— Максим Викторович, они не пьяные! Это у них тут, походу, нравы такие. Я в жизни не думала, что мужчины НАСТОЛЬКО сильнее женщин! А их еще и трое… Они бы меня изнасиловали, если б успели! Я чуть с ума не сошла! Я ничего не могла сделать! НИЧЕГО!

— Зато сколько парней тебя спасать прибежало! — возразил Максим. — А ты на них наорала. Да они за тебя готовы были поубивать этих подонков!

Теперь в Белле стал просыпаться стыд: весь класс видел ее голой, и она стесняется возвращаться в лагерь. Одни проблемы с этой девчонкой.

— Если не вернешься в лагерь, то останешься здесь одна? — уточнил директор.

Ее домик находится рядом с обеденной поляной, и сейчас здесь прекрасно слышны разговоры сегодняшних поваров, готовящих ужин.

— Вечером засыпать нормально или так же шумно? — поинтересовался Максим, вспомнив, что три дня подряд разрешает молодежи оставаться у костра, сколько им захочется.

— Не знаю, я вырубаюсь в первую секунду, как моя голова касается подушки, — отшутилась Белла. Вообще-то, шумно, но своих одноклассников она не выдаст. Вчера, например, она сама сидела там до середины ночи и изо всех сил хохотала с Олегом.

Белла достала из своей сумки влажные салфетки.

— Максим Викторович, Вы мне спину не протрете? Мне кажется, я вся в царапинах.

Он согласился, взял у нее упаковку салфеток, и Белла повернулась к нему спиной.

— Я сниму свитер? Он же все равно Ваш…

— М-м… подожди! — замялся мужчина, прекрасно помня, что под свитером у нее голое тело. — Давай, я лучше тебе кого-нибудь из девчонок пришлю?

— Да ладно, я Вас не стесняюсь, — откликнулась Белла простодушно.

— Да я не о тебе сейчас беспокоюсь, — улыбнулся Макс.

Она оглянулась на него через плечо и, поняв, смущенно опустила глаза.

— Тогда я лучше сама попытаюсь, — пробормотала она устало. — Девчонки меня терпеть не могут, а я отвечаю им взаимностью, так что никого из них мне видеть не хочется, — и снова оглянулась на него с благодарностью: — Спасибо. Я переоденусь и верну Вам кофту.

Он кивнул и даже собрался уходить, но взглянул в лицо девочке — и передумал. Она даже бровки расслабить не может — такое жалостливое выражение! Уголки рта печально опущены, даже несмотря на подобие улыбки, которую она пыталась изобразить, чтобы показать, что все нормально. Настоящая белочка — рыженькая с темными прядками; ей бы не один хвостик, и не такой растрепанный, как сейчас, а две «кисточки» на макушке… А вот челочка — в самый раз: коротенькая, тоненькая. Карие глаза так спокойно и безмятежно смотрят, что не верится, что это она еще несколько минут назад дрожала и нервно срывалась на обеспокоенных окружающих.

Он уже сделал ошибку: не надо было показывать ей, что он видит в ней женщину. Хотя это искренне. Весь массив учеников со всей школы для него — дети, а эта девчонка, единственная — нет. Но не надо было ей это демонстрировать. Надо было сделать вид, что он относится к ней, как к своей дочери. Дочку же видел голой — и ничего страшного при этом не чувствовал; просто — ничего! Белка его не стесняется, и он не должен бояться увидеть какие-нибудь интимные части ее тела… Плечи, например. Можно подумать, она станет показывать ему еще что-то!

— Давай, — потянулся он снова за салфетками.

— Мой парень узнал, что я девственница, — сказала Белла, отложив свитер и прикрывая голую грудь ладошками. — Он долго смеялся мне прямо в лицо… Так обидно было, до слез прям. Можно подумать, другие девчонки девственницами никогда не были! А потом спросил, не шучу ли я. Перестал ржать, только когда я несколько раз повторила, что не шучу. Тогда он просто сказал, что неопытная девчонка ему не нужна, он хочет секса, а не возни.

— Он смеялся не потому, что ты девственница, а потому, что ты развратно одеваешься при этом, — объяснял Максим Викторович, осторожно водя влажной салфеткой по кровавым ссадинам на спине девочки. — Знаешь, ты же, в принципе, можешь вообще не сообщать парням об этом, а девственную плеву порвать самостоятельно.

— Да дело не только в этом, хочется и набраться опыта тоже, чтобы, когда я найду хорошего человека, ему не пришлось со мной «возиться»… А насчет порвать самостоятельно… Я уже думала об этом, но мне так страшно сделать себе больно. Это, понимаете, как, например, моя мама сама себе уколы делает, а я в жизни так не смогу!

— Так ты из-за этого полезла к тем подонкам? — догадался Максим. — Из-за ссоры с парнем? Что это, месть?

— Да нет, не месть… Мне было плохо с ним, но расстаться с ним тоже оказалось нелегко. Знаете, мне шестнадцать, но я уже успела понять, что посторонние парни дают девчонке гораздо больше внимания, чем свой собственный… Всегда так было: он испортит мне настроение, а я пройду по улице, и настроение улучшится: парни улыбаются, говорят комплименты, хотят познакомиться… А сейчас получилось не так. Не пойму, почему.

Одна царапина лихо сворачивала со спины под грудь. Белла задумалась. Максим проводил рукой по ее ребрам — протирал салфеткой, но так смущенно, словно ласкал — и больше всего в данный момент хотелось наклониться и поцеловать ее плечико. Жаль, что нельзя.

— Всё, зайка, — констатировал директор, сложив салфетку. — Жить будешь.

— Я не зайка, я белка, — улыбнулась девушка, надевая чистую майку, и Максим вдруг понял, что девочки обращают особое внимание на его машинальные ласковые слова.

Максим разобрал ее постель и позвал девчонку под одеяло, укутав ее, как маленького ребенка. Сидел рядом с ней на кровати, и они еще долго болтали о жизни, о парнях, о любви… В домик, постучавшись, заглянула Танька.

— Бел, что-нибудь принести тебе поесть?

Белла растроганно переглянулась с учителем, и на ее глаза невольно набежали слезы.

— Нет, Тань, спасибо.

— Ну, хорошо. Если что надо — пусть Максим Викторович меня позовет.

— Танюш, аптечку найди у меня в сумке, — тут же позвал Максим Викторович, — зеленку, ватку…

— О'кей!

Танюша закрыла дверь, и у Белки по лицу, стекая на подушку, хлынули слезы.

— А ты говоришь, девчонки тебя терпеть не могут… — улыбнулся Максим.

— Как вы тут? — вскоре постучался Олег. Этот, правда, с корыстной целью: — Максим Викторович, сегодня, я так понимаю, актерского тренинга не будет?

— Будет, подождите часик, — и дверь за Олегом тут же деликатно закрылась.

— Иногда бывает так тяжело, — вздохнула Белла. — До тех пор, пока не поймешь, что все позади. Что иногда легче просто сказать себе: «Ну и что?».

— Белла, в мире не существует проблем, — Макс ласково поцеловал девушку в лоб. — Все проблемы вот тут, в наших головах. А в мире есть лишь события. Мне стыдно признаваться, но это я узнал от своей юной жены. Бывшей. Она пыталась простить меня и убеждала саму себя, что в самом моем поступке нет ничего ужасного, а вся проблема только в том, как она этот поступок воспринимает, как она видит его через свое собственное окно в мир. Вот под каким углом ты посмотришь на ситуацию, под таким и увидишь. Ты выбираешь, только ты и больше никто. Никакой бойфренд не может испортить тебе жизнь — только ты сама.

Потом Таня принесла зеленку, и Максим Викторович с удовольствием мазал Белке спину. Она скулила: «Щипет!», и мужчина отвечал: «Это моя месть — ты реально могла создать мне проблемы!»

Сразу столько бед навалилось — что за совпадения?! Именно сейчас вздумал увольняться бухгалтер «Эго» — молодой амбициозный парень, которому предложили выгодную работу в Москве. Надо искать ему замену, но как? Разве кто-то сравнится с Владом? Макс так привык к нему, так был доволен его старательностью и так доверял ему, что увольнение Влада казалось концом света. Настя согласилась первое время вести бухучет «Ингредиента» — молодежного бара на первом этаже, но «Эго» — это такая масштабная структура с таким числом персонала… Ресторан, ночной клуб, большой зал и большие финансовые обороты…

Влад очень извинялся и со своей стороны пытался помочь в поиске работника на свое место, но две недели закончились, и он уехал, а подходящий человек так и не был найден. Многие не устраивали Максима Викторовича, а кому-то не нравилась и предлагаемая работа: боялись брать на себя такую ответственность.