Добравшись до низа, прямо-таки жду, что Лит закроет меня здесь в темноте, и уже злюсь на себя за свою немереную глупость, но тот легко слезает вниз ко мне. Пройдя мимо меня, он зажигает несколько толстых свечей в разных концах небольшой комнаты.

— Осторожно, — говорит он, указывая на дыру в полу. Судя по всему, ее кто-то продолбил здесь специально. Кроме нее в помещении находится только дерево.

Даже пламени свечей по углам достаточно, чтобы сказать, что это очень искусно выполненная скульптура. Не знаю, что за материал, но вырезана каждая мелкая веточка, каждая бороздка на коре, покрывающей ствол, и корни, уходящие в каменный пол словно в землю. Листьев на дереве мало, они крупные и похожи на осиновые.

— Материнское дерево, — с придыханием говорит Лит.

Потрогав кору и один из листиков, который задрожал от моего прикосновения, я поворачиваюсь и с большим вниманием осматриваю пол. Вдоль стен двумя рядами от дерева идут круги, начерченные мелом на полу. Вокруг ближайших из них вижу небольшие наросты. Они похожи на каменные ростки, поднимающиеся вверх.

— Теперь видишь? — спрашивает Лит, с благоговением взирая на дерево.

Я бы может и увидела, если б могла посмотреть на все это его глазами, но пока что я ни черта не понимаю. И что могло привлечь сюда ищущего деньги Стоува?

— Мать ответила тебе, — Лит восторженно гладит меня по плечам, — она приняла тебя.

Я изумленно оглядываюсь на дерево, все его листики мелко дрожат.

— Вот, возьми это, — Лит заходит за дерево и достает из деревянного сундучка небольшого формата, но толстую книжечку. — Когда ты прочтешь это, то поймешь, как служить матери наилучшим образом.

— Отлично, — я принимаю от него книжечку и рассматриваю мягкую обложку. На ней все то же дерево, нарисованное белым на синем фоне. Бумага тонкая, тираж пятьдесят экземпляров. — Так, когда мне подойти?

— Срок наступит через девять дней, — многозначительно говорит Лит.

С книжкой я возвращаюсь в зал. Основное действие уже, похоже, закончилось, и народ начинает расходиться. Лекса я нахожу возле клетки, общающимся с полуголым бойцом в кожаном ошейнике с шипами. Последний выглядит бодрячком, хотя на его голом блестящем торсе видны многочисленные окровавленные укусы. Укусы?!

— С кем ты дрался? — не удерживаюсь я от вопроса. Лекс прощается и быстро выводит меня на платформу.

— Ты чем это так обдолбалась? — спрашивает он удивленно.

— Я?!

На платформе лежат и сидят люди, полагаю те же самые, что были в зале. Но теперь они выглядят умиротворенными или спящими.

— Они ждут, когда протрезвеют, — поясняет Лекс. — И нам придется тоже подождать. Я тебя в таком состоянии на канат не пущу!

— В каком?! Я в порядке! — вообще не понимаю, о чем он.

— Что это? — Лекс вытаскивает у меня из рук книжечку и вертит в руках.

— Я вступила в секту, — сообщаю я.

— Какую?!

— Пока не знаю. Но здесь все написано.

Лекс листает книжечку, но картинок там нет. Только много-много текста. Прямо очень много, а у Лекса с чтением небольшие проблемы.

Вроде бы я пыталась читать, когда заснула. Мне снится роща из трепещущих осин, которые наперебой требуют от меня правильного поклонения, и я ношусь между ними с огромной желтой лейкой. Просыпаюсь, потому что включился чей-то будильник.

Возвращаемся в учебку почти перед самым отбоем. Нас не было весь день, но вряд ли это кто-то заметил, так что спокойненько проходим через шлюз, Лекс помахивает пакетом с одеждой и насвистывает какую-то мелодию. В зале уже никого, но свет пока горит.

— Сюда, живо!

Мы синхронно подскакиваем и задираем головы. На втором ярусе стоит Кейн, злой и напряженный. Большим пальцем он указывает на игровую комнату и сам скрывается там.

— Он нас ждал, как мило! — тихо произносит Лекс.

— Что если твой сменщик снова исчез?

— Он обещал предупреждать о таком заранее, — качает головой друг. Он вынимает из пакета мою книжечку и сует ее под ступеньку лестницы. — Может, кому-то срочно понадобились чистые носки?

— Да у меня есть специальные полочки на складе — приходи и бери.

Рассуждая таким образом, мы все же поднимаемся на второй ярус и входим в игровую. Кейн закрывает за нами дверь.

— Что, решили устроить себе выходной без спроса? — спрашивает он с издевкой. — Сядьте!

Мы садимся на диван, а он встает перед нами, раскидав ногами, валяющийся на полу хлам.

— Да мы все время были где-то здесь, — заявляет Лекс спокойно.

— Хрена с два! — рявкает Кейн, вперившись в него гневным взглядом.

— Вы все так к нам привыкли, что уже не замечаете.

— Мышь может быть, а твой любопытный нос всегда откуда-нибудь да торчит! — ворчит Кейн задумчиво.

— Так вы ж меня так вежливо попросили, что б я перестал, вот я и перестал, — не слишком натурально возмущается Лекс. — Вам не угодишь!

Кейн подходит ближе и кладет руку ему на шею, чтобы он не мог отстраниться. Во второй руке у него появляется нож. Водит лезвием в сантиметре от лица Лекса.

— Может мне подрезать тебе язык? Все равно ты им только чушь мелешь.

Лекс пытается не показывать страха, но это сложно, Кейн выглядит совершенно чокнутым. Да и в принципе стражам и не такое сходит с рук, так что поверить в его угрозы не сложно. Он касается кончиком лезвия нижней губы Лекса. Появляется капелька крови.

Мне бы хотелось его как-то отвлечь, но не знаю, что тут можно сказать, ничего в голову не приходит. Взгляд натыкается на пакет с одеждой.

— Мы ходили в магазин, — лепечу я тихо, но интерес Кейна тут же смещается. Он хватает пакет и вытаскивает оттуда футболку Лекса, все так же вывернутую на изнанку. Зачем-то нюхает ее.

— И что в магазине так и продают с пятнами и воняющую пивом и травой? — спрашивает он с сарказмом и швыряет в меня футболкой, а в Лекса пакетом со штанами и кедами. — Это новая молодежная мода?

— В самый раз для похода по барам, — говорит Лекс уже не так уверенно и закусывает раненую губу.

— И в какой же бар вы ходили? — интересуется Кейн.

— В Навозного жука на пятом, — Лекс косится на меня, но ничего, я все помню. Хоть я там никогда и не была, но друг мне его подробно описывал.

— И как он выглядит внутри, расскажи мне, — теперь Кейн стоит передо мной и теребит косу, в которую я заплела волосы.

Опустив голову пониже, чтобы он не увидел проблеск радости на моем лице от того, что я знаю ответ на его поганый вопрос, я срывающимся голосом описываю стены с жутковатыми панно, липкий пол и тусклый свет. Наигравшись и запретив нам напоследок ходить по подобным заведениям без его высочайшего разрешения, Кейн нас все-таки отпускает.

Как раз когда мы начинаем спускаться по лестнице, выключается свет. Лекс чертыхаясь достает фонарик и шарит лучом по ступенькам, но книжечки там нет. Он сходит вниз и ищет под лестницей.

— Да куда ж ты делась?! — шепотом восклицает Лекс. Я в недоумении озираюсь вокруг, но кроме пятнышка света на полу, бегающего из стороны в сторону, нас окружает кромешная тьма. Тишина тоже как будто мертвая, что в прочем не означает, что рядом никого нет.

— Ладно пошли отсюда, — сдается Лекс и берет меня под локоть. Мы направляемся к моей прачечной, и он на полпути выключает фонарик. Мы оба, не сговариваясь, замираем. Проходит несколько минут, тело уже начинает ныть от напряжения, и наконец мы слышим едва различимый звук на втором ярусе со стороны спален курсантов. Прекрасно, теперь под подозрением всего лишь двадцать четыре человека!

Всю ночь мучаюсь вопросом, кому понадобилось уводить книжечку. То, что я успела прочитать, мне показалось излишне многословным и маловразумительным, так что вряд ли она сама по себе представляет какую-то ценность. Единственное, что приходит мне в голову — кто-то, например Мин, мог стырить ее чисто из вредности, но какова вероятность, что именно он в тот момент проходил мимо и увидел, как мы прячем книжечку под ступеньку? Хотя может и большая. Он вполне мог знать, что нас ожидает разнос от Кейна, и остаться, чтобы увидеть, чем это все закончится.

Надо проверить. Как только включают свет, я поспешно одеваюсь и закидываю в корзину чистые полотенца. По расписанию у курсантов как раз сейчас утренняя зарядка и бег, так что самое время проверить ящики Мина. Не возьмет же он ее с собой.