Я сообщил ему последние новости и сказал, что еду в «Тро-Дин» с девчонкой.

Он ответил:

Геройствуем?

Ага.

Плохо кончишь.

Ага.

Но тебе плевать.

Да.

Надеюсь, она стоит этого.

Пальцы ненадолго зависли над клавиатурой. И я набрал:

Я тоже.

Будь осторожен. Всех не спасешь. Впрочем, ее — может быть, тоже.

Попытаюсь. Я должен!!!!!

Я закрыл телефон и сунул его в карман. Может, ни мне, ни кому-либо другому не удастся ее спасти. Только заранее я не сдамся.

Я завел двигатель и уже разворачивался, как вдруг перед машиной возникла доктор Эмерсон, перегородив мне путь. Убедившись, что я стою без движения, она подошла с водительской стороны, открыла дверь и заявила:

— Поведу я.

На моем лице явно читалось недоверие.

Положив руку мне на плечо, она сказала:

— Да, мне это не по душе. Но смотреть, как она умирает, я тоже не могу.

Я перебрался назад, вытянул ноги между сиденьями и положил голову Лейлы себе на колени. Мы отправились в Мелби-Фоллз.

По дороге я не мог не думать о маме, о ее связи с Лейлой. Мама так много знала — и ничего мне не рассказывала. Знала о Лейле, об остальных ребятах, о том, что они из себя представляют. Может, именно из-за этого она никак не могла успокоиться и жить нормально? Почему она напивалась до беспамятства при каждом удобном случае? Была ли она одним из ученых, работавших над проектом? И не потому ли ушла оттуда, что у нее должен быть появиться я? Может, она не хотела отдавать меня в этот проект?

Всю жизнь я считал, что пила мама из-за меня. Из-за моего шрама. Из-за того, что не смогла уберечь меня от собаки в тот злосчастный день.

Лейла открыла глаза:

— Что происходит?

Не в силах признаться, что мы возвращаемся в «Тро-Дин», я сказал:

— Едем искать помощь.

Уголки ее рта поползли вверх, теплой ладонью она прикоснулась к моему лицу, и у меня по рукам пробежали мурашки.

— Спасибо, — вполголоса произнесла Лейла.

Затем ее глаза закрылись, а ладонь еще несколько мгновений оставалась прижатой к моей щеке.

Повернувшись на бок, Лейла откинула назад руку, и я увидел татуировку. Я взял ее руку и поднял вверх:

— Вам что-нибудь известно об этой татуировке?

Доктор Эмерсон бросила взгляд в зеркало заднего вида:

— Просто метка. Голубянка Карнера — знаешь о таких бабочках?

— Да. — Я не добавил, что впервые услышал о них лишь пару часов назад.

— В курсе, что они всецело зависят от одного растения — люпина многолетнего?

— И утрачивают свой ареал.

— Именно, — подтвердила доктор. — Татуировка — своего рода метафора. Мы зависим от пищи. Земля для нас как люпин для этих бабочек. Скоро наша среда обитания исчезнет, и пища вместе с ней, так же как исчезает люпин, в котором нуждаются голубянки Карнера.

— То есть татуировки служат напоминанием?

Она кивнула:

— Над этим мы и работали в проекте по созданию автотрофов: пытались найти способ жить без «люпина» — до того, как он полностью исчезнет.

— Вам всем сделали такие татуировки?

— Нет, только… автотрофам.

Тогда почему у отца татуировка в виде голубой бабочки? Совпадение? А может, у него была не голубянка Карнера? Я вспомнил, как впервые увидел татуировку Лейлы, когда разбудил ее в «Гавани».

— Э-э…

— Что? — Доктор Эмерсон вопросительно вскинула брови.

— Когда Лейла впервые заговорила со мной в «Тихой гавани», она была напугана, уверяла, что ее ищут.

— И была права.

— Вы не поняли. Она сказала: «Садовник найдет меня».

Губы доктора Эмерсон передернулись.

— Что? — нетерпеливо спросил я.

— Садовник — руководитель проекта по созданию автотрофов.

Итак, Лейла не в книжках о нем вычитала. Садовник существовал на самом деле.

Мне захотелось узнать больше.

— Она была очень испугана. Ей стоит бояться Садовника?

Доктор Эмерсон холодно посмотрела в зеркало:

— Бояться Садовника стоит нам всем.

Остальную часть пути мы ехали в тишине, и я размышлял над тем, действительно ли ситуация с продовольствием настолько ужасна. У нас такие развитые технологии, сколько всего мы можем создавать буквально на пустом месте!.. Неужели еда и вправду кончится? Да, многие голодают и даже умирают от голода, но ведь городок Мелби-Фоллз далек от этого. Существует же еда для космонавтов. Разве нельзя к тому времени изобрести какие-нибудь таблетки, заменители продуктов питания?

На подъезде к Мелби-Фоллз я выпрямился и почувствовал, как от тревоги сводит живот. Что будет, когда мы явимся туда?

К «Тро-Дин» вела растянувшаяся на добрые полмили асфальтобетонная дорога, с обеих сторон обсаженная высокими соснами. Меня не покидало ощущение, что я вот-вот попаду в частную школу или психиатрическую лечебницу. Но как только мы оказались у огромных ворот, путь нам неожиданно преградила знакомая машина.

Доктор Эмерсон дала по тормозам, и я едва удержал Лейлу.

Размахивая руками, к «приусу» шагала мама. Она рванула ручку, но дверь была заблокирована. Мама застучала кулаком по стеклу:

— Открывайте!

Доктор Эмерсон нажала переключатель, замок щелкнул, и мама рванула дверь.

Она посмотрела на меня и Лейлу, затем перевела взгляд на доктора Эмерсон и изумленно раскрыла глаза:

— Ты!

Увидев маму, доктор Эмерсон прикрыла рот рукой и посмотрела на меня в зеркало заднего вида:

— Это твоя мама?

Я кивнул.

Не успела она выйти из машины, как мама подбежала и с размаху ударила ее. Потом еще раз.

— Как ты посмела сюда явиться?!

— Вы знакомы? — спросил я несколько секунд спустя.

Отступив на шаг, мама сделала знак рукой, чтобы я выходил, а доктор Эмерсон, похоже, выбираться из машины передумала. Мама помогла вытащить Лейлу, и я взял девочку на руки:

— Кто-нибудь объяснит мне, что происходит?

Не отводя взгляда от доктора Эмерсон, мама ответила:

— Так просто не объяснишь.

— Как вы познакомились?

Мама прищурила глаза:

— Мы работали вместе. Здесь.

Обстановка явно накалилась.

Доктор Эмерсон взглянула на маму:

— Все это время ты держала его в неведении?

Та покачала головой.

— Он знает, что мне кое о чем нужно ему рассказать.

Доктор Эмерсон вышла из машины:

— Похоже, у нас небольшая проблема…

Сердце заколотилось.

— Мама, о чем она говорит?

Мама шагнула к доктору Эмерсон:

— Не смей!

— Мы уже здесь, и парень настроен решительно. Ты действительно считаешь, он ничего не узнает?

У меня затряслись руки.

— О чем не узнаю?

В это мгновение прозвучал сигнал, и ворота медленно отворились.

Доктор Эмерсон прикоснулась к моей руке:

— Тебе не обязательно идти туда.

Что я узнаю — не имело значения. Дать Лейле умереть я не мог. Возможно, я пойму, что жизнь для нее хуже смерти, но прежде нужно во всем убедиться. У меня еще оставалась надежда, что она придет в себя и сама примет решение. А до того времени я сделаю все, чтобы она не умерла. Пусть даже придется искать помощи в «Тро-Дин».

Я посмотрел на доктора Эмерсон и покачал головой:

— Мы пойдем.

Она вернулась к «приусу» и застыла, не отрывая взгляда от ворот и стоявших за ними зданий:

— Я не пойду. Не могу…

Снова сев в машину, она произнесла:

— То, что ты там обнаружишь, тебе не понравится.

Мама стояла между мной и воротами.

— Давай я позову кого-нибудь, чтобы ее забрали.

Я напряг руки, прижимая Лейлу к себе еще сильнее. Если бы она была в сознании, согласилась бы она на это? Или подумала бы, что я предатель — привез ее туда, откуда она хотела выбраться?

— Они помогут ей? Правда?