Глава 8

Понимаю, что всего лишь вижу сон, поэтому продолжаю тревожиться относительно того, где в данный момент на самом деле пребывает мое тело. Сейчас мне хорошо и тепло, хотя на самом деле я, должно быть, замерзаю, съежившись в насквозь мокрой одежде в ржавой банке на ночном холоде глубоко под землей. Вижу я тоже совсем другие вещи.

Все подземелье озаряется мягким желтым светом от круглых вычурных ламп, которые плавают в воздухе. Широкие коридоры и просторные комнаты чисты и прекрасны, все выкрашено в светлые приятные тона. Ни намека на грязь и мусор, ничего лишнего. Они совсем не походят на переходы и помещения Муравейника, хотя я все еще внутри него, и в данный момент он больше походит на дворцы из других миров, слепленные вместе. Прекрасные барельефы, точеные арки, ажурные решетки, мозаики, фрески, росписи — изящество и красоты, которыми Муравейник со своими простыми повторяющимися от уровня к уровню формами не мог похвастаться, хотя в школе мы видели все это в украденных искателями фильмах. Сквозь все то великолепие меня провожает Мэй. Здесь она выглядит здоровой и счастливой, взгляд осмысленный и живой. На ней длинное белоснежное платье, изукрашенное кружевами и жемчугом. Длинные сверкающие волосы распущенны и выглядят просто великолепно, кожа свежая и чистая — вот такой она могла бы быть. Тонкие правильные черты лица, ясные сияющие карие глаза. Ее едва можно узнать и все же это она. В этом мире она счастлива.

Проходя по лабиринту коридоров, Мэй представляет мне своих друзей с длинными труднопроизносимыми именами. Они мало похожи на людей — безглазые великаны с массивными, но очень чуткими руками. Одни из них занимаются обслуживанием техники — терминалов для подключения к сети, летающих машин, лифтов и поездов; другие творческой работой по украшению уровней. Из отрастающих стен Муравейника они прямо своими огромными ручищами выдалбливают новые барельефы или с машинной точностью наносят краски для получения поразительных изображений. По необходимости они меняют свой рост, становясь ровно настолько выше или ниже, насколько удобно.

Мне жаль, что все это всего лишь сон. Хотелось бы думать, что это и вправду тот мир, по которому бродит сознание Мэй.

Прихожу в себя совсем не в том месте, где мне повезло вырубиться. Это небольшое цилиндрическое помещение, слабо освещаемое тремя лампочками на потолке. В нем еще есть окошко, совсем как в той комнатке, в которой сейчас содержат Мэй. В стене есть полностью прозрачная дверь, открыть ее с изнутри конечно же невозможно.

Получается, кто-то нашел меня там, внизу, и, пока я была в полной по непонятной причине отключке, притащил меня куда? В психушку? Или в какое-то похожее место? Не могло ли того же случиться со Стоувом?

Хотя Стоув скорее всего мертв. Я вспоминаю о телефоне, который стянула у трупа. Конечно, я все еще не знаю наверняка, кто это был, ведь одежду его, и без того разодранную в клочья из-за того, что жуки-людоеды пытались добраться до мяса, мне рассмотреть не удалось. Но искатели не носят телефонов, у них своя техника. Если этот телефон зарядить, можно будет узнать точно, кого я там обнаружила, и может быть вопрос о судьбе Стоува окажется решенным.

Однако телефона у меня больше нет.

Еще не хватает шарфика, которым я обматывала руку. Ну и моей карты, которую я ношу на цепочке на шее. Остальная одежда, как ей и положено после ночных приключений, грязная и какая-то каляная. Коса растрепалась, резинка, стягивавшая ее на конце, потерялась. Все это очень не приятно, но остается только сидеть и ждать. По крайней мере в этой комнатушке не холодно.

Дверь открывается по моим подсчетам примерно через пол часа. У Кейна, который появляется в проеме, впервые обескураженный вид. Он даже не говорит ничего, лишь жестом показывает, чтобы я шла за ним.

Мы проходим помещениями, в которых большая часть встречаемых людей, одета в униформу стражей, значит, подобные комнатушки как в больнице есть и у них. Все так же в молчании мы выходим на открытую стоянку для машин. Кейн открывает для меня переднюю дверцу, так что мне приходится сесть рядом с ним, а не на заднее сиденье, как раньше.

Он забирается на водительское место и швыряет мне на колени бумажный пакет. Внутри мой шарфик и карта.

— Ты специально прыгнула в бездну? — после некоторого размышления интересуется Кейн.

— Не помню, — искренне удивляюсь я.

— Понятно, — усмехается Кейн и заводит двигатель. — Пристегнись, — командует он, поднимая машину со стоянки. Я поспешно пристегиваю ремень, потому что мне совершенно не хочется свалиться на него, когда он будет поворачивать.

С любопытством смотрю на Кейна, пока он закладывает свои излишне резкие виражи. Лететь нам оказывается недалеко, но я успеваю его этим достать. Он заводит машину в док, сажает ее и сердито вводит меня в курс дела:

— Тебя сняли с крыши автобуса, куда ты приземлилась, возомнив себя дурацкой бабочкой! — рычит он. Ну, это я опускаю несколько ругательств. Около десяти. — Или скорее летучей мышкой, охреневшей от света!

Я в шоке! Выходит, я все-таки как-то дожила до рассвета, поднялась из подземелья и снова спрыгнула вниз, и все это не приходя в сознание! Хотя, хорошо конечно, что никто так и не узнал, что я спускалась под землю.

— Сколько ты приняла?!

Я глубокомысленно молчу.

— Больше одной за раз нельзя, — просвещает меня Кейн.

В смысле, нельзя больше одной в день?

После того как Кейн выпускает меня на свободу, я быстренько бегу в душ, надеясь смыть с себя хотя бы часть стресса прошедшей ночи. У курсантов сейчас уже свободное время, но в душевой никого, так что я рискую забраться под теплые струи. Уже успела забыть как это приятно. Неожиданно отрывками начинают приходить и воспоминания.

Кое-что вспоминается даже о том, как я умудрилась сигануть вниз, действительно решив отчего-то, что после всего произошедшего умею летать. Но лучше всего вспоминается момент, как два барана с совершенно невозмутимыми мордами снимали меня с крыши автобуса, который, к счастью, по ранней утренней поре был пустым.

Почему именно бараны мне мерещатся? Есть ли у того дилера таблетки с другими животными?

Одеваясь в чистую одежду, обнаруживаю, что вторые брючки, те что без завязок, с меня теперь слегка сползают, как будто жуки меня все же понадкусывали в отдельных местах стратегического запаса калорий.

Возвращаясь к себе, я в принципе предполагаю, что взявший паузу Кейн уже достаточно пришел в себя, чтобы начать творить гадости, тем более он на данный момент абсолютно свободен. Так и есть, они на пару с Редженсом переворачивают склад вверх дном, но не просто так, а как будто что-то ищут. Запоздало вспоминаю про тот пакетик с таблетками, который они подложили Кейт, а я умыкнула. Видимо, они решили, что я воспользовалась ими и решили реквизировать оставшееся.

Хоть у меня и сердце кровью обливается, когда я вижу этот бардак, но могло ведь быть и гораздо хуже. Зато они не догадаются, что я покупала таблетки в нелегальном подземном клубе.

Чисто из вредности, они раскидывают по полу и чистую смену белья, подготовленную для курсантов, хотя там уж я наверняка ничего не могла прятать. Это ж сколько времени уйдет все обратно отсортировать на восемьдесят человек?! Психи! Тихо закипаю, но пытаться остановить разорение моей вотчины не стоит и пытаться, их это только раззадорит. Сажусь в кресло возле двери, подтягиваю сползающие штаны, закидываю ногу на ногу и стараюсь выглядеть безразлично.

Так понимаю, с кладовкой, где лежат мои личные вещи они разобрались в первую очередь. Очень надеюсь, что прачечную, где я спрятала коробку с игрушками, они оставили на десерт и к тому времени, как они закончат здесь, им просто все надоест или занятия начнутся.

Может быть вообще уйти, чтобы перестать испытывать мучительную скорбь по аккуратным стопочкам? Склад выглядит уже почти так же как, я увидела его в первый раз. Сколько же бессмысленно потраченного времени…зла не хватает у меня!

Даже не сразу замечаю вошедшего на склад Кирилла, хотя его сложно не заметить. Круто, но поздновато — эти два нехороших человека, раскидали уже почти все что можно, осталось разве что все перемешать и может быть извозюкать как-нибудь, чтоб перестирывать пришлось. Переглаживать точно придется.