Ира смотрит на меня, как загнанное животное. Неужели я настолько ей неприятен? Неужели она чувствует отвращение?

Мы не сможем, Влад.

Сможем. Если тебе некомфортно рядом со мной, то скажи, в чем дело? В чем причина?

Мы потеряли что-то важное. Я сильно сомневаюсь, что это можно вновь обрести.

Я люблю тебя и хочу, чтобы ты была рядом, чтобы вы с Женей были рядом.

Она качает головой, словно сомневается в моих словах.

Я беру ее руки в свои. Такие маленькие, холодные. Она — моя семья. Я понял это очень давно, как только узнал ее немного поближе. Рядом с такой женщиной чувствуешь себя дома вне зависимости от того, где находишься.

Я не хочу никаких перемен. Пусть все остается так, как есть. Не надо дома.

У меня возникает чувство, что она оставляет отходные пути, не дает мне никаких гарантий, но пока и не лишает надежды. Если я стану давить, она сорвется, как рыба с крючка.

Хорошо. Пусть будет по-твоему. А сейчас укладывай Женю спать.

Этой ночью я пришел в нашу постель, пришел к ней. Она не отказала, но и не приветствовала мое возвращение на супружеское ложе. Сдержать себя я не смог.

Упивался ее податливым телом, ее гладкой кожей, пахнущей гелем для душа. Она была холодна и почти не отвечала на поцелуи. Но я знал, что скоро все вернутся на круги своя. Эта манящая плоть, сладкая, как персик, эти восхитительные глаза, закрытые сейчас, — все, что мне нужно в жизни. Единственная женщина, которую я полюбил. Она успокоится и мы будем жить, как жили. Возможно, вскоре я опять увижу в темноте нашей спальни возбужденный блеск ее глаз.

В магазине после шести вечера полно народа. Все после работы стремятся побыстрее скупиться и попасть, наконец, домой. И я в том числе. Устала, как собака. Кто-то толкнул меня тележкой и даже не извинился. Но сил злиться уже нет.

Ноги ноют от высоких шпилек. Влад все-таки купил мне новые туфли. Теперь от неразношенной обуви появились еще и мозоли. Зато туфли действительно классные.

Я иду к кассе, пробиваю покупки, и ручки тяжелого пакета впиваются в пальцы.

На улице начинает сереть. Но воздух по-весеннему свеж. Медленно иду к дому, перебирая в уме список дел на завтра. Перекладываю пакет в другую руки и морщусь от боли в затекших пальцах. Вдруг тяжесть исчезает и я чувствую, как ношу выхватывают из рук. Первая мысль — грабят! Резко оборачиваюсь и упиваюсь взглядом в темно-серый костюм и белоснежную рубашку.

Медленно поднимаю взгляд вверх, по смуглой шее, волевому подбородку, четко очерченным губам к пронзительным бирюзовым глазам.

Ну, здравствуй.

Вронский возвышается надо мной, смотрит хмуро и цепко.

Что тебе нужно?

Поговорить.

Я уже сказала, время разговоров закончилось. Время для чего бы то ни было закончилось.

Я так не считаю.

Пытаюсь забрать у него пакет, но безрезультатно.

Если не хочешь устраивать сцен на улице, пойдем в машину.

Не буду я с тобой ни о чем говорить. Отдавай пакет и вали на все четыре стороны.

Я понимаю, что груба с ним. Но мне до сих пор невыносимо быть рядом, вдыхать запах его туалетной воды и четко чувствовать его особый, ни с чем не сравнимый аромат. Я, как могла, пыталась пережить все, что случилось из-за моей наивности. Но стоило ему появится, как боль и стыд нахлынула с новой силой.

Он молча развернулся и пошел к машине, припаркованной в уже привычном месте возле сквера. Я подумываю плюнуть на покупки и зашагать домой, но это глупо. В конце концов, я потратила свои деньги! И я не боюсь его!

Медленно плетусь следом. Когда сажусь в машину, нарочно сильно хлопаю дверью.

Что тебе нужно? — мой голос звучит устало.

Есть что-то, чего ты мне не сказала?

Только то, что ты последний придурок.

Ира, не играй со мной.

Нет ни малейшего желания.

Ты беременна?

У меня отвисла челюсть. Что? Бред какой-то. Долго не могу подобрать нужные слова, наружу рвется нервный смех, но я сдерживаюсь.

Откуда такая информация?

Так это правда?

Нет.

Не лги мне. Твой муж намекнул, что в вашей семье на горизонте серьезные изменения. Ты беременна от меня?

Нет.

Ира, — он поворачивается, на его лице читается злость и смятение. В голосе угроза.

Ни от кого я не беременна.

Не скрывай. Если у тебя будет от меня ребенок…

То что? — я начинаю злиться. Наши отношения изначально никого ни к чему серьезному не обязывали. И даже если бы я забеременела, то его это не должно волновать. Только мои проблемы, как дальше поступать, как объяснять это мужу и сохранять ли ребенка вообще. — Я замужем, Сергей, мне это не нужно. И тебе тоже. Зачем об этом волноваться? Зачем ты вообще приехал? Мы уже взяли друг от друга то, в чем нуждались. Пора разойтись, как в море корабли.

Ты сделала аборт? — его голос внезапно охрип.

О чем ты? Я не была беременной, со мной все хорошо, можешь не переживать.

С*ка! — он встряхивает меня, словно куклу. — Говори мне правду! Хочешь выдать моего ребенка за ребенка своего мужа?

Пошел к черту! — я кричу на него, выплескивая всю свою обиду. — Пошел к черту! Оставь меня! И больше не смей прикасаться, понял? У нас больше нет ничего общего! Между нами все кончено!

Хватаю пакет и выскакиваю на улицу. Дурацкие каблуки мешают мне пуститься со всех ног к дому. Поэтому я просто семеню, насколько позволяет узкая юбка.

Влад не бросил эту затею? Так вот почему пришел ко мне вчера ночью? Дом, второй ребенок. Хочет связать меня по рукам и ногам? Да что с этими мужчинами такое? Словно захватчики. И как ему хватило наглости растрезвонить об этом всему свету, даже не зная, получит ли он мое согласие или нет?!

Сергей тоже хорош. Корчит из себя оскорбленную невинность. Это не я тр*хала всех подряд, не заботясь в тот момент о последствиях, не я теперь выгляжу полной дурой, вдруг вспомнив, что от того, чем мы занимались, бывают дети. И не я пытаюсь выставить себя потерпевшей стороной, несправедливо обманутой любовником.

Злость предала мне силы и энергичной походкой дохожу до дома, даже не морщась от боли..

Грохот сердца наполняет уши. Ничего не слышу, кроме оглушительных ударов. Руки впились в руль мертвой хваткой. У меня есть подозрение, что если я его отпущу, то завалюсь на бок, как мешок с дерьмом, потому что голова кружится, словно я сижу на бешенной, мать его, карусели.

Она сказала, что это не моя забота. Что мне это не надо и ей тоже. Ее голос эхом отдавался в моей голове, постепенно меняясь, преображаясь в голос другой женщины.

Первой и единственной, кому я смог доверится в своей жизни, причем абсолютно зря.

Она говорила, что любит меня, и я ей верил. Я поверил женщине впервые за долгие годы, пренебрег словами отца. А он предупреждал меня, что коварство у них в крови. И этого не изменит ничто и никогда. Я знал это, видел с самого детства. Но не смог противостоять глупой, наивной вере в любовь.

Она в мгновение ока сбросила маску, которую так удачно носила. Лицо было надменным, рот кривился от злости.

Кому нужен ребенок? Тебе? Молоко на губах не обсохло! Ни кола, ни двора. Хотя нет, ты же у папочки на попечении. Он у тебя богатенький Буратино. Да только тебе ничего из этого не перепадает. С чего это вдруг мне считать, что у ребенка будет нормальное будущее?

Лиза, заткнись и послушай…

Заткнуться? Да ты обломишься..

Я сказал, заткнись! Все решаемо. Я устраиваюсь на работу через месяц. Собеседование уже прошел, осталось только выпускные экзамены сдать и получить диплом. Без этого меня не примут.

Не буду я шляться по съемным квартирам и спать в блохастых чужих постелях?

Мы снимем нормальное жилье.

Вот были бы нормальные условия, тогда и о детях можно разговаривать.

Что ты задумала, дура?

Я до сих пор помню, как схватил ее тогда за плечи, как тряс, словно пытался выбить всю глупость из этой хорошенькой головки. Но она лишь холодно улыбнулась, нагло глядя мне в лицо.