Его голос неожиданно был заглушен скорбными бряцающими звуками, которые вызвали в моем сознании уверенность в приходе дня Страшного Суда. Но прежде чем я сумел взять себя в руки, устрашающий звук повторился снова и снова, и лишь после пятого удара до меня дошло, что это стоящие в углу высокие старинные часы бьют восемь утра. Признаться, когда замер гул последнего удара, я почувствовал, что моя голова начинена какой-то разжиженной массой.

— Что вы пытаетесь сделать? — спросил я ворчливо Бреннера. — Разбудить мертвецов?

— Я буду жаловаться мэру!

Очевидно, он все еще продолжал высказывать свое негодование по поводу последнего замечания Полника, прозвучавшего до боя часов.

— Более того, лейтенант, я буду… — Он резко замолчал и посмотрел на меня с оторопелым видом. — Что это было?

— Что именно? — хмыкнул я.

— Какой-то непонятный шепот…

Его голос звучал напряженно, как будто у него одновременно отказали все нервы. — Я же ясно слышал. Это… — Его глаза вылезли из орбит, трясущейся рукой он снова указал на гроб. — Смотрите!

Я повернулся и увидел, как крышка медленно сдвигается вбок. Полник и гробовщик дружно издали хмыкающие звуки. Я бы тоже присоединился к ним, только мои голосовые связки неожиданно были парализованы. Затем крышка наклонилась и с грохотом свалилась на пол. Наконец я услышал звук чьих-то шагов в коридоре и про себя взмолился, чтобы этот человек сперва приоткрыл дверь, а не входил сразу же в помещение.

Труп сел в гробу, весело улыбнулся всем нам и произнес:

— С добрым утром!

У Бреннера хватило духу только на то, чтобы разочек жалобно пискнуть, потом его колени подогнулись и он растянулся без сознания на полу. Я испытал нечто вроде зависти: во всяком случае, теперь он не станет страдать от повторяющихся приступов безумия, как я.

Улыбка медленно исчезла с лица трупа.

— Хотела бы я знать, что вы, джентльмены, делаете в моей спальне? — холодно спросила девица.

— Посмотрите, — с трудом произнес Полник. — Это же настоящий живой вампир.

— В гробу? — буркнул я. — Ты, наверное, смеешься?

— Значит, женщина — Дракула!

По физиономии Полника было ясно видно, с каким трудом он переваривает собственное предположение.

— Вы знаете, лейтенант? — добавил он шепотом. — Она что-то напутала.

— Напутала? — усмехнулся я. — Черт возьми, за кого ты меня принимаешь?

— Спутала свой распорядок дня! — сообщил он тоном заговорщика. — Лейтенант, скажите ей, что вампирам полагается днем спать, а по ночам заниматься переливанием крови.

Труп неуклюже выбрался из гроба и остановился перед нами, рассеянно разглаживая смявшийся черный шелк савана.

— Я ровным счетом ничего не понимаю… — Голос у нее слегка дрожал. — Будьте добры объяснить мне, в чем дело?

Это была тоненькая брюнетка, даже красавица, если бы не самоуверенное, граничащее с надменностью выражение ее холодных черных глаз и капризный изгиб губ. Черный саван из тонкого шелка прилегал к ее телу так, что ясно обрисовывались ее небольшие груди и стройные длинные ноги. Кем бы она ни была, сообразил я с чувством величайшего облегчения, трупом ее нельзя было назвать ни сейчас, ни, очевидно, в прошлом.

— Я жду объяснений! — нетерпеливо бросила брюнетка.

Полник с надеждой уставился на меня.

— Не считаете ли вы, лейтенант, что дневной свет ее запугал?

— Ах, помолчи! — проворчал я. — Мне…

И тут пришла моя очередь переполошиться, потому что я услышал, что у меня за спиной плотно закрылась дверь, и я вспомнил о шагах в коридоре.

— С добрым утром, Вики!

Громкий баритон заполнил все помещение.

— Папа! — Напряженное выражение сразу же исчезло с лица девушки, в глазах теперь читалось неприкрытое обожание. — Я подумала, что мне снится какой-то кошмар.

Я медленно повернулся и взглянул на вновь прибывшего. Высокий худощавый человек лет пятидесяти с точно таким же властным выражением лица, как у девушки. Лицо его было весьма примечательно, я бы назвал его даже злой, но умной карикатурой на человеческую физиономию. Поросль жестких седых волос окружала высокий лоб, а черные кустистые брови по-сатанински изогнулись над длинным прямым носом. Глаза под тяжелыми веками, казалось, впитали в себя бесконечное понимание зла, которое уже давно переросло терпимость и ныне взирало на окружающий мир с циничным безразличием. Кожа, плотно обтягивающая череп, была покрыта сплошной сеткой морщин, глядя на нее, я почувствовал уверенность, что она на сотню лет старше самого господина.

Неожиданно он пробасил, обращаясь ко мне:

— Очевидно, сэр, вы не владелец этого тошнотворного заведения? Ни одному профессиональному кладбищенскому вору не придет в голову мысль ходить в шляпе в стенах собственной мертвецкой?

Он мельком посмотрел на Полника и презрительно фыркнул.

— Этого типа моментально выдает сочетание наклонного лба, маленьких глазок и огромных ног. Слабоумный страж закона. Но вы, сэр? Сотню лет назад я бы определил вас как похитителя трупов, но сейчас? Охотитесь за талантами для приятеля, который подпольно снимает непристойные кинофильмы?

Его темные глаза несколько секунд насмешливо взирали на меня.

— Нет? Тогда дайте подумать. Почему мужчина ранним утром забирается в частную мертвецкую? Ага, я понял. Вы, сэр, человек, болезненное любопытство которого удовлетворяется созерцанием эротических сцен.

— Эй! — Полник буквально закипел от возмущения. — Лейтенант никогда не ходит по задним дворам и никаких болезней у него нет! Вы не имеете права разговаривать с ним таким тоном, так что заткнитесь. Ясно?

— Лейтенант полиции? — Он закатился сатанинским смехом. — Понимаю, он заблудился в слишком высоких сферах.

Раздавшийся снизу слабый стон заставил его опустить глаза как раз в тот момент, когда ресницы Бреннера драматически затрепетали.

— Это, должно быть, сам кладбищенский вор.

Его зычный баритон отразился от четырех стен, на что болезненно отреагировали мои барабанные перепонки.

— Полагаю, что вид трупа, активно восставшего против его дешевых предметов торговли, был не по силенкам этому маленькому человечку?

— Если желаете, можете продолжать свою болтовню, — холодно произнес я, — но в конце концов вам придется объяснить, что именно здесь делала сия особа, чего ради она устроилась спать в одном из новых гробов мистера Бреннера.

— Я вынужден согласиться с вашей логикой, лейтенант, — вежливо заговорил папаша «трупа». — Я — Макс Ландау. Легкомысленно одетая молодая особа, которую вы столь внимательно изучаете, уверен, чисто профессиональным взглядом, лейтенант, моя дочь Вики.

— Не надо скромничать, папа! — нетерпеливо вмешалась брюнетка. — Доктор Макс Ландау из Научно-исследовательского фонда Ландау и…

— Это не относится к делу! — прервал ее Ландау. — Откровенно признаться, лейтенант, это случилось в результате довольно глупой шутки, которая дала осечку. Видите ли…

— Вы хотите сказать, — донесся с пола голосок Бреннера, — что она вовсе не умирала?

— Дорогой сэр, приношу глубочайшие извинения!

Ландау опустил костлявую руку на шею владельца похоронного бюро и без видимых усилий поднял его с пола и поставил на ноги, словно вытаскивая пробку из бутылки.

— Если бы вы с самого начала не запаниковали, — заговорил я, сердито уставившись на Бреннера, — и соизволили бы проверить, дышит ли труп, я бы до сих пор мог наслаждаться мирным отдыхом.

— Во всем виноват я один! — Ландау расплылся в улыбке, глядя на перепуганное лицо человечка и ласково поглаживая его по голове. — Я должен извиниться за свою опрометчивость, за глупую шутку, которая вызвала у вас этот эмоциональный стресс! Скажем так: сотня долларов и мои искренние извинения?

— Ну… — Алчный огонек зажегся в глубоко запавших глазах Бреннера. — Полагаю, на самом деле никакого серьезного вреда не было нанесено, не так ли?

— «Глупая шутка», которая дала осечку, — повторил я слова Ландау, не пытаясь скрыть недоверие. — Какого же рода сумасброд вы, доктор?