В миссии по спасению Гали и Себастьяна из заточения одновременно и отдельно друг от друга работало несколько групп: от императора, от императрицы и добровольцы, являющиеся их соратниками: амур Донато и зелен Вестерион. Поэтому обмена опытом о том, какими путями будут проводиться поиски заложников в мертвом городе, они не произвели и самонадеянно отправились на дно Океании, к некогда процветающей, а теперь давно забытой, шестнадцатой провинции. Донато и Вестерион по прибытии заметили разлом во внешней обшивке старой крепости и проникли внутрь, проплывая по черным коридорам с затхлой водой, заблудились и, неправильно прочитав показания датчика на наличие жизни за стеной, прорубили вход в камеру яйцевидной формы без окон, дверей и заключенных.
Датчиком был игольчатый представитель океанической флоры, так называемый ежек. При соприкосновении со стеной, за которой обитает жизнь, ежек как хищник меняет цвет с ярко красного на черный. Попав в пустую камеру, Донато и Вестерион недовольно взглянули на красного обманщика, казалось, тот уже понял свою вину и заблаговременно покраснел.
— Нет тут жизни! — прорычал Вестерион, молчаливому жителю Гарвиро. — Нечего было краснеть.
Амур поскреб макушку и вдруг заметил:
— Кажется, мы неправильно поняли его сигнал. Он в нормальном состоянии красный, а учуяв жизнь, становится черным.
— А ну-ка приставь его к той стене, — зелен, махнул рукой на правую сторону камеры. Амур повиновался, а ежек, как по мановению палочки, стал менять цвет.
— Там жизнь! — провозгласил Донато.
— Для начала перепроверь, сообщит ли он о жизни за другими стенами.
Амур, вооружившись колючим ежеком, поплыл по кругу, приставляя его к пупырчатым сиреневым стенкам. На противоположной первоначальной стене ежек вновь из красного начал становиться черным.
— И здесь… жизнь? — недоверчиво переспросил Донато. — Но как?
— А может, Себастьяна и Галю разместили в разных камерах?
— Может быть, — задумчиво протянул Донато, — смотри, краснеет! А я его от стены не отрывал.
— Странный ежек, — протянул Вестерион, — либо он только что ошибся, либо за стеной кто-то только что скончался.
— Надеюсь не Галя! — простонал амур.
— Такие, как Галя, просто так не мрут. Она бы одними мыслями своими тут все разнесла. — Ответил Соорский, доставая из сумки на плече костяную пушку. — Верни его к предыдущей.
Прислонив его к первой стене, амур уверенно произнес:
— Жизнь есть, вскрывай.
— Посторонись!
Установка костяной пушки, как и сам процесс запуска ее работы, очень трудоемка и требует точных движений. Соорский, закусив губу, как мастер ювелирных дел с точностью до градуса произвел монтаж и начал процесс пиления. Не будь город мертв, он бы мановением руки вскрыл все камеры и капсулы для одиночек и небольшим всплеском собственной магии заставил его цвести. Но захватчики Гали и Себастьяна, стерев следы похищения, фактически оставили их умирать в закрытой камере на дне.
Не будь подсказки от Олимпии, их бы еще долго не нашли. Думая об этом, зелен старался отвлечься от мельтешения встревоженного Донато, ежеминутно вопрошающего:
— Итак… кто идет ее спасать?
— Мы спасаем не только Галю.
— Это не имеет значения! — всплеснул он пухлыми ручками, — так, кто идет ее спасать?
— Мы уже ее спасаем. — Заметил зелен, задавая новый угол костяной пушке.
— Ты не понимаешь! Галя из четвертого мира! У них, как в двадцать восьмом, плененные могут воспылать страстью к похитителю.
— И что с того? — повторился зелен.
— А то, что спасителю в случае ее спасения не позавидуешь!
— Странный мир… самый тормозной и магически отсталый, а тут еще и это…
— Стокгольмский синдром. — Подсказал амур и начал кружить в обратную сторону. — И в то же время, к спасителю они тоже могут быть благосклонны. Иными словами, первый вошедший может стать кумиром, которому она будет поклоняться…
От этого сообщения зелен вздрогнул и с опаской поинтересовался у Донато:
— И чем это чревато?
— Ну, всеми видами поклонения: стихи, оды, подарки, песнопения, танцы, восхваления и всяческое оберегание идола.
— То есть, войди я первым, жить спокойно она мне не даст?
— Не все так плохо, ты же можешь отказаться. — Нашелся амур, просияв, как звезда на небосводе.
— И вызвать ее гнев? — Вестерион посмотрел на левую ногу в эластичной повязке, затем на сияющее лицо Донато и глухо отрезал:
— Нет.
— Но ты не можешь так с ней поступить! Она обидится…
— В таком случае первым пойдешь ты. Ты знаешь их обычаи, устои, традиции и поведешь себя толерантно.
Амур, ошеломленный предложением, медленно опустился на дно камеры:
— Я, конечно, ей многим обязан…
— Но? — усмехнулся зелен. В это мгновение инструмент для пропила стены завершил свою работу, а за спиной спасателей кто-то тактично кашлянул.
— Галю спасаете?
Амур Донато тут же спрятался за зеленом, и оба они с опаской посмотрели на пришельца:
— Себастьян!? Ты откуда тут?
— Галя послала к Люциусу, Люциус, расспросив о месте заточения, переслал обратно, но ошибся… и вот я тут.
— А Галя где? — подплыл к нему амур.
— Судя по ежеку, — демон подкинул на ладони жителя Океании и указал на стенку, противоположную пропиленной, — там.
— Почему?! — взревел зелен, второй раз сделав пропил не там.
— Потому что чернеет быстрее. — Пояснил демон и махнул рукой. — Этого тоже выпустим, зря, что ли вы пилили.
Зелен скомандовал всем отойти и чуть напрягшись, одной рукой вытянул коралловую пробку не менее пяти метров длиной. В камере стало тихо, в противоположной камере послышалось шевеление.
— Эй! Там есть кто живой? — позвал амур.
Шевеления и шорохи повторились, никто не ответил. Убедившись, что в камере не только глухо, но и темно, демон направил в колодец желтые огоньки. Прищурившись, все трое смотрели в колодец, ожидая чего угодно, но только не увиденного. Молча на свет по потолку колодца к ним ползло нечто с перекошенным лицом.
— Мать моя Венера, — прошептал севшим голосом Амур, — это же Нардо…
— Здравствуйте, — проскрипел черт в ответ.
Вестерион помог ему выбраться, а Себастьян провел над ним рукой:
— Да, Нардо и Галино проклятье…
— Два из трех потерявшихся есть, — прокомментировал Донато, похлопав черта по руке, — а где же Галя?
Нардо указал на противоположную стенку, и все они оглянулись назад.
— Пилим.
Зелен уверенно переплыл с внушительной пушкой на плече и в считанные секунды ее установил. Благо амур молчал первые минуты и не был помехой, мельтешащей перед глазами. Но и это молчание длилось недолго, получив от черта уверенный ответ, что с ним все в порядке, Донато вновь запричитал:
— Если Галя там, то кто станет ее спасать?
— Галя там, — прохрипел Нардо и опустился на скругленный пол. — И спасаете ее вы.
— Вперед должен идти кто-то один, вдруг она его расцеловать захочет. — Авторитетно заявил амур и призадумался.
— Ты договаривай, — Пробурчал Вестерион, не оборачиваясь, — или расцеловать и превозносить, или убить одним лишь проклятьем. В камере стало тихо. А он, закончив распил, уверенным движением вытянул коралловую пробку длиной в семь метров. Положил ее рядом с собой и, собрав костяную пушку для пиления, уверенно произнес:
— Я первым не пойду, меня от ее откровений все еще воротит.
— Меня трясет, — сообщил амур, сжавшийся подле Себастьяна.
— Я женат, — пожал плечами демон. И все трое обратили взоры на хмурого Нардо, так непохожего на их старого знакомого. Сейчас он менее всего соответствовал имени и положению. Нардо Олдо Даро, лорд подземных чертогов с ясным синим взглядом, гривой черных волос, запредельной силой и великолепной способностью покорять женские сердца, в настоящий момент был изможден, искривлен и несчастен.
— Хорошо, мне терять уже нечего. — Прохрипел он и вплыл в освещенный изнутри проход.
Держась за плавник охранного идола более десяти минут, я вглядывалась в дыру бывшего места заточения и нервно теребила воротник костюма. Как объяснил мой спаситель Гассир, пока он прорывался снаружи и пилил проходы в каждую камеру на моем ряду, амур с зеленом сквозь щель проникли внутрь. На вопрос, почему он не поступил так же, а бестолково дырявил камеры, он ответил, что помимо меня освободил еще тридцать жертв произвола, к тому же изнутри к моей камере намного сложнее попасть. Во-первых: есть вероятность заблудиться и самому угодить в ловушки, а во-вторых: пиление внешних стенок в шесть раз быстрее, чем внутренних.