— Очевидны, Ваше Императорское Величество, — ответила Молинда, мягко перебивая. — От вчерашнего вечера, когда Джонатан поведал мне эту новость, я не думаю ни о чем другом.

— А, значит, ты согласна на брак?

— Нет, Ваше Императорское Величество.

Ань Мень остолбенела.

— Несомненно, — сказала Молинда, — никто не может рассчитывать, что Шан-Вэй или я согласимся на брак, не познакомившись друг с другом. Вдруг один из нас почувствует внезапное отвращение с первого же взгляда? Что, если он подумает, что я буду для него лишь заменой одной тюрьмы, в которой он содержался до сих пор, на другую?

Выражение растущего восхищения отразилось в глазах принцессы.

— Ты действительно умна и отличаешься сильным характером, — произнесла она. — Я беседовала со многими молодыми девушками, и все они соглашались выйти замуж за нашего кузена, даже не взглянув на него, — рассмеялась она, похлопав девушку по руке. — А у тебя нашлась смелость! Мне это нравится! Никто не смел возражать мне здесь. Шан-Вэй уже ждет встречи с тобой, считая, что все формальности уже закончены. Как же он удивится! Немедленно посылаю его к тебе!

Принцесса встала и торопливо скрылась за раздвижной дверью.

Молинда не могла представить себе, что ее поведение произведет такое сильное впечатление на принцессу. Опустившись в кресло, девушка сложила руки на коленях. Она удовлетворит свое любопытство и постарается быть откровенной. Однако общее дело с Джонатаном и Чарльзом для нее остается превыше всего.

Внезапно позади нее раздался глухой баритон.

— Это ты будешь Молинда?

Она ожидала, что он войдет через раздвижную дверь, но вместо этого увидела высокого, широкоплечего мужчину с точеными чертами лица, стоявшего у входа в пагоду. Молинда ощутила, как сердце ее учащенно забилось, когда она проговорила:

— А ты, должно быть, Шан-Вэй.

Молинда приветствовала его легким поклоном, а не кэтоу, дав тем самым понять, что не намерена признавать превосходство мужчины.

Он понял значение ее жеста и молча, про себя, поаплодировал ей, отвечая поклоном на поклон. Он не ожидал, что она будет держать себя так независимо, точно так же, как он сначала сомневался относительно ее несравненной красоты. Оказалось, он ошибся в обоих своих предположениях.

— Предлагаю прогуляться по саду, — произнес Шан-Вэй.

Молинда уловила нотку требовательности в его голосе, поэтому пожала плечами и проследовала за ним на открытый воздух.

— Надеюсь, тебе здесь не холодно.

— Вовсе нет.

— Отлично. Каждая стена в Запретном городе имеет уши, а я не хочу, чтобы то, что мы скажем друг другу, передали моему кузену.

Молинде и в голову не могло прийти, что в пагоде могли находиться те, кто подслушивал, поэтому она рассмеялась.

Шан-Вэй также усмехнулся, лед в их отношениях тронулся.

— Все это очень неудобно, не так ли?

— Обременительно, — согласилась она. — Мне все рассказали о тебе. Уверена, ты также знаешь всю историю моей жизни.

Он кивнул.

— Я ощущаю себя, как жеребец, выигравший соревнование, которого теперь прогуливают перед породистой кобылой.

Он подвел Молинду к каменной скамейке, стоявшей около миниатюрного водопада, и расстелил на ней большой кусок шелка, чтоб она не испачкала своей юбки.

— Мне кажется, нам следует начать знакомство с того, чтобы задать друг другу несколько личных вопросов. Тебе, наверное, хочется узнать, почему я напивался почти до беспамятства.

Его прямота поразила ее.

— Если… если ты хочешь говорить об этом.

— Ты имеешь полное право знать. Ты представить себе не можешь, насколько скучной может быть жизнь у члена императорской семьи. У него нет никаких обязанностей. Никаких, кроме как есть за одним столом с родственниками и слушать бесконечные сплетни. С какой из наложниц император провел последнюю ночь, кто из министров лишился своего поста, потому что его кэтоу был недостаточно торжественным. Мне больше по душе жизнь ученого, чтение трудов даосских философов, трудов Конфуция. Но подобные занятия считаются ниже достоинства представителя Маньчжурской династии. Я изобрел новый вариант печатного пресса, но евнухи отыскали мою лабораторию и все в ней переломали. Взамен мне привели еще одну наложницу. Я не оправдываюсь, но надеюсь, что ты поймешь, что я пытаюсь сказать.

Молинда почувствовала, что ее глубоко тронули его слова.

— Понимаю и очень сочувствую.

Неожиданная симпатия с ее стороны взволновала Шан-Вэя.

— Расскажи мне о коммерческом предприятии, которым ты собираешься заняться.

Она рассказала ему о своих договоренностях с Джонатаном и Чарльзом; по мере рассказа, энтузиазм ее нарастал.

— У тебя есть полное право радоваться, — сказал он. — Я никогда не надеялся, что увижу, как Срединное Царство открыто и свободно торгует с внешним миром.

Он поколебался.

— Мне хотелось бы помочь тебе в этом.

— С удовольствием принимаю твою помощь, твои советы и мудрость, — ответила Молинда.

— Так я решу свою проблему, — сказал Шан-Вэй. — Если мне нечем будет заняться, то захочу пить снова. А тут мне придется многому учиться, прежде чем смогу по-настоящему помочь тебе.

У Молинды появилась надежда, что их брак может оказаться удачным.

— Кай, мажордом Сун Чжао, очень хорошо разбирается в делах. Надеюсь, он согласится служить мажордомом в нашем доме. Это очень важно. Он один из руководителей тайного Общества Быков, и я попросила бы его нанять слуг, которые служили бы нам.

Шан-Вэй внимательно присматривался к ней с растущим уважением. Наконец лицо его расплылось в широкой улыбке.

Возвращая ему улыбку, Молинда подумала, что не ожидала, что он окажется привлекательным или сильным мужчиной, а он оказался наделенным обоими этими качествами.

— Было бы несправедливо вступать в брак за счет жены, — сказал он. — Чем, со своей стороны, я мог бы отплатить?

— Очень просто, — ответила она. — В Бали, где я родилась и выросла, у каждого мужа есть только одна жена, а у каждой жены есть только один муж. У меня нет недостатка в тщеславии, и я не стану счастливее, если ты возьмешь себе дополнительных жен.

— У тебя есть веские основания быть тщеславной, и я уверяю, что одной жены для меня вполне достаточно.

По выражению его лица Молинда поняла, что он страстно желает ее, и она ответит на это желание, но тем не менее она хотела уточнить еще одно обстоятельство.

— Слишком долго меня вынуждали жить в качестве наложницы. Обида переполнит меня, если моему мужу потребуются наложницы.

— В своей жизни я знал лишь наложниц, — серьезно и веско произнес Шан-Вэй. — До сегодняшнего дня я боялся женитьбы. Мне претила сама эта мысль, несмотря на то, что я чертовски устал от этих наложниц. Но ты гораздо привлекательнее, чем мне говорили. Если ты станешь моей женой, будет Очень просто исключить всех других женщин.

Молинда чувствовала, что в его голосе звучала искренность.

— Спасибо.

— Брак для меня — далеко не простое дело, — честно признался он. — Я из Маньчжурского рода, поэтому временами бываю упрям, к тому же, я это тоже знаю, порой становлюсь груб.

— Что ж, — ответила Молинда. — У меня тоже не сладкий характер, когда разозлюсь. Могу даже кричать и сквернословить, а как-то раз в Джакарте разозлилась настолько, что разбила вдребезги свою любимую прекрасную фарфоровую вазу.

— Может быть, нам следует завести в доме специальную комнату, — предложил Шан-Вэй с шутливой торжественностью. — В ней не будет мебели и никаких предметов, которые можно было бы разбить. Мы будем пользоваться ею исключительно при ссорах.

— Отличная мысль, но мне хотелось бы немного подправить ее. — Молинда стала раскованнее. — В этой комнате должен находиться один предмет из мебели — кровать.

Шан-Вэй усмехнулся, затем стал серьезен.

— Конфуций первым сказал, что муж с женой могут уладить все свои разногласия в постели. Мне почему-то кажется, он не мог сделать подобного открытия самостоятельно. Должно быть, он услышал это от жены.