Впрочем, обидеть Катю надолго невозможно. Наташа в этом же смысле гораздо надежнее… Наташа плыла быстро, словно стремясь сбежать от неприятных эмоций. Взгляд туманился от слез, и Наташа плыла «дельфином», чтобы смывать слезы в море. Интересно, если бы Катя была их общим ребенком, что бы он сказал? Неужели, так важно, кто родил, если уже столько лет Катя считает мамой Наташу? Девушка понимала, что Макс ничего не имел в виду этой фразой, но как больно эти слова ударили по сердцу! Все так относительно! Если бы, например, Женя, Наташина мама, сказала бы ей, что Катя — ребенок только Макса, Наташа бы даже не расстроилась. Но когда это говорит сам Макс…

Наташа вернулась на берег, устав и запыхавшись, плюхнулась ничком прямо на горячий песок недалеко от Макса и спрятала лицо в гнездышке рук. Игнорировала его изо всех сил и не желала прощать.

— Малыш, — подполз он к ней поближе, — не обижайся.

Вытянулся рядом с ней чуть ли не в обнимку и, не разбирая, где там в ее мокрых, пышных от соли волосах ушко, говорил тихонечко, чтобы даже Катя не слышала:

— Я же ничего плохого не имел в виду. Просто не надо меня переучивать, ты же не можешь понять, что я чувствую. Мои требования к Катьке — это не родительская вредность. Когда у тебя будут свои дети, ты поймешь эту заботу, беспокойство…

— А когда они будут? — приподняла Наташа голову и зло глянула Максиму в лицо. — Так же «никогда», как и свадьба?

Мужчина скинул ей волосы со спинки и развязал лямочки лифчика — пусть спинка загорает.

— Вообще-то, это от тебя зависит, — сказал он ей спокойно. — Дети будут не раньше, чем свадьба, а свадьба — не раньше, чем ты вернешься жить в Сочи. В принципе, ты можешь бросить институт хоть сейчас. А можешь доучиться, и тогда. Выбирай. Я не против на тебе жениться. Но я не хочу просто поразвлекать тебя этим. Я женюсь для того, чтобы создать семью. Вот когда захочешь того же, чего и я, тогда и поговорим. И не подходи больше ко мне с этими беседами. Мы к этой теме вернемся только тогда, когда ты скажешь мне: «Макс, я бросила институт». Понятно?

Понятно, вздохнула Наташа.

— И надеюсь, — продолжал Макс, — если я не повышаю на тебя голос, то ты не решишь, что я говорю не серьезно. Ты же знаешь, я не люблю сто раз обсуждать одно и то же. А свадьбу мы обсуждали уже достаточно. Так что, пожалуйста, не заставляй меня ссориться с тобой из-за этого. Не поднимай больше эту тему.

Выбирай! Выбирать-то как раз и не хочется! Хочется и институт, и свадьбу. Да, ты прав, чтобы развлечься! И ты отлично знаешь, что сейчас я не откажусь от института…

Двадцать первого июня у Юрки родилась дочь. Макс как раз разделался со всеми школьными делами и ушел в отпуск. Юрка был в шоке: новый человек! Масенькие ладошки! Уже папу описать успела! Наташа с радостью посещала роддом вместе с Максом и Юрой. С радостью и надеждой: Максу тоже захочется еще одну кроху! Все разговоры с Юрой теперь сводились к одному и тому же: как Анечка замерзла этой ночью, как Анечка уже, кажется, улыбается, какие у Анечки глазки… Наташа бы не удивилась, если бы Юра услышал, что Анечка через пару дней после рождения уже сказала «Папа»!

Жанна приходила в себя после родов, и Наташа с удовольствием сама нянчила Анечку во время посещения. Наташа демонстрировала Максу свои природные навыки обращения с младенцами, и из-за Анечки дело иногда доходило чуть ли не до драки с Юрой! Взрослый мужик, тридцать пять лет! А ведет себя… Юра плакал. Увидев дочку в первый раз, Юра плакал. И робко смахивал слезинки каждый раз, беря ее на руки. Андрей тоже приходил однажды — и по своей привычке ехидничал. На него никто не обижался. Все были счастливы.

Наташино счастье омрачало только то, что на открытии клуба будет и ее отец. Не могла его простить за те злополучные подглядывания. Старалась, но не могла.

— Может быть, тебе стоит поговорить с ним откровенно? — спрашивал Максим, хотя ему и самому после того не хочется с Алексеем разговаривать.

— Поговорить?! — восклицала Наташа. — Да я как вспомню, меня в дрожь кидает! А ты предлагаешь поговорить!

— Ну, тогда терпи! — вздыхал Максим. — И надеюсь, на качестве твоей работы это не отразится.

Волнение не знало границ! Ну, Макс-то может нервничать сколько угодно, но Наташе же нельзя! Голос не должен дрожать ни под каким предлогом! Не верилось, что именно так выглядит ночной клуб «Эго», который еще вчера был невнятным, необщественным зданием. Наташа видела эти стены день за днем, но словно только сейчас различила цвета. Краска на стене вертикальными полосами шириной метра по полтора незаметно из голубой переходила в бежевую с блеском, и снова в голубую, и снова… И так по всему периметру. Когда красили, у Наташи все лицо было цвета песка бразильских пляжей: этот плавный переход делали с помощью пульверизатора, а Наташа не смогла уговорить себя не влезать. Стены не ровные: повсюду неглубокие ниши с легкими серебристыми занавесками. Все остальные цвета — пола, мебели — серый и белый, а потолок — зеркальный, чтобы визуально сделать помещение выше. Класс и элегантность. Клуб для людей, знающих себе цену. Примерно так девиз «Эго» звучал две недели по радио.

И вот результат. Открытие в девять вечера, и в девять вечера уже нет ни одного свободного места. А Наташа с Максимом прекрасно знают, что в клубы народ подтягивается обычно часам к одиннадцати. Сочи словно ждал появления нового места для отдыха.

Максим в роли администратора зала уже всех разместил по столикам. Столики с диванами располагались вдоль стен на небольшом подиуме за невысокой глянцевой перегородкой, а ближе к танцполу находится мебель совершенно легкая и мобильная. Там заняли места те, кто не собирается всю ночь отсиживаться на диване.

Вокруг танцпола три маленькие полукруглые сцены, соединенные между собой узкими подиумами для быстрых перебежек. На двух из них есть шесты для стриптиза, хотя Макс говорил, что стриптиз будет в этом клубе нечасто, а только в соответствующих тематических вечеринках. Он считает, что частый стриптиз приносит клубу дурную славу. Почему-то «Призрак», несмотря ни на что, все равно считается самым крутым клубом в городе… Наверно, достал Макса стриптиз в «Призраке» каждую неделю, решила Наташа.

— Ты когда-нибудь спал со стриптизершами? — тут же спросила Наташа, нервничая вместе с Максом возле барной стойки.

— Нет,? — покачал он головой с видом человека, удивленного самим собой.

Барная стойка понравилась Наташе в первую же секунду, как ее доставили и установили в клубе, даже без подсветки. Темно-серый блестящий фасад в стиле хай-тек с огромными дырявыми, светящимися белым неоном буквами «ЭGO» — первая русская, вторая латинская, третья круглая — напоминали скорее узор, нежели название; черная полированная столешница, металлические поручни. Над стойкой — свободное пространство, никаких подвесных подставок для бокалов. Это была инициатива Макса — ему как бармену со стажем видней.

Наташа уже успела перезнакомиться со всем персоналом, особенно с ди-джеем, ведь им сегодня предстоит тесное сотрудничество. Данил оказался потрясающим профессионалом в свои двадцать лет. У него много танцевальных миксов собственного изобретения. Макс сразу сказал, что есть два человека, на которых нельзя экономить: повар и ди-джей. Остальных можно выдрессировать или обучить. Например, барменов Макс научил своим эксклюзивным финтам, а официанткам в доступной форме объяснил, что такое дисциплина, и что ее нарушение он не потерпит. Официантки очень красивы в черно-белой форме! Наташа изо всех сил демонстрировала им, что у директора есть жена.

Пришел Никита с супругой.

— Здравствуй, конкурент! — протянул он Максу руку. — Поздравляю!

Макс уже месяц как перестал у него работать. С тех пор у Никиты в «Призраке» исчезла та добрая, дружеская атмосфера, которую неизменно создавал вокруг себя Макс.