— Я сказала, что приду к тебе, — я останавливаюсь внизу лестницы перед ним.

Его глаза следуют по всей длине моего тела.

— Ты также сказала, что ты дома.

— Нет, я сказала, что собираюсь принять душ.

Кай сжимает челюсть, глядя на меня темными глазами.

— Пожалуйста, скажи мне, что ты не отдала ему свою…

— Мою что? Девственность?

Кай не отвечает.

— Это не твое дело, — я иду вверх по ступенькам мимо него к двери. — Кейт выгнала тебя из твоего собственного дома? Ты поэтому здесь вместо того, чтобы ждать, когда я приду к тебе?

— Нет, она ушла два дня назад, — он следует за мной в дом и закрывает за собой дверь.

Я разворачиваюсь.

— Что за черт? Тогда почему ты мне звонишь в полшестого утра весь такой обозленный и обезумевший, будто она буквально только что разорвала отношения с тобой?

— Ты провела ночь в его доме? Это его футболка?

Я качаю головой.

— О ч-чем ты говоришь? Почему ты спрашиваешь меня об этом? Я думала тебе нужно срочно меня увидеть.

— Просто ответь на вопрос!

— Какой вопрос? — я так сбита с толку. Предполагалось, что мы будем говорить о Кейт, но он ни разу не упомянул ее имени.

— Ты спала с ним?

— Да! Господи, почему тебя это волнует?

Он ходит по комнате.

— Я не хочу, чтобы тебе сделали больно.

Скрещивая руки на груди, я смеюсь.

— Ты видишь иронию в том, что именно ты говоришь мне об этом, верно?

— Боже! Мне жаль, я все испортил. Что еще я могу сказать? Что еще могу сделать?

— Ничего! В том то и дело. Я не ожидаю, что ты будешь что-то делать. Я не прошу тебя извиняться. Но не проси меня провести всю оставшуюся жизнь, уверяя тебя в том, что все в порядке. Я в порядке. Я двигаюсь дальше, и тебе следует делать то же самое.

— Вив…

— Не Вивкай мне. А теперь, хочешь ли ты поговорить о Кейт?

Он качает головой.

— Иди домой, Кай. Мне нужно собираться на работу.

***

Когда мой отец был слишком занят на работе, Кай учил меня ездить на велосипеде без тренировочных колес. Он жил на четыре дома дальше от меня, и вполне уверена, что я полюбила его с того самого момента, когда он разломил свой виноградный двойной фруктовый лед и дал мне, после моего первого падения с двухколесного велосипеда. Мы были неразлучны. Я играла с ним в «ниндзя», а он со мной в «дочки-матери». Мой первый поцелуй был с ним, а его — со мной. Нам было по семь лет, и наши мамы заставили нас поцеловаться для фотографии на день Святого Валентина, но это все равно считалось. Я хотела быть у Кая первой во всем, и чтобы он был первым во всем у меня.

Я: Прости, что сбежала так рано. Я ДЕЙСТВИТЕЛЬНО хотела остаться

Оли: Ланч?

Я: Не могу, Мэгги сегодня нет.

Оли: Ты одна?

Я: Только я и конопля.

Оли: Что?

Я: В медицинских целях, конечно же.

Оли: Смешно.

Я: Да?

Оли: Увидимся через час.

Я: !!!!!!

— Пришлось взять своего кореша. Нам нужно будет перенести свой полуденный перепихон. Прости, Вив, — Ченс заходит первым, неся коробку с пиццей.

Я развязываю свой зеленый фартук и подмигиваю, проходя мимо него и направляясь прямо в руки Оливера. Он обнимает меня и поднимает, оставляя долгий громкий поцелуй на моих губах.

— Привет.

— Привет, — усмехается он.

Я целую по очереди ямочки на его щеках.

— Что ты делаешь?

— Целую твои восхитительные ямочки.

Он качает головой и опускает меня.

— Не ямочки.

Я скольжу руками в задние карманы его штанов.

— Оли, ты считаешь мои веснушки, ради Бога. Я думаю, это дает мне право целовать и сходить с ума от твоих ямочек.

— Оли? — Ченс поворачивается с громадной ухмылкой. — Ты позволяешь ей называть себя Оли?

— Заткнись!

Мой взгляд мечется между ними двумя. Оливер хмурится с сердитым видом, предупреждая, в то время как Ченс притворяется невинным и улыбается, показывая при этом одну ямочку.

— Мне кто-нибудь объяснит, в чем здесь проблема? Оли — это общепринятое сокращение имени Оливер.

Ченс переводит на меня взгляд.

— Первая девушка Оливера, когда ему было… Сколько тебе было? Девять? Десять?

Оливер продолжает смотреть на него.

— Неважно, ее звали Молли. Оли и Молли, сидят на дереве[47]…

Оливер начинает сокращать расстояние между ними, сжав руки в кулаки.

Ченс поднимает руки.

— Ладно, ладно… Я отвлекаюсь, должен сказать, что дерево все еще растет на заднем дворе у наших родителей с инициалами «О+М», обведенными сердцем, которые вырезаны на коре. Моли разбила ему сердце, неделей позже, оставив его ради Томми, который был на год старше и, по ее словам, «вырос из своего мальчишеского имени и теперь назывался Томасом». В этот день Оли стал Оливером и угрожал избить любого, кто когда-либо пытался назвать его Оли снова.

— Это правда? — смеюсь я.

Оливер смотрит на меня и кивает один раз.

— По моему мнению… — высказывается Ченс, — … ты, должно быть, обладаешь какой-то магической киской, если он позволяет тебе называть его Оли.

— Заткнись. Ты такой грубый.

Мысленно, я покатываюсь со смеху, держась за живот. После прошедшей ночи, я знаю, что у обоих мальчиков Конрад в голове бродят грязные мысли. Единственное различие в том, что Оливер более утонченный, проявляя сдержанность и фильтруя свои мысли перед тем, как они достигают рта — если только он не пьян.

Ченс складывает свой кусок пиццы пополам и засовывает половину в рот.

— Так ты освободился на эти выходные? — я выбираю черную маслину со своего куска пиццы.

Они оба смотря на меня в недоумении.

— Кейп-Код? На этих выходных? Алекс и Шон пригласили нас поехать с ними?

Оливер медленно пережевывает, прищурившись.

— Я спрашивала тебя вчера в «Данкс».

Ченс давится пиццей. Оливер качает головой и закатывает глаза. Я вижу то, что не должна была услышать.

— Ты рассказал ему?

Оливер качает головой, проглатывая то, что у него во рту. Ченс хихикает, отказываясь смотреть мне в глаза.

— Ты сказал ему!

— Нет, не говорил. Я только сказал, что разлил кофе, вот и все. Я клянусь. Я не знаю, почему он ведет себя как тупоголовый, который знает что-то, чего на самом деле не знает.

Я смотрю на Ченса, он поднимает палец, проглатывая.

— Это правда. Когда он показался на работе, он сказал, что облился кофе.

Оливер распрямляет плечи и смотрит округлившимися глазами «я же тебе говорил».

— Но… он поделился со мной другой более интересной историей после четвертого пива прошлым вечером, — Ченс шевелит бровями, а я хочу умереть.

Теперь давится Оливер.

— Я… нет!

— Да-да, братец. И я подозреваю, что ты урезал эту историю, но оставим ее на следующий раз, когда будем пить пиво. Кстати, Вив, можешь брать меня на завтрак в любое время, когда захочешь, — он подмигивает.

Я не ставлю под сомнение слова Ченса, так как сама наслушалась вчера пьяной болтовни Оливера.

Оливер качает головой и хохочет.

— Почему я так огорчен, как будто сделал что-то неправильно? Неужели публичного унижения, горячего кофе на ногах и поездки в неотложную помощь не достаточно, чтобы гарантировать прощение за несколько нескромных поступков, которые я, возможно, совершил?

Хватая его за ворот футболки, я притягиваю его ближе и целую его рассечение.

— Я прощаю тебя, Оли.

— Ой, спасибо.

— Итак, то, что я пыталась сказать тебе вчера — у родителей Шона есть дом на Кейп-Код, и нас пригласили поехать с ним и Алекс туда на выходные, — я смотрю на Ченса. — Это, конечно, если твой босс отпустит тебя.

— Оливер ни о чем меня не спрашивает. От меня не зависит, поедет ли он, — Ченс бросает коробку от пиццы в мусор. — Сворачивайся, я жду тебя в машине. Спасибо за полуденный перепихон, Вив.