Глава 2

Из дома я выскользнул почти следом за Лёхой. Стыдно признаться, но мне впервые стало неуютно в собственной квартире. Я вздрагивал от каждого шороха, хотя больше меня никто не беспокоил. В итоге психанул, и, нарушая тишину комнаты громким матом, переоделся и выскочил в подъезд. В захваченном с собою рюкзаке нашлись сигареты и деньги, а вот телефон я забыл дома. Чёрт, папе не смогу перезвонить. Пусть видеть его не хочется, но он всё равно мой отец и я должен перед ним отчитываться. С другой стороны, папа сам довёл меня до грани.

В пачке сиротливо болталась последняя сигарета. Придётся в магазин идти, ещё для Эри корм нужен. Да и меня холодильник не порадовал. Собственно, завтракал я одним чаем. На обед желудок обязательно потребует что-нибудь посущественнее. А домработница как назло уехала и вернётся только во вторник. Заглядывать в кафе не было желания — слишком много людей. Поймав себя на подобной мизантропии, я усмехнулся. Жду подвоха буквально от всего.

— Я могу продиктовать тебе рецепт, если хочешь. И список продуктов само собой, — тихо предложили мне на ухо. Я дёрнулся как от удара током. Значит, стены квартиры не предел, да?..

— От меня просто так не избавиться, — уже гораздо громче и самодовольней. Ничего, я привык по жизни быть первым.

— До поры до времени, — грустно добавил голос, и здесь я вынужден был с ним согласиться. От прежней жизни остался только костяк — двое лучших и парочка хороших друзей, медаль за второе место в английском турнире и привычная самоотдача при решении задач. Хуже всего, что я сам не понимал, что со мной происходит. Всё чаще закрадывалось ощущение пустоты, хотя причин для подобной меланхолии я не видел. Или хорошо себе врал.

— Кто ты? — вслух спросил я и чертыхнулся. Конечно, прохожие удивлённо заозирались, а подросток рядом покрутил пальцем у виска. Что и сказать, заслужил, гений, блин.

— В смысле? Я же говорила, твоя заблудшая совесть!

— У меня есть совесть, — сквозь зубы прошипел я, — мне лишнюю не надо!

— Она уволилась. Ты её достал. Теперь я буду тебя мучить… направлять на путь истинный.

Около пяти минут я переваривал новость. Иметь совесть с характером «не доведу до самоубийства, так поиздеваюсь»? Которая ко всему прочему, похоже, баба и читает мои мысли? Пардон, а можно отказаться от данной опции?

— Вы чем-то не довольны? — холодно спросили меня. Не сдержался и фыркнул.

— Сервис у вас хреновый, а работники вообще хамы. Я требую книгу жалоб, — в тон ей отозвался я, отходя от основного потока людей.

До моего тонкого слуха донеслось забавное сопение. Но разум поспешил предупредить, что доводить нечто с подозрением на «стервозность» не стоит. Да ладно. Вполне возможно, что это только моё воображение. Что оно может сделать?

— Много чего. Видимо, тебе было мало утренних развлечений. Эх, жалко ты при Лёше не сорвался. Растормошить бы его, чтобы он показал своё настоящее отношение.

Я резко замер. А затем медленно развернулся к тому месту, откуда (как мне показалось) доносился голос «совести».

— То есть и открытая дверь, и этот проклятый будильник на твоей… — ох, каламбур получается, — твоих рук дело?!

— За дверь, между прочим, жду своё спасибо. Потому что люди, которые притащили тебя домой, закрыть её не могли, не забирать же им ключи. А благодаря мне ты спал с закрытой дверью. Молчать, не буянить! — крикнула она, заметив, как меня потряхивает от злости: — Дальше — будильник. Признаю, здесь провал, о телефоне даже не подумала. А тебя пора было будить. Я приготовила кружку с холодной водой, но потом решила, что лучше раритет. Наверное. И потом, ты сам не реагировал на стук Лёши. Вдруг бы он ушёл, и у меня не получилось вас стравить? Хотя и так не получилось, — печально закончила эта холера. Я снова изображаю рыбку. В голове вертится один-единственный вопрос:

— Совесть, у тебя совесть есть?

— Не меряно. На двоих хватит, могу даже поделиться, — воодушевлённо ответили мне, — ну как ты думаешь, почему я с тобой нянчусь, а не ищу потерянную Атлантиду, например?

— Слишком широкий круг поисков? — предположил я. — И результат, опять же, никто не гарантирует…

Тихий смех. Чего угодно ждал, но только не этого. А я её конченой истеричкой посчитал, неужели ошибся?

— Ты милый, несмотря на последнюю мысль, — готов поклясться, она улыбалась. Жаль, что я не могу её видеть. Во-первых, убедился бы, что не шизофрения, во-вторых — одно лишь голосовое общение напрягает.

— И соображаешь быстро, — снова похвалили меня. Я ехидно поднял бровь. Что, моё обаяние пробило этот панцирь стервозности?

— Да ладно… ты реально такой наивный? Лохматый, бледный, а ещё пахнет неприятно. Предел моих девичьих мечтаний!

— Вообще-то я мылся, — отрезал уязвлённый я.

— И одежду постирал, ага. Тебя вчера как раз знатно посадили в лужу. Вот те мальчики были лапочками… правда, нагловатые, хотя…

— Приведению слова не давали.

— Ревнуешь? — промурлыкала она. Я в долгу не остался.

— Наивная… Тебя даже по прямому назначению использовать нельзя, не говоря уже про характер. Прости, совесть, но я тоже не извращенец.

Ветка дерева, мимо которого я проходил, неожиданно изогнулась и больно хлестнула по лицу. И едва я успел закрыть пострадавшее место руками, как она ударила снова. В третий раз удалось отпрыгнуть. Глаза расширились сами собой — внезапно оживший сук оторвался от дерева и вновь полетел в меня. Я даже уворачиваться не стал. Удар получился не сильный, но обидный, а сопоставить дважды два уже было делом техники. Всё-таки истеричка. Травмоопасная истеричка. Но как?..

— Используем подлые приёмы?

— Использовать по прямому назначению?! — судя по голосу, «совесть» ни капельки не раскаивалась. Более того она, кажется, почти рычала. — Теперь я понимаю, почему тебя кинули все друзья! Ты действительно самовлюблённый и разбалованный вседозволенностью. Сынок богатенького папочки! И мне тебя ещё спасать, да зачем, сдохнешь — мир чище будет!

Я промолчал. Затем подошёл к ближайшей лавочке и сел, запрокинув голову вверх. Настроение испортилось окончательно. И вроде плевал я на мнение какой-то там нечисти, но… задело. Мне постоянно тычут в лицо отцом и его деньгами. И моей непременно следующей из его положения характеристикой. Каждый раз, с каждым новым знакомым, всё по-старому. Выходит, гадом по самоопределению я быть просто не могу. Да, в последнее время меня заносит. Чересчур, знаю, лучшей подруге в глаза смотреть стыдно, а она, хорошая девочка, ещё ни слова не сказала Лёхе — иначе мы бы с ним точно поссорились, наезда на свою девушку он бы мне не простил. Но суть в том, что я не заводная улыбающаяся игрушка и у меня тоже могут быть проблемы. И проще всего бросить друга в депрессии, чем попытаться помочь. Якобы он «зазвездился» и с ним стало тяжело общаться. Я наслушался этого дерьма по самое не хочу. Смешно. Меня в этот год столько раз возвращали с небес на землю, а людям всё равно неймётся судачить о моей замечательной жизни. Извини, совесть, я чувствую, что перегнул палку. Мне сейчас всех женщин хочется заочно ненавидеть, после той бл**и, с которой встречался. Но просьбы слышать я не разучился. Объясни, что тебя расстроило, и я извинюсь, мне не трудно. Но не приплетай ко всякой фразе финансовое состояние отца.

— Тогда зачем ты издевался над Лёшей? — угрюмо донеслось с противоположного конца скамейки.

— Я? Когда?? Мы с ним постоянно так общаемся, в духе кто кого первым доведёт. Это норма.

— Ты не прав… Та шутка про ломку. Дима, он ведь серьёзно решил, что ты про наркотики. Сложно описать его чувства в тот момент, он в отчаяние был.

Я недоумённо покосился на совесть. Они сбрендили на пару с другом что ли? Просить у Лёхи травку, с ума сойти можно. Там не карандаш в ответ полетит, а кулак, причём с молниеносной скоростью. Неужели он уверен, что я настолько себя распустил?..

— Подожди, ты говорила про его отношение… что конкретно имела в виду?

— Он предпочитает сдерживать те мысли, которые могли бы тебя подстегнуть. Старается обходить острые углы и поэтому очень злится на себя. Попроси его выговориться и, собственно, узнаешь оценку своим действиям. Довольно правдивую… и гораздо менее эмоциональную, нежели моя. Извини тоже, особенно за палку, меня совсем выбил из колеи тот факт, что мы с тобой способны общаться. Раньше такого никогда не было.