Чарльз не собирался сдаваться.

— Мне хочется знать, почему ты так уверена, что королева даст тебе аудиенцию. Я не смогу сотворить чудо.

На губах Лайцзе-лу появилась загадочная и интригующая улыбка.

— Я сама сделаю все, что нужно, — ответила она. — В моей голове уже рождаются планы.

Джеримайя решил, что пришло время вступить в разговор и ему.

— Хомер, на твоем корабле найдется место еще для нескольких пассажиров?

— Разумеется, мистер Рейкхелл, — ответил капитан «Лайцзе-лу».

— И как скоро корабль может быть готов к путешествию через Атлантику?

— Потребуется не больше недели.

— В твоем распоряжении две недели, — сказал Джеримайя. — Сара и я обвенчаемся и отправимся в Лондон вместе с молодыми. Джудит, мы намерены собрать вместе всю семью; хотелось, чтобы ты и твои дети тоже поехали с нами. Завтра в Англию отправляется клипер, я напишу Алану Бойнтону, чтобы они с Джессикой готовились принять весь клан Рейкхеллов.

За столом вновь поднялся шум, Джонатан улыбнулся, поняв истинные мотивы, побудившие отца предпринять путешествие: он решил лично присутствовать при восстановлении доброго имени сына и, если потребуется, вмешаться, чтобы сдержать свою своевольную невестку от поспешных и необдуманных действий.

Лайцзе-лу и Джонатан чувствовали себя более близкими, чем когда-либо прежде. Их любовные ласки были страстными, требовательными и в то же время более нежными. Они без труда легко и свободно общались, открывая друг другу самые интимные, самые сокровенные мысли. Никогда прежде Джонатан так сильно не любил жену. Ее преданность детям во время его долгого отсутствия вдохновляла, брак Джеримайи и Сары обрадовал их обоих, и с возвращением мужа здоровье Лайцзе-лу, казалось, пошло на поправку.

Джонатан работал с раннего утра до позднего вечера, стараясь войти в курс дел, наверстать упущенное в области кораблестроения, и всякий раз, когда он возвращался домой, искренняя радость жены согревала его. Однако одну тему она категорически отказывалась обсуждать. Всякий раз, когда он заводил разговор о визите к королеве Виктории, она лишь загадочно улыбалась и тотчас же переводила разговор на другую тему. Некоторые ее действия казались совершенно необъяснимыми.

Она сама стала укладывать их вещи, а также вещи детей, которые могли им потребоваться во время поездки в Англию. Как-то вечером, когда Джонатан вернулся домой чуть раньше обычного, он увидел мужской костюм мандарина из плотного шелка, расшитого золотыми драконами, а также соответствующую квадратную шляпу, лежавшую поверх горки одежды, приготовленной для складывания в коробку. Джонатан предположил, что наряд принадлежал его тестю, и не имел ни малейшего представления, для чего Лайцзе-лу решила взять его с собой в Лондон. Когда он поинтересовался, Лайцзе-лу ответила беззаботным пожатием плечами.

Накануне свадьбы Джеримайи и Сары Джонатан, войдя в свои семейные покои, увидел, как жена внимательно рассматривала семейные реликвии, доставшиеся ей в наследство. В точеных руках она держала небольшую великолепную шкатулку из черного нефрита, размером не более шести дюймов в длину, столько же в ширину и примерно дюйма четыре глубиной.

Он взял шкатулку у нее из рук и увидел, что внутри она выложена белоснежным шелком, и одобрительно кивнул.

— Замечательный свадебный подарок.

Лайцзе-лу отрицательно покачала головой.

— Саре всегда нравился Будда из слоновой кости, который стоял в нише позади отцовского стола. Знаю, она это оценит, и, мне кажется, папа Рейкхелл тоже, — сказала она, показав жестом в сторону столика.

— Это даже более впечатляюще, — согласился Джонатан, узнавая статуэтку Будды.

Лайцзе-лу взяла шкатулку у него из рук, больше ничего не сказав. Джонатан подумал, что, наверное, ему показалось, будто она что-то умалчивает.

Свадьба Сары и Джеримайи прошла тихо, в присутствии только членов семьи и нескольких старых друзей Джеримайи, включая доктора и миссис Грейвс. Пока шла брачная церемония, личные вещи Сары были перенесены в комнату, которую Джеримайя занимал один на протяжении более четверти века. По настоянию невесты, которая просила не поднимать суеты, Лайцзе-лу и Джудит устроили скромное торжество в честь молодоженов в доме Рейкхеллов. В тот же вечер обе молодые женщины в сопровождении Джонатана и Чарльза отправились ужинать в Нью-Лондонский ресторан, чтобы дать возможность молодоженам побыть одним.

На следующий день клипер отплыл в Англию, груз черного перца все еще оставался в его трюмах. Хомер Эллисон галантно уступил капитанскую каюту Саре и Джеримайе. Лайцзе-лу с мужем занимали небольшую, но удобную пассажирскую кабину; и Джонатан, как и Чарльз, оказался в необычном положении пассажира.

Этот отдых дал возможность Джонатану несколько часов ежедневно проводить с детьми. Он наблюдал, как Джулиан с ловкостью обезьяны лазил по вантам, а когда решил испытать его способности к пользованию секстантом, то был приятно поражен.

— Чарльз, — делился он с кузеном, — клянусь, Джулиан знает о море гораздо больше, чем мы с тобой в его годы.

— У него есть призвание, — с улыбкой ответил Чарльз, — он настоящий Рейкхелл.

Каждый день, когда позволяла погода, Джонатан с Джейд на руках отправлялся на нос корабля. Это были самые сокровенные моменты. Маленькая девочка радовалась, когда корабль раскачивался на волнах, хлопала в ладоши, глядя на наполненные ветром паруса, а когда она устремляла взор в бесконечные просторы зеленовато-голубой глади океана, ее прекрасные глаза становились задумчивыми.

Иногда Лайцзе-лу сопровождала мужа и дочь, но большей частью она отказывалась от приглашений Джонатана. Ей было немного не по себе из-за болезни, но Джонатану свой отказ она объясняла иначе.

— Дети унаследовали тягу к морю от тебя, — сказала она. — Считаю, мне достаточно повезло, что нормально переношу сильную качку, но, признаюсь, на земле я чувствую себя гораздо увереннее.

— Я бы удивился, если бы Джулиан не любил морскую жизнь, — сказал Джонатан. — В конце концов, он мужчина. А вот Джейд просто поражает меня. Она такая маленькая, но когда я держу ее на руках, то ощущаю трепет ее тела, когда она смотрит на воду. На борту нет ничего, чтобы ей не нравилось.

— Она похожа на Джудит, — ответила Лайцзе-лу. — Я убеждена, что у женщин семьи Рейкхеллов, так же как и у Рейкхеллов-мужчин, вместо крови в жилах течет морская вода.

Вне всякого сомнения, Джудит Уокер наслаждалась путешествием; казалось впервые после разрыва с мужем в ней пробудился вкус к жизни. По приглашению Хомера Эллисона она часто поднималась на капитанский мостик во время его вахты, стараясь не мешать и умолкая всякий раз, когда он был занят.

Когда позволяли обязанности, Хомер Эллисон присоединялся к взрослым членам семьи во время обедов и ужинов, и Джонатан вскоре заметил, что по обоюдному согласию, а не по случайному стечению обстоятельств, Хомер оказывался рядом с Джудит.

Как-то в своей каюте он спросил жену:

— Ты замечаешь, что Хомер и Джудит все более и более сближаются?

Она провела уже достаточно времени в Америке, чтобы понимать значение многих речевых оборотов.

— Насколько мне известно, Хомер и прежде несколько раз обедал в доме Уокеров еще до того, как вместе с Чарльзом отправился на поиски тебя, — ответила она, осторожно выбирая слова. — Они знакомы уже много-много лет, и я бы сказала, у них есть общие интересы.

Джонатан нахмурил брови.

— Может быть, Джудит все еще любит Брэкфорда, хотя надеюсь, что нет.

— Мне кажется, она навсегда выбросила его из головы, — сказала Лайцзе-лу. — Когда тебя не было, мы с Джудит виделись очень часто, и я ни разу не слышала, чтобы она упомянула о муже. Да и ее дети тоже. Такое впечатление, будто его и не было.

— Но он все же существует, — заметил Джонатан, — к сожалению. И мне бы очень не хотелось, чтобы ей вновь причинили боль. В равной степени то же относится и к Хомеру. Он неплохой парень. Поэтому ради их же блага, надеюсь, взаимный интерес не станет чересчур глубоким. До тех пор, пока жив Уокер, Джудит не сможет снова выйти замуж.