— Значит, во Франции проблемы примерно те же? Но ведь французское сообщество гораздо многочисленнее. – Я посмотрел на ставшего серьезным Делакура.

            — Проблема все равно остается. Пусть и стоит менее остро, но, поскольку аристократия имеет перед глазами такой пример, как Англия, да и изначально менее ориентировалась на браки между родней, — здесь ситуация чуть легче. Но все равно магов слишком мало, несмотря на все попытки Министерства и лидеров старых семей что-то изменить.

            — И чем мне грозит вчерашняя потеря контроля, господин Делакур? – Я понимал, что ничего хорошего в ответ не услышу.

            — Ну как вам сказать… Для начала – Делакур помахал рукой с зажатой в ней пачкой писем. – Я получил от двух своих сторонников вежливые письма с вопросом о том, связаны ли вы брачным обязательством с каким-либо благородным семейством. Джеймс, как ваш ближайший родственник, получил еще два с тем же вопросом.

            — Во время вчерашнего бала у меня создалось впечатление, что некоторые рассматривают меня с очень хищным прищуром, — честно ответил я, стараясь не поддаваться нахлынувшей панике от того, как на все это отреагирует Флёр.

            — Надо сказать, что в Англии, вы бы столкнулись с той же проблемой. Но там вас спасало три фактора, — Джеймс, подробнее остальных изучавший английскую прессу, а также обычно исполнявший роль аналитика команды Делакура, решил продемонстрировать мне весь расклад. – Там вас в каком-то смысле защитило воспитание у маглов, хотя вряд ли поместившие вас туда рассчитывали на подобный эффект. А второе, прошу простить, ваше достаточно слабое представление о своих возможностях, которые пытается сейчас в вас раскрыть Киаран.

            — Третьим, видимо, является противоречивая работа прессы? – я, уже немного разбираясь благодаря учителям, в политике и общественной жизни, рискнул сделать свое предположение.

            — Вы можете ставить памятник Скитер за её статьи. – Джеймс усмехнулся. – Её бредовые и недоказуемые заявления существенно сбили вашу репутацию перспективного жениха в глазах тех, кто вами интересовался. Опять же, вас наверняка «защищал» ваш опекун, которому невыгодно сближение национального героя со старой аристократией. Скорее наоборот, для политики постепенного уничтожения традиционных ценностей, директору Хогвартса было выгодно, чтобы вы женились на девушке из простой семьи, не придерживающейся кодексов чистокровных родов.

            При упоминании Дамблдора мой глаза потемнели от ненависти, и только огромным усилием воли я удержал волну непроизвольной магии.

            — Насколько я понимаю, просто так проигнорировать эти письма вы не можете?

            — Максимум, мы можем сделать вид, что, поскольку вашего «батюшки», брата Джеймса, нет во Франции, то мы не в праве решать этот вопрос за него. Но оттягивать решение после вашего совершеннолетия не получится. – Жан-Клод, будто извиняясь, посмотрел на меня. – Вы уже зарекомендовали себя как сильный маг, политический союзник Делакуров, Годфруа и Бриттонов на французской арене, вы сражались с напавшими на мое поместье. Теперь вы в некотором роде стали частью нашего общества.

            — Могу ли я решать этот вопрос самостоятельно? – Я подумал, что проще всего будет открыть карты.

            — Не раньше, чем вы избавитесь от опекуна. То есть либо по достижении совершеннолетия, либо обвинив его в недобросовестном выполнении своих обязанностей, к чему, кстати, есть множество поводов. – Делакур был серьезен. – Вчера к вечеру я получил оригинал завещания ваших почтенных родителей.

            — Да, вряд ли Дамблдор будет учитывать мои пожелания…  Учитывая, что он спит и видит, как бы женить меня на Джиневре Уизли, а потом с её помощью отобрать все деньги Поттеров после моей смерти.

            За столом повисло молчание. Взвесив все «за» и «против», я собрал всю свою решимость и заговорил на самую страшную для человека моего возраста, как я понял из разговоров оставшихся в Англии однокурсников, тему.

            — Господин Делакур… Учитывая сложившиеся обстоятельства, я считаю бесчестным для себя скрывать мои намерения. – Слова будто сами стали срываться с языка, стоило только начать. – Намерения в отношении Вашей дочери, Флёр.

            Глаза политика остро блеснули, Киаран, напротив, одобрительно кивнул мне.

            — Я хотел начать этот разговор в день своего совершеннолетия, но сейчас понимаю, что было бы неуважением к вам оттягивать его на целый год. – Я залпом выпил содержимое своего бокала, в который заблаговременно налил вина, чтобы хоть немного придать себе смелости.

            — Мистер Делакур, я планирую просить руки вашей дочери, Флёр, в тот же день, когда мне исполнится шестнадцать. – Самые сложные слова, наконец, были произнесены.

            — Думаю, вы уже сами поняли, мистер Поттер, что я не буду возражать против подобного союза. – Жан-Клод улыбнулся. – Но даже это не убережет вас от того, с чем вы наверняка встретитесь в Шармбатоне, поскольку официальная помолвка все равно возможна только через год, а для контракта нужен опекун или ваше совершеннолетие. Опять же, официальная церемония помолвки требует назвать вашу настоящую фамилию, иначе магия не зафиксирует контракт.

            — Я это понимаю. Но я хочу, чтобы вы знали о моем намерении.

            Звякнул хрусталь бокалов, когда четыре наполненных вином сосуда столкнулись над столом, не пролив ни капли своего багрового содержимого.

            Сразу же после завтрака я пошел искать Флёр, так и не появившуюся в зале, равно как и Габриель с их матерью. Слабый запах дыма, доносящийся из-под двери в комнаты девушки, меня несколько насторожил. Осторожно постучав  и не дождавшись ответа, я толкнул дверь, оказавшуюся запертой.

            — Alohomora! – ручеек силы в скользнул в ладони. Дверь дрогнула, но устояла. Значит, заперта заклинанием.

            — Alohomora! – ревущий поток магии, от которого задрожал воздух, рванулся из моих рук. Магия поместья, воспринимавшая меня после настройки, как члена рода, не препятствовала моим действиям, так что заклинание, поставленное силами Флёр на дверь, не устояло.