Макс рассмеялся:

— Для клуба моей мечты целого мира мало! А для реального клуба — участок что надо!

Женя призналась, что когда-то давным-давно, в начале двадцатого века, сад был еще больше. Намного! Но со временем власти стали требовать куски этого владения для своих нужд. У бабушкиного участка по чуть-чуть отрезали совсем незаметные доли, и вот в итоге осталось меньше половины… Евгения, едва очутившись в Администрации на руководящем посту, приняла меры, и набеги государства прекратились.

— Я своё в обиду не дам! — со смехом пояснила женщина.

— Молодец! — похвалил Макс.

Потом все же ушли с холодной февральской улицы в домик, опустевший после бабушкиной смерти. А ведь ничего не изменилось. Те же обои, те же ковры, та же мебель; старомодные салфеточки на подушках и телевизоре: бабушка упрямо считала, что телевизор после просмотра надо чем-то накрывать. Запах, правда, не тот. Запах выдает опустошенность этого дома. Делаешь первый вдох — и понимаешь: здесь никто не живет.

— Надо, по всей видимости, вывозить отсюда всю мебель, но у меня рука не поднимается… — бормотала на кухне Женя, полоща под струей воды электрический чайник.

— Ничего страшного, Вам пока некуда спешить, — приободрил ее Макс.

Женщина вздохнула и, поставив чайник закипать, принялась накрывать на стол: она пригласила Максима на чай, и он принес с собой тортик.

— Здесь идеальное место для подобного бизнеса! — уверяла Евгения. — Соседей нет, зато рядом прогулочные места, десяток кафе, институт…

— Военкомат, — поддакнул Макс, ухмыльнувшись. — Надо заключить договор с каким-нибудь полковником: мы им призывников-уклонистов, они нам… Вам нравятся мужчины в форме, Женя?

— Очень, — хихикнула Женя, подыграв. — А какой договор Вы заключите с типографией неподалеку? Мужчины в пыльных фартуках?

— Зря прикалываетесь! Типография нам очень даже пригодится! — возразил парень. — Флаера, рекламные буклеты…

По Жениной мечтательной улыбке было понятно, что она уже не слушает.

— Какая у Вас, наверно, интересная жизнь! — сказала она вполголоса, глядя Максиму в глаза.

— Не пойму, что я делаю не так? — грустно вздохнула Инесса и, аккуратно взяв руки Максима, опустила его пальцы в ванночку для распаривания ногтей. Очередной мужчина в ее жизни в очередной раз не оценил ее по достоинству… — Не пойму, что вам, мужикам, надо?! Я не ревнивая, веселая, сексуально раскрепощенная…

Макс полоскал пальцы в миске с водой, куда пару минут назад его подруга накапала сиреневой фигни, и ждал своей маникюрной участи. Инесса училась когда-то на парикмахера, а вот недавно пошла на курсы маникюра-педикюра и арт-дизайна ногтей. Следующие курсы в ее планах — автошкола. А потом богатый любовник, который подарит автомобиль.

— Мне надоело! — причитала она в шутку. — Буду вытягивать из вас деньги по полной программе. Пусть у меня хоть что-то после ваших уходов остается!

Максу не сиделось спокойно! Он все пытался взять Инессу за руку и уже расплескал своими жестами всю воду из миски на скатерть. Был почти стопроцентно счастлив: вчера отмечал день рождения, приходили пацаны, а заодно все вместе поприкалывались над «валентинками» от учениц. Инесса тоже приходила, даже невзирая на присутствие Костика. Макс обожает компании, потом несколько дней держится приподнятое настроение. И хотя виделись вчера с подругой, но поговорить по душам не находили возможности. Инка молодец: помогла и приготовить, и накрыть, и убрать все после разгрома. Она готова была даже терпеть Костика, лишь бы не чувствовать себя всеми покинутой. Потому и Макса позвала сегодня в гости, якобы тренироваться на нем маникюру.

— Я что-то делаю неправильно, — вздыхала она. — И не пойму, что. Каждый раз пытаюсь что-то изменить в своем поведении, но все равно слышу одно и то же: «Ты очень хорошая женщина, но…». Если я такая хорошая, почему вы уходите? — Инесса хитро прищурилась и уставилась на друга в ожидании ответа.

— Я знаю, почему, — подтвердил он. И тут же исправился: — Я думаю, что знаю.

Инесса подперла кулаками подбородок.

— Ну?

— Только не обижайся, — предупредил Макс на всякий случай и, силой мысли подвинув к себе миску с пальцами, откинулся на спинку стула. — Ты слишком много даешь.

— Че-го? — хмыкнула женщина с заметным смущением.

— Пошлячка! — подколол Макс. — Я не о сексе! Я не знаю, о чем. Может, это называется альтруизмом? Ты слишком много отдаешь и ничего не оставляешь себе. Понимаешь? Ты слишком заботишься, слишком любишь, слишком стараешься, чтобы твоему мужчине было хорошо. А это пугает.

— Да? — удивилась Инесса так пространно, что даже не понятно, чему именно: тому, что она действительно такая, или тому, что мужчин это пугает.

— Может, тебе животное какое-нибудь завести? — предложил парень.

— Я хочу мужчину! — буркнула Инка.

— Большая разница! — улыбнулся Макс. — Просто тогда твоя забота будет поделена пополам. И твое внимание уже не будет безраздельно принадлежать мужчине, а вот это уже непорядок! Ревность, знаешь ли, сильная штука… Ему обязательно захочется, чтобы его так же погладили, почесали за ушком…

Инесса взялась за маникюрные ножнички, но едва успела прикоснуться к распаренным пальцам Макса, как тот с испугом завопил:

— Эй, мясник, поосторожней!

— Я ж еще ничего не сделала!

— Я заранее.

Много хихикали, Макс даже сам удивлялся, что простая процедура маникюра может быть такой развлекательной. Только Инесса держала его руку и чувствовала его нервозность. Украдкой время от времени поднимала на него глаза, но с его взглядом не встречалась. Либо вибрация какая-то пробегает по его коже, либо просто за столько лет Инесса научилась разбираться в его состояниях, но это волнение передавалось и ей.

— Тебя что-то тревожит? — постаралась она вложить спокойствие в свой голос.

Макс подумал немножко.

— Угу, — промычал он невнятно, словно не хватило смелости на разборчивый ответ.

— Совет, информация, алгоритм, — предложила девушка. — Нужное подчеркнуть.

— Информация, — выбрал Макс.

— Что-то очень личное, — догадалась Инка и отложила ножнички, оставив при себе только Максову руку. — О девушках, — и, не удержавшись, съязвила: — Тебя обычно другая информация не интересует.

— Меня всё в этой жизни интересует, — возразил парень, чтобы потянуть время.

Уже много лет из сценариев их диалогов можно вычеркнуть половину текста, и они все равно прекрасно поймут друг друга.

Инесса снова взялась за инструменты и опустила взгляд к объекту своей работы. Так тебе будет легче?

— Если девушка просит… м-м… — Макс сбивчиво подбирал нужные слова, — поглубже. Это что значит? Что ей… не хватает…? Что у меня… проблемы…

Что у тебя проблемы с лексикой. Либо что ты говоришь о Наташе и не хочешь употреблять конкретные, но пошлые слова. Понял, что так и не сможет ничего сказать, и замолчал. Инесса старалась не поднимать на него взгляд, чтобы не смущать, и спокойно обдумывала то, что успела разобрать. Что-то не могла припомнить, чтобы его раньше волновали подобные вопросы.

— И давно ты об этом беспокоишься? — уточнила она, чтобы окончательно не сводить на нет беседу, которая нужна ее другу.

— Недели две, — признался тот.

— А что произошло две недели назад? Разве раньше никто не просил «поглубже»?

Он пожал плечами, Инесса увидела это краем глаза, но даже краем глаза разглядела, что это не ответ «не знаю», а только лишь жест человека, не желающего отвечать.

— Макс, — улыбнулась она снисходительно и абсолютно искренне посмотрела ему в лицо, — у тебя все в порядке с размером. Не переживай.

Парень молчал какое-то время, но Инесса явственно ощущала, что разговор еще не окончен. И умилялась: столько раз они обсуждали секс! Без комплексов, без прикрытий, всегда называя вещи своими именами; а сейчас Макс мямлит, словно на иностранном языке, в котором выучил десять слов.