Увидев покойников, дворецкий вздрогнул. Они лежали совсем близко к проложенному для туристов маршруту — можно было рукой коснуться. Ну и музейчик! Ну и додумался этот коллекционер! Выставить мертвецов в качестве главного сокровища! Тела лежали на полках или сидели, откинувшись на побеленную стену. Некоторые сохранились очень неплохо, прямо как живые, с волосами и глазами; другие же были немногим лучше скелетов, без челюстей и без рук. Поскольку смерть косит своей косой всех подряд, среди мертвецов попадались даже младенцы. При виде этих крошек Джалобин совсем расстроился, и на глазах его выступили слезы. В то же самое время он усматривал явное сходство между катакомбами с кучей мертвецов и музеем восковых фигур. Потому-то, видно, этой женщине и пришло в голову украсть из музея три восковых тела и подменить ими трупы в здешнем подземелье.

— Черт побери! Ну ничего себе! — то и дело восклицал он. — Только поглядите на все эти мумии. Да их тут тысячи! Прямо как депутатов в парламенте.

Филиппа принюхалась. Воздух был чист — ни тлением, ни гниением тут не пахло.

— Обалдеть! — снова воскликнул Джалобин. — Этот парень умер еще в тысяча пятьсот девяносто пятом году. Вот ведь как удивительно жизнь устроена: у всех этих несчастных были мужья, жены, дети, работа. Совсем как у нас. Н-да, забавно. Скоро я тоже буду вполне готов лечь на полку.

— Вы, как всегда, оптимист, Джалобин, — заметил Нимрод и хлопнул дворецкого по спине.

— Так сюда, говорите, ездят туристы? — спросил у Нимрода Джалобин. — А ведь веселого тут мало. Это вам не Диснейленд, верно?

— Да уж! — согласилась Филиппа и указала на еще одну табличку. — Но Спящая красавица у них тут тоже есть, прямо как в Диснейленде. И дорога указана.

Повернув за угол, они оказались в комнате, где находилось только одно тело: в стеклянном гробу, ну точно как в сказке про Спящую красавицу, лежала девочка, примерно ровесница Филиппы. Это была Фаустина.

— Согласно путеводителю, лежащая здесь Спящая красавица умерла в тысяча девятьсот двадцатом году, — сказал Нимрод. — Готов поспорить, оригинал за эти годы сгнил, и им срочно понадобилось найти замену. Старое тело они, скорее всего, зарыли, а потом стибрили Фаустину из музея восковых фигур.

— Ужасно, — пробормотал Джалобин.

Филиппе же самым ужасным в этой истории показалась одежда, в которую монахи обрядили Фаустину.

— Господи, только посмотрите на ее платье! Ну и фасон! Да я бы скорее умерла, чем такое старье надела.

— В таком случае Фаустине повезло, что она не сознает, во что ее одели, — хмыкнул Нимрод.

— А что у нее с волосами? — спросила Филиппа.

— Боюсь, туристы отрезали их на сувениры, — сказал Нимрод.

Джалобин нервно оглянулся: ему показалось, что в темноте что-то прошелестело. Мысли о смерти и неизбежном распаде плоти завладели им всецело, проникли в каждую клетку, до мозга костей.

— Нельзя ли побыстрее разобраться с этим, сэр? — обратился он к Нимроду. — Тут, по-моему, есть мыши или даже крысы. Скорее засуньте ее в бутылку из-под кока-колы или превратите во что-нибудь и пойдем наверх.

Нимрод пробормотал свое слово-фокус. Но Фаустина не исчезла. Вместо этого под ее телом появились носилки.

— Что? — простонал Джалобин. — Мы должны ее нести?

— Боюсь, что так, Джалобин, — сказал Нимрод. — Очень опасно трансэлементировать тело джинн, если дух в этот момент находится вне тела. — Он поставил свечу и ухватился за ручки носилок у ног Фаустины. — Ну же, беритесь с другой стороны.

Вручив Филиппе свою свечку, Джалобин поднял свой конец носилок, и процессия двинулась обратно по коридору.

— Не спеши, — окликнул Филиппу Джалобин. — А то ты уходишь вперед со свечками, а мы остаемся в темноте.

Филиппа остановилась, чтобы дядя и Джалобин могли ее догнать. Теплый, нежный, чуть колеблющийся свет свечек так освещал Фаустину, что она действительно напоминала Спящую красавицу.

— Она похожа на ангела, — сказала Филиппа.

— Не согласен, — отозвался из темноты басистый мужской голос.

Джалобин взвизгнул и чуть не бросил носилки с Фаустиной. Филиппа с трудом сдержалась, чтобы не закричать.

В освещенной части коридора появился крупный, дородный мужчина в белом костюме, который был ему явно тесен. На голове его, круглой, как шар для боулинга, торчали короткие светлые, давно не чесанные вихры, лицо покрывала многодневная щетина. Мужчина был столь широк в плечах, что, казалось, занимал собой все пространство.

— Она не похожа ни на одного ангела из тех, что мне доводилось видеть в жизни, — сказал он. — А я перевидал их великое множество. И хороших и плохих. — Он басовито рассмеялся и поглядел сверху вниз на Фаустину. — Тоже мне, ангел. Во-первых, слишком тощая. Во-вторых, девчонка.

— Вы, должно быть, сами ангел? — предположил Нимрод. — Я прав?

— Верно, — ответил ангел. — А зовут меня Сэм.

— Сэм? — недоверчиво переспросил Джалобин. — Слыханное ли дело, чтобы ангела звали Сэм?

— А кто постановил, что девочка не может быть ангелом? — возмутилась Филиппа.

Угрожающе выдвинув щетинистый подбородок, ангел двинулся на Джалобина и Филиппу.

— Я бы на вашем месте с ним не спорил, — шепнул друзьям Нимрод. — Полагаю, он тут неспроста. Наверно, что-нибудь охраняет.

— Я — Сэм, — повторил ангел. — Это уменьшительное от Самаэль. А девчонка ангелом быть не может. Это была, есть и будет чисто мужская работа.

— Совершенно с вами согласен, — поспещно сказал Джалобин.

— Я, к вашему сведению, ангел, отвечающий за день недели под названием среда, — провозгласил Сэм. — И я сыт по горло всеми этими картинками с изображением женоподобных ангелов с вечно влажными глазами и безусыми и безбородыми лицами.

— Хм, но сегодня-то четверг, — не выдержал Джалобин. — Если вы, конечно, не возражаете.

— Может, и четверг. — Сэм пожал плечами. — Но я все равно обязан прибыть, когда меня зовут. Ваш джинн-предводитель прав. По просьбе монахов, которые владеют этим подземельем, я прибываю сюда уже много сотен лет, если есть подозрение, что в катакомбы вторглись злоумышленники. — Он кивнул на носилки, где лежала Фаустина. — Так что я бы на вашем месте не брал чужое без спросу.

Нимрод и Джалобин тут же опустили носилки на пол.

— Мы не злоумышленники, — горячо заверил его Нимрод. — Но вы вполне уверены в своей миссии?

— Что ты хочешь этим сказать, джинн?

— Вы уверены, что охраняете все катакомбы целиком? Или, быть может, какое-то конкретное тело? В конце концов, тут много покойников, не представляющих никакой особой ценности. — Он указал на Фаустину. — А эта девочка — джинн, и она даже не мертва.

— Тогда почему она здесь? — грозно пробасил Сэм.

— Она оставила свое тело не в самом надежном месте, вот и все, — ответил Нимрод. — Мы хотим забрать ее отсюда, чтобы ее дух мог воссоединиться с телом.

— Но это дела не меняет. Я сторожу помещение и все, что в нем находится. Так что она остается здесь. Разговор окончен.

— Вас просили охранять именно ее? — спросил Нимрод.

— Девчонку? — Сэм поморщился. — Слишком мелко для ангела. Ангелам поручают настоящую мужскую работу.

— Да, это вы уже говорили, — заметил Нимрод. — Послушайте, вы упомянули, что охраняете это место уже много сотен лет. А наша подруга здесь всего несколько месяцев. Она заменила Спящую красавицу совсем недавно.

— А настоящая Спящая красавица умерла в тысяча девятьсот двадцатом году, — добавила Филиппа.

— Так что, когда вас попросили охранять катакомбы, в вашу задачу входили покойники поважнее, — заключил Нимрод. — Монахи, должно быть, надеялись, что вы позаботитесь, ну, скажем, о мощах какого-нибудь святого. Святого Бруно, например.

— Ты мне зубы не заговаривай, приятель — сказал Сэм. — Кого охранять, мне без разницы. Вы ее не получите. Попробуете унести — придется драться. — Его глаза сверкнули, и он усмехнулся, обнажив редкие зубы. — Только у вас, ребята кишка тонка.

— Это не очень-то честное соревнование, — заметил Нимрод. — Ведь всем на свете известно что ангел сильнее, чем джинн, не говоря уж о человеке.