— В этом случае в Срединное Царство потечет большее количество опиума.

На лице императора застыло напряженное выражение.

— Мы могли бы предложить компромисс Британии и другим странам. Мы могли бы предложить шире открыть двери для торговли в обмен на их отказ от контрабандного ввоза опиума в Китай. Верю, они пойдут на это, они с удовольствием пошли бы на подобную сделку с нами. Даже если попытка не принесет удачи, мы ничего не теряем. Зато вместо поражения, ты сохранишь лицо, потому что именно ты сделаешь им предложение.

Даогуан в молчании обдумывал совет сестры, затем вздохнул и промолвил:

— С готовностью допускаю, что ты права во всем сказанном, сестра моя, но ты отлично знаешь, что ни один из моих министров не согласится с тобой. Адмиралы и генералы станут решительно протестовать. Полчища евнухов станут изыскивать пути, как бы подорвать мои решения.

— Но в таком случае твои подданные будут избавлены от несчастий войны, которой нам не выиграть. Со временем люди признают проявленную тобой мудрость и воздадут тебе должное.

На лице императора отразились переживаемые им чувства, но он покачал головой.

— Более трех тысячелетий Срединное Царство оставалось закрытым для иностранцев. Я не могу менять политики моих предков, политики, на которой зиждется вся наша цивилизация. Мы поведем войну с «заморскими дьяволами» своим способом, нашим оружием. Если такова будет воля богов, чтобы наши пути изменились, это будет выяснено на поле брани. Я должен следовать единственным путем, который знаю.

«Лайцзе-лу» пристала к одному из причалов Толстого Голландца, и расторопные полицейские Джакарты быстро установили защитный кордон вокруг корабля. Голландские таможенники были удивлены, что груз не будет выгружаться. Они опечатали трюмы, и Джонатан знал: его корабль и содержимое трюмов будут в безопасности. Поэтому он предоставил офицерам и команде сорокавосьмичасовое увольнение на берег. После этого нанял экипаж, и возница повез его в резиденцию Толстого Голландца.

Двое загорелых стражей сразу же узнали его, усмехнувшись, когда увидели, что у него за поясом торчали такие же ножи, как у них, и показали рукой в сторону сада.

Все здесь оставалось без изменений и напоминало Джонатану о последнем визите. Болтающие без умолку попугаи сидели на нашестах, цвели орхидеи, кусты гардений поблескивали белыми цветами и наполняли воздух нежным ароматом. Полуобнаженные наложницы полулежали или сидели небольшими группками, беззаботно болтая, а Толстый Голландец, хозяин всего этого великолепия, восседал в своем помпезном монаршьем кресле с Молиндой, сидевшей подле него и наблюдавшей как он читает документ.

Улыбка рассекла широкое лицо Толстого Голландца, он приподнялся и, раскинув в стороны толстые руки, произнес:

— Рейкхелл! Вот так сюрприз, хе-хе!

— Я заглянул нанести тебе короткий визит по пути в Кантон, — сказал Джонатан, пока они здоровались за руки, и поклонился Молинде.

— Это дело нужно отметить!

Толстый Голландец послал одну из девушек за бутылкой охлажденного французского шампанского, другая подала плетеное кресло для гостя.

После обмена любезностями, Джонатан вручил хозяину маленький пакет.

— Это подарок, — проговорил он, — думаю, он тебе понравится.

Глаза Толстого Голландца заблестели, и он развернул обертку с нетерпением малого ребенка. Открыв коробку, он увидел серебряные часы с двумя циферблатами.

— До недавнего времени, — сказал ему Джонатан, — лучшие часы изготавливались только в Швейцарии. Но наши мастера в Нью-Лондоне творят чудеса, и этот образец весьма необычен. Один из этих циферблатов показывает ваше местное время, а другой время в Нью-Лондоне.

Он вынул маленький серебряный ключик, вставил в отверстие с боку часов и завел.

Часы пробили, их звон напоминал звон маленьких музыкальных колокольчиков.

— Они отбивают каждые четверть часа, — пояснил Джонатан, — и как ты довольно скоро узнаешь, бой, отмечающий каждый час, звучит чуть дольше и несколько иначе.

Толстый Голландец был в восторге. Радуясь часам, он показал их Молинде, не выпуская однако из рук, а когда он заговорил с гостем, его обычно низкий голос сделался еще ниже.

— За свою жизнь я оказал немало услуг разным людям, — сказал он, — но только очень немногие дарили мне подарки, и никогда мне не делали подарка, сравнимого с этим. Спасибо, мой друг. Хе-хе. Я буду бережно его хранить.

Принесли шампанское, и Джонатан отметил, что Молинде также вручили бокал. Очевидно, она имела особый статус.

— Что за груз ты привез мне? — спросил Толстый Голландец, делая глоток вина.

— Никакого, — ответил ему Джонатан. — Твои таможенники по моей просьбе опечатали трюмы. Я могу говорить свободно? — Джонатан взглянул на девушку.

— У меня нет секретов от Молинды, — сказал Толстый Голландец.

— Я везу груз оружия и медикаментов моему тестю в Кантон, — сказал Джонатан. — Война уже началась?

— Нет еще, но ситуация с каждым днем становится все более деликатной. На Севере британцы блокировали реку Янцзы и поднялись вверх до Поянху, расположенного в сотне миль от Пекина. Император так рассердился, что снял с поста Лин Цзи-сюя и отправил его в ссылку, а для ведения переговоров с британцами назначил нового человека. Это сыграло свою положительную роль. Хе-хе. Но переговоры провалились, британцы обратно в Вампу, а их пушки нацелены на Кантон.

— И никто не знает, когда британцы нанесут удар, — сказала Молинда, вступая в беседу. — Ситуация в данный момент настолько сложная, что не может тянуться долго.

Джонатан был немало удивлен тем, что она знает суть проблемы.

— Сун Чжао, — продолжала она, — уже отослал нам на сохранение большую часть своих джонок. Мы используем их в своих торговых операциях, и половину доли, причитающейся хозяину, оставляем для него. В эти дни он почти не ведет дел за пределами Кантона. Не удивительно, если он не сможет обеспечить нас грузом для обратной поездки.

— Этого-то я и опасался, — ответил Джонатан. — Если у него не окажется груза для меня, вернусь сюда. Что вы можете мне предложить?

— Все, что захочешь, хе-хе, — ответил Толстый Голландец.

Молинда была более конкретной.

— Я могу достать столько черного перца, сколько пожелаете.

Джонатан мгновенно отметил про себя, что она заявила, что сама может достать этот перец. Ее авторитет явно вырос.

— Спасибо, — сказал он, — но Чарльз располагает гораздо большим рынком в Англии. Попридержите перец до его приезда.

— А он скоро приедет? — в голосе девушки прозвучало нетерпение.

— Если он выдержит свой график, то будет здесь где-то в следующем полугодии.

Глаза Молинды засияли, но она быстро вернулась к обсуждению деловых вопросов.

— У вас в Америке растет рынок сбыта батика.

— Я с удовольствием наполнил бы свои трюмы батиком.

— Я сделаю все, что нужно, — пообещала Молинда.

Толстый Голландец сиял, глядя на свою энергичную протеже.

— Как же мне будет не хватать тебя, когда ты уедешь, — проговорил он и повернулся к гостю. — Ты не станешь возражать, если Молинда пообедает вместе с нами? В последнее время она практически постоянно обедает со мной.

— С большим удовольствием, — галантно ответил Джонатан, полагая, что она поддержит его, когда он попросит о предоставлении временного убежища в Джакарте для Сун Чжао.

Неверно истолковав ответ американца, Толстый Голландец решил, что Молинда добилась еще одной победы. Каждый мужчина, приезжавший к нему по делам, возгорается желанием обладать ею, однако лишь немногие избранные добивались ее благосклонности. Вот и способ отплатить Джонатану за его необыкновенные карманные часы, преподнесенные в подарок.

Когда они прошли в столовую, им было подано огромное количество блюд, согласно обеденному ритуалу, известному в Нидерландской Ост-Индии как рижотафель, который голландцы переняли и переделали из местной национальной кухни. Рижотафель состоял из множества различных блюд, включая мясо различных сортов, овощи и рыбу, приготовленные особым, неизвестным Западу способом. Гость должен был попробовать каждое в отдельности, а затем из того, что ему пришлось по вкусу попросить порцию побольше. Некоторые блюда были пресными, но большинство сильно начинено специями, так что необходимо было запивать еду большим количеством голландского пива.