— Слушаю тебя, — милостиво предложил вурдалак и от его тона, маска решимости на Рагу дала трещину. Красивое лицо белобрысой исказила злоба, судя по масштабам, вселенская.

— Ее зовут Галя Гаря! — сказала, как выплюнула.

Так, понятно, мне своим настоящим именем и фамилией пользоваться строго воспрещено. Нужно срочно придумать что-то созвучное, чтобы я не забывала вовремя на них отзываться.

А выдра с шипением продолжила:

— В Ритри три дня назад заявилась иномирянка из четвертого мира. Светлокожая, пухлая, наглая, с противным голосом и буйным нравом. Деревенщина, каких поискать! Она хуже низших…!

Интересное сравнение. А то, что эта тварь замужем за низшим, ничего? Мое негодование разделил и Лихо, но более деликатно и используя другие доводы.

— Стоит ли так отзываться о касте, к которой принадлежала твоя бабка?

Рагу рассмеялась:

— Она мне никогда не нравилась. Ровным счетом, как и каста. Все они мелочные несчастные твари, желающие продлить свой срок за чужой счет!

Ну, если своего счета нет, то почему бы не взять чужой?

— Ты пришла, чтобы рассказать мне об этой Га… рле? — спросил вурдалак, отодрав от себя руки Рагу.

— Нет! Я пришла спасти тебя! — заявила лицемерка, продолжая цепляться. — Лихо, это такой шанс на свободу! Ты найдешь эту тварь в короткие сроки. Ты же древний, чувствуешь чужих на огромных расстояниях и с легкостью их преодолеваешь.

А то, что он через девятнадцать дней в любом случае будет на воле, ее ничуть не смущает, нет? И все-таки вампирша умная, зараза, подать информацию в таком ключе не всякая гадина сможет. Сама подставила, сама разбудила, вот сейчас готовит для него новую оказию, а на морде ни единого признака лжи. Прямо таки невинный ангел в простынке.

— И что я должен с иномирянкой сделать? — глухо пробурчал мой «владелец». — Отдать Владыке?

Скепсис в его словах Рагу не уловила, но и не постеснялась выдать истинную причину своего явления:

— Убьешь ее.

В склепе повисло молчание. А за стеной начали разгораться немыслимые страсти, потому что я была готова голыми руками ее завалить.

— Что?! Вот тварь!

Не знаю, как там Лихо себя чувствует, сидя рядом с этой гарпией, а меня пот прошиб, причем холодный. И капельки влаги, проступившие на спине, начали леденеть, как только я услышала слова Лихо.

— Какова будет плата?

Согласился?! Ой, мамочки! Все мне крышка…

Вампирша призывно осклабилась и потянулась к нему, за ласковым поцелуем. Ждать себя серокожий не заставил, встретил ее губы на полпути. И поцелуй из ласкового перешел в страстный с не менее импульсивными объятиями и жаркими стонами. Сексуальная пауза, одним словом.

Глядя на их лобызания, я с содроганием подумала о своем ближайшем будущем. Оно предстало в кровавых красках.

— Урурк, скажи, пожалуйста, Лихо согласится?

— Мне неизвестно, — ответил помощник серокожего.

— Паучок, миленький, хоть намекни, сопоставим ли его долг перед Нардо с привязанностью к этой?

— Ну…

— Да или нет? — я, скрестив пальчики на удачу, прикусила язык, чтобы ее не спугнуть.

— Трудно сказать… — он моргнул восьмью красными глазками и переступил лапками.

— А ты подумай.

— Нет! — жестко ответили мне. И надменный голос, провозгласивший это, показался смутно знакомым.

— Кто здесь? — попыталась вспомнить говорящего и, покрылась мурашками. — Пра-пра-пра предок Лихо, это Вы?

— Мое полное имя Эргард Лишерс Миро, — высокопарно заявил предок вампира и, проявившись на полотне, закрыл собой обзор склепа. — Можешь обращаться ко мне по имени, Эргард. — Мое немое удивление, его немало позабавило, и вампир решил снизойти, до объяснений такой «милости»:

— Все равно тебе недолго осталось.

— Спасибо, утешили.

Не обращая внимания на мое возмущение, вурдалак из портрета уверенно продолжил:

— Очень жаль, что Лихо не исполнил моих заветов, но если он согласится сейчас, то…

Вот тут моя злость достигла предела, ткнув пальцем в нос этому пра-пра-пра, я прорычала, продолжая его мысль:

— То где гарантии, что Рагу замолвит за него слово перед Владыкой? Она подставила его в прошлый раз, подставит и сейчас.

— Доказательства? — умник вскинул холеную бровь и удалился от моего пальца на другую сторону полотна.

— Если нынешний Владыка смертен, а я являюсь источником бессмертия, то почему она просит меня убить, не сообщая вашему главному?

— Но…

— И кого просит? Рано проснувшегося зека. — Я махнула рукой в сторону парочки, беспечно забывшей, для чего они встретились. — А зачем к нему? Чтобы одним ударом убить двух зайцев: усыпить вашего потомка еще раз и лишить Владыку надежды на долгую жизнь.

— Она…

— И даже трех зайцев, если ее первый муж остался жив! — провозгласила я опять.

— Если… — задумчиво протянул Эргард. Поведя плечами, он словно бы стряхнул с себя оцепенение и поинтересовался: — Что по итогам?

— Вы в любом случае лишитесь потомка. Как вам итог?

— Не особо, — интриган и обернулся назад, как будто бы разглядывая то, что происходит в склепе. Увиденное вурдалаку не понравилось. Ну, слава тебе, Господи! Кажется, все налаживается. — Эх… молодость, — протянул он и повернулся ко мне с вопросом: — А ты жить хочешь?

— Да. И подальше отсюда.

— Есть предложение, на которое ты, возможно… — издали начал Лиховский предок.

— Руки и сердца или клыка и крыла? — от моей издевки пра-пра-пра слегка завис, и я потребовала: — Эргард, коротко и по делу. Какое предложение?

— Побега. Моего внука должны амнистировать. Ты помогаешь ему в этом деле, я помогаю тебе в твоем.

— Амнистировать или оправдать? — решила уточнить я.

— Твой вызов и его досрочное пробуждение не оправдать. — Сказал, как отрезал. — Станешь его доверенным лицом и добьешься амнистии.

— Как адвокат?

— Да, — как-то по особенному протянул он.

Не ведая, во что вляпываюсь, я дала свое согласие. А как не дать, если за стеклом начались настоящие испанские страсти с раздиранием одежды одного и жаркими стонами другой. Вот стерва, знает, чем оппонентов на свою сторону привлекать и использует это напропалую.

— Без проблем, сыграю адвоката. Только один вопрос, чьей поддержкой я могу заручиться?

— Лихо, — отрапортовал его предок.

— А кто-нибудь с чистой совестью и положительной характеристикой есть?

— Ну…

И вот тут замечаю, как Урурк ненавязчиво и аккуратно указывает лапкой на самого Эргарда, но так, чтобы тот не заметил. Чем черт не шутит, воспользуюсь подсказкой.

— То есть я могу ссылаться на Ваше позволение вести его защиту? — и пояснила. — Понимаете, мне нужно оправдать свое появление здесь, как правоохранителя и, так сказать, защитить тыл.

Паук прошептал:

— Скорее шею.

— Шею, — исправилась я и вопросила: — Что скажете?

— Можешь заручиться моим именем.

Вурдалак согласился нехотя и окинул меня неприязненным взглядом. Ну и пусть, главное согласовали.

— Шикарненько. И еще вопросик: а Вы спите, находитесь в ссылке, в отъезде, или Вам кирдык? — на его удивленный взгляд уточнила с улыбкой. — Умерли? Утеряны безвозвратно? Упокоились?

— Я в отпуске!

— Точно?

— Да, — ответил грозно, не дав мне развить тему. Но это еще не повод замолкать.

— И кто в такое опасное время отпустил?

— Сам, — подал голос Урурк и указал за стекло, с тактом заметив. — Кстати, об опасности, не желаете ли предотвратить одну из них? Если Рагу вцепится, то его уже никогда не отпустит.

А произнес так, словно говорит о наркомане и его желанной дозе.

— Мммм, ну если сильно надо… — неуверенно протянула я, — все-таки триста лет не виделись…, изголодался.

— Надо, — заявил Эргард, как заправский нарколог. В следующее мгновение стекло увеличилось до размеров двери, и невидимая рука вытолкнула меня одну в склеп. — Действуй!

То есть ни подготовки, ни поддержки даже моральной не последует? Весело.

— Эээээм, — я обернулась к черному прямоугольнику портрета из которого меня вытолкнули, и спросила: — А паука зачем забрали?

— Пусть еще поживет, — ответили мне шепотом.

— Потрясная новость. А как же я?

Вид на почти полностью оголившейся парочки, не внушал уверенности в том, что разнять их удастся на раз-два.

— А ты, как адвокат, являешься лицом частично неприкосновенным, — со смешком сообщили мне, отмахнувшись напоследок, — справишься.