даже части боевых навыков.

Самый простой разминочный комплекс, который я начал выполнять, стараясь обойтись без лишнего шума, показал: регулярных тренировок у Гарри Поттера не было. Радовало только то, что после пятнадцати минут непрерывного движения сердце еще не вырвалось из груди от непривычной для него нагрузки. Гибкость и силу — из-за недоедания и отсутствия должных занятий с раннего детства — довести до уровня, каким я обладал к своим сорока шести годам в Империи, было невозможно. Мысленно проклиная тех, кто умудрился упустить в развитии ребенка самый перспективный период, я тихо позвал: