— Извините, но я не поняла! — пробормотала она с сомнением в голосе.

— Ему принадлежит Вэлли, не так ли? — объяснил я. — А до него долиной владел его отец. Догадываюсь, ваш муж не привык выслушивать возражения, миссис Самнер?

— О, мне ясно, что вы имеете в виду! — Ее улыбка снова стала доверительной. — Думаю, вы правы, но, пожалуйста, не выдавайте меня.

— Остальные члены семейства все в том же роде?

Ее серые глаза внезапно помрачнели.

— Чарити в свое время дали совершенно неподходящее имя. Она вовсе никакое не «милосердие», а самое настоящее исчадие ада, лейтенант. По сравнению с ней Криспин — кладезь добродетелей. Опять-таки никогда не ссылайтесь на мои слова. Хорошо?

— Мои губы запечатаны казенной печатью, — заверил я ее. — Ну а что вы можете сказать про Барнаби?

— Про него — ничего. Мы с ним ни разу не встречались.

— Вы женаты вот уже три года и даже не познакомились со своим ближайшим родственником?

— Он уехал из дома до того, как я появилась здесь. — Внезапно она фыркнула. — Здесь, в Вэлли, мы никогда не произносим имени Барнаби, лейтенант. Он выродок в добропорядочной семье.

— Что же такого он натворил? Уничтожил все апельсиновые рощи, предпочитая по утрам грейпфруты?

На этот раз она засмеялась по-настоящему искренне и открыто.

— Поверьте, я не знаю, но это должно было быть что-то ужасное. Мне точно известно, что отец лишил его наследства, оставил, так сказать, в полном смысле слова без цента.

Едва различимые шаги, приближающиеся к нам по лабиринту бесконечных холлов, смертельно напугали женщину, она будто окаменела на мгновение, затем торопливо распахнула передо мной дверь.

— Полагаю, вам сейчас лучше исчезнуть, лейтенант, — прошептала она. — Поверьте, мне было приятно с вами поговорить. Возможно, мы сможем это повторить в ближайшее время.

Голос ее звучал почти мечтательно.

— Это было бы очень приятно, — вежливо ответил я. — До свидания, миссис Самнер.

Дверь за мною захлопнулась сразу же, едва я переступил порог. Я зашагал назад к своему «остину», раздумывая, действительно ли Джессика Самнер боялась своего мужа или разыгрывала роль из пьески о своем повелителе и хозяине, как это любят делать некоторые женщины. И что означают ее последние слова о желании вновь поговорить со мной в скором времени?.. Имелось множество разных ответов на эти вопросы. Возможно, она чувствовала себя слишком одинокой и мечтала выговориться, но могла при всем том располагать и интересной информацией…

В любом случае, подумал я с усмешкой, впереди замаячило нечто вроде увлекательного приключения, пока с непредсказуемым концом.

Я проехал милю в направлении города и остановился у ближайшего бара. Картина тут ни капельки не изменялась, вот только пес успел заснуть, непочтительно повернувшись ко мне спиной. Да, пожалуй; удушливая жара, нависшая над долиной, усилилась. Сигарета приобрела неприятный привкус, но надо же мне было чем-то заняться, пока я буду ждать.

Лишь через тридцать бесконечно долгих минут мимо промчался запыленный «Континенталь» последней модели. Я успел мельком разглядеть за рулем решительное лицо, окруженное огненно-рыжими волосами, и тут же машина исчезла. Я отъехал от обочины и направил свой «остин» вдогонку за «Континенталем» на такой дистанции, чтобы не упускать его из виду. Если эта красотка и в самом деле собралась в Бел-Эр, мне предстояло долгое путешествие.

Примерно через двадцать пять минут, когда мы проехали около тридцати миль, я почувствовал большое облегчение, увидев, что она свернула с автострады, направляясь в Пайн-Сити. Поток машин заметно увеличился, так что мне пришлось сократить расстояние между нами. Пережив столько неприятностей и потеряв уйму времени, я не хотел упустить ее из виду перед каким-то светофором. Кстати сказать, теперь она больше не спешила и совершенно бесцельно кружила по городским улицам. Наконец, когда я уверовал в то, что она поняла, что за ней следят, она остановилась перед каким-то отелем на боковой улице, довольно далеко от центра. Я проехал мимо, свернул влево на следующем перекрестке и припарковал машину где-то посреди квартала. Когда я вышел из-за угла, «Континенталь» был пуст, а посыльный с парой чемоданов уже исчезал за дверями отеля.

Я закурил сигарету и минут пять разглядывал витрину салона, специализировавшегося на продаже дамских поясов, в которых девушки должны были себя чувствовать неприкосновенными, поскольку, на мой взгляд, пояс простирался от талии до колен. У меня невольно мелькнула мысль о том, сколько времени уйдет на тренировку, пока девушка не научится без посторонней помощи натягивать на себя эти доспехи и вылезать из них. Если и далее так пойдет, то свободолюбивому холостяку придется носить с собой на кольце с ключами корсетный нож вместе с консервным и штопором.

Когда я вошел в вестибюль отеля, у стола администратора никого не было, кроме скучающего клерка, занятого протиранием очков, которые непонятно от чего запотели. Я подошел и оперся локтями о стойку, заинтересованно наблюдая за его действиями.

— Да, сэр? — спросил он полусонным голосом, водрузив очки на нос. — Могу ли я быть вам полезен?

— Девушка, которая зарегистрировалась пять минут назад, — спросил я, — рыжеволосая?..

Он глубоко задумался над моими словами, затем покачал головой и твердо заявил:

— Я бы не назвал ее рыжеволосой. Скорее, блондинка с томатным оттенком.

— Может быть, это цвет красной меди? — попытался помочь я.

— Да, это определение более точно, но все же не совсем…

На несколько минут мы оба погрузились в творческое молчание.

— У некоторых персидских кошек бывает такая вот редкостная окраска, — наконец изрек клерк. — Как можно описать этот цвет?

— Сложный вопрос, — сдался я. — Давайте не будет тратить времени на подыскание точного ответа.

— Какая дама! — Его голос все еще дрожал от восторга. — Могу поспорить, она мурлычет точно так, как настоящие розовые персы. Впервые в жизни вижу такую женственную даму!

— Какое имя она написала в регистрационном журнале?

— А? — Мечтательное выражение медленно исчезало из его глаз. — Кто это желает выяснить? — холодно осведомился он.

Я предъявил ему свое удостоверение, и он нервно заулыбался.

— Ну что ж, конечно, это совсем другое дело, лейтенант.

И он стал с преувеличенной торопливостью перебирать регистрационные карточки.

— Найти ее не будет особенно сложно, — добродушно заметил я, — это же последняя карточка в указателе, не так ли?

Его глаза непроизвольно закрылись на мгновение, когда он мысленно прошептал про себя какое-то отнюдь не вежливое пожелание в мой адрес.

— Вы правы, лейтенант!

Он швырнул карточку на стол передо мной, словно только что извлек ее из шляпы волшебника. «Селия Шумейкер» было написано крупным размашистым почерком, ниже сообщался адрес в Сан-Франциско.

— Номер комнаты? — спросил я.

— Помечен в карточке. — Клерк торжествующе усмехнулся. — Я дал ей фешенебельный номер на крыше, лейтенант. Она пожелала иметь самый лучший, и она имеет на это право, готов поспорить на что угодно!

— Сомневаюсь, чтобы у вас хватило денег на пари, мой друг, — возразил я совершенно искренне. — Я поднимусь к ней. Вы же не совершите никакой глупости, не станете ее предупреждать по телефону о моем визите, не так ли?

— Конечно, сэр! — Кадык на его длинной шее беспокойно запрыгал. — Если не возражаете, лейтенант, скажите мне, у нее действительно большие неприятности? Такая красивая великосветская дама и все такое?..

— Ничего особенного, не переживайте, — успокоил я. — У меня всего лишь пара вопросов к ней. Я просто не хочу дать ей время обдумать ответы.

— Вы можете на меня положиться, лейтенант.

— У меня нет выбора, — мрачно буркнул я.

Лифт доставил меня до номера люкс, который находился всего лишь на двадцать этажей выше стола восторженного клерка, в то время как девушка, занявшая его, философствовал я, отстояла от него на миллион световых лет. Я громко постучал в дверь, приглушенный голос изнутри справился, кто, черт возьми, я такой и что мне надо.