Следующая мысль пошла гораздо тяжелее.

«Тетушка Мардж с самого утра ходила за мной по пятам, пока я старался выполнить все заданные на сегодня тетей Петуньей дела. Но что бы я ни делал – готовил завтрак для спящих Дадли и Вернона, подметал дорожки в вылизанном до блеска еще вчера саду, мыл посуду после пиршества двух проснувшихся бегемотов – везде за мной ходила полная тушка тетушки в красном пиджаке, язвительно комментируя каждый мой просчет. Её бурчание о том, что я неблагодарный щенок из дурного помета, щенок дурной суки, подлая тварь очень действовало мне на нервы. От обиды за ее несправедливые злые слова наворачивались слезы, но я старательно давил их внутри. Стоит тетушке почувствовать слабину – как она с радостью будет бросаться все новыми и новыми обвинениями.

Гнусная жирная собака Мардж – бульдог с мордой, очень похожей на хозяйку – злорадно наложила кучу дерьма прямо посреди только что подметенной дорожки, а тетушка довольно захихикала.

— Фу, чем-то тут воняет… Впрочем тут и до этого воняло точно так же!

Боль внутри от постоянных оскорблений сводила с ума. Но я знал, что если я сорвусь и хоть что-то отвечу сестре Вернона – то самое меньшее останусь без еды на пару дней, а то и буду выпорот дядюшкой.

— Впрочем, что еще можно ждать от ребенка шлюхи и алкоголика, — все не унималась тетушка Мардж, семеня следом за мной и заставляя до крови закусывать губы, чтобы не расплакаться».

Жан-Клод, в сомнении посмотрев на мое лицо, достал откуда-то с полки бутылку, наполнив густой, практически коричневой жидкостью рюмку.

— Выпейте, мистер Поттер. Маглы делают на удивление хорошие напитки…

Крепкая обжигающая жидкость ушла в желудок, и там тут же разлилось приятное тепло. Флёр, сжав кулачки, смотрела на мое покрытое потом лицо – выросшая в семье волшебников, она знала о том, что воспоминания добываются только с полным переживанием прошедшего события, и могла только гадать, чем можно было довести меня до подобного состояния.

— А теперь, мистер Поттер, простите, но мне нужно будет воспоминание о разговоре в кабинете директора. – Делакур сочувственно положил руку мне на плечо. – Без этого воспоминания Блек может вам попросту не поверить.

Я закусил губу, соглашаясь с политиком. Ставшие огромными глаза, смотревшей на меня не отрываясь Флёр – последнее, что я запомнил, прежде чем опять провалиться в прошлое.

«— Во-первых, вы не должны писать ему всё лето. Пусть он сидит в одиночестве у Дурслей, чем хуже ему там будет, тем более несчастным он станет, и когда в августе Молли пригласит нашего Избранного в Нору… Он будет гораздо более… сговорчивым…

            — Мама благодарна вам за рецепт зелья Привязанности, директор. — Усмехается Рон. – Она сварила целый котёл в ожидании, когда Поттер приползёт в наш дом.

            — Чувства мальчика к юной Джиневре лучше будет пробудить, когда зелье Привязанности подействует, и он снова станет доверять вам обоим безоговорочно… Вашим старшим братьям пришлось ловить его по всему лесу, чтобы остановить беглеца. В очередной раз стирать ему память лучше не стоит.

            — Вот ваши деньги на лето, мои верные помощники, – приторно-сладкий голос Дамблдора».

            Когда я снова осознал, на каком свете я нахожусь, политик уже ушел, прихватив с собой Омут памяти. В кресле, где сидел Делакур, теперь устроилась Флёр. Подняв руку, я ощутил влагу на своих щеках – слишком больно дались мне воспоминания о предательстве лучших друзей, гораздо больнее, чем издевательства родственников.

            — Это хуже, чем Круциатус Темного лорда, — мой охрипший голос разорвал тишину. – Я уже забыл, насколько это было тяжело.

            Флёр стремительно поднялась с кресла и крепко обняла меня, просто делясь своим теплом.

            — Ты сильный, ты справишься, Гарри. – По щекам девушки тоже побежали слезы.

            Некоторое время мы просто молчали, руки Флёр обнимали меня за плечи, как будто девушка боялась за меня. Наконец, немного успокоившись, я осознал одну маленькую, смутившую меня деталь – изящная грудь девушки плотно прижималась к моему плечу, и сквозь тонкую ткань я чувствовал, какая она горячая и нежная. Мои уши предательски покраснели, а в голове пронеслись смутные, малопонятные мысли и желания.  Тоже почувствовавшая неладное девушка отстранилась, чуть покраснев, а потом, смущенно улыбнувшись, убежала из библиотеки.

11 июня 1995 года. Поместье Делакуров.

            Утром Киаран затащил меня в подземный зал менора, который был на сей раз ярко освещен горевшими на стенах светильниками.

            — Ну что ж, самое первое, чему я хотел тебя научить, — дозирование силы, — мы освоили. – Аврор казался довольным, как кот. – Теперь мы с тобой перейдем к отработке скорости реакции и выносливости.

            Отойдя в угол комнаты, аврор принес четыре широких толстых браслета, сшитых из мягкой ткани и чем-то набитых.

            — Закрепи их у себя на запястьях и лодыжках, это магловские утяжелители. – Киаран по одному бросил мне браслеты. В принципе, вес был вполне терпимым.

            Учитель, заметив мою уверенную улыбку, заметил:

            — Это сейчас вес кажется совсем небольшим, а вот после часа тренировки… Впрочем, сам увидишь.

            Отойдя подальше, он продолжил:

            — Сейчас твоя задача – уклоняться, магию не применять, так что палочку оставь в рукаве. Сначала – уклоняешься как угодно. Чтобы у тебя был лишний стимул увернуться – я буду бросать в тебя заклинание роста зубов, так что… сам понимаешь. – Ехидная улыбка учителя заставила меня поежиться, вспомнив, как выглядела Гермиона после попадания этого зловредного проклятья.

            В следующую секунду только навыки, выработанные на тренировках по квиддичу, позволили мне увернуться от луча заклинания – становиться бобром с длиннющими передними зубами не хотелось.