Я отклонился и посмотрел на Лейлу. А затем вспомнил еще кое о чем:

— Что будет с Евой?

— Она поедет вместе со всеми, — ответила мама. — За ней будут следить, но она наверняка опять возьмется за свое. Как говорится, не отталкивай от себя друзей…

— …а тем более врагов.

— Вот именно. — Она пожала плечами. — Помощи ждать неоткуда. Полиции ее не выдашь.

— Куда нас повезут? — спросила Лейла.

Мама покачала головой:

— Не знаю. Но вы будете в безопасности.

Лейла посмотрела на меня:

— Я хочу остаться с тобой.

— Я бы тоже этого хотел, — улыбнулся я.

Она обвила руками мою шею и притянула меня к себе; я чувствовал ее дыхание.

— Тогда давай так и сделаем. Пусть мне осталось недолго, но я хочу провести это время с тобой.

Я прижался лбом к ее лбу. Мне не терпелось сказать «да», вырвать трубки и унести ее оттуда. Прожить остаток наших дней так, как хотелось нам. Остаток ее дней…

Вместо этого, чувствуя, как глаза наполняются слезами, я прошептал:

— Они найдут способ, чтобы ты могла жить сама, отдельно от машины.

Лейла еще крепче ухватилась за меня:

— Нет. Не найдут. Забери меня отсюда.

Чуть отстранившись, я взял ее лицо в ладони. Она заплакала, и я почувствовал, что по моим щекам тоже потекли слезы.

— Не могу. Хочу, но не могу.

— Нет. — Лейла зажмурила глаза, лицо сморщилось, голова в моих руках раскачивалась из стороны в сторону. — Нет. — И еще сильнее прижалась ко мне. — Пожалуйста, Мейсон, прошу тебя.

— Послушай, послушай. — Меня душили рыдания, и я изо всех сил старался сдержать их. — Они точно найдут способ. Ты ко мне приедешь.

Карие глаза были полны слез.

— Куда?

Доктор Эмерсон говорила, что есть шанс стабилизировать органические вещества, когда дети перестанут расти. Сколько будет Лейле? Восемнадцать? Девятнадцать? К тому времени я уже окончу школу.

— В Стэнфорде. Я буду в Стэнфорде. Найдешь меня там.

Какой я дурак, она и представления не имеет о Стэнфорде!.. Я достал из кармана телефон и вложил ей в руку:

— Я найду тебя. Сам.

Прежде чем Лейла успела ответить, я снова взял ее лицо в ладони — на этот раз крепче — и, стараясь не разрыдаться, как малый ребенок, быстро поцеловал в губы. Ее блестящие щеки были мокры от слез. Открыв глаза, она взяла меня за руки и надолго прижалась губами к моей щеке — той, что со шрамом. Надо уходить — сейчас или никогда.

— Увидимся, — прошептал я.

Лейла сжимала мои ладони еще несколько мгновений, затем отпустила. Я отошел от нее и направился к выходу. Не оглядываясь — иначе я не смог бы оставить ее там.

За дверями теплицы царил хаос. Людей стало гораздо больше, никто даже не глядел в мою сторону.

Мама стояла рядом с Соломоном. Он протянул мне свою теплую руку.

— Мейсон, я рад, что мы наконец встретились.

Я кивнул.

— Я уезжаю, — добавил он. — Но у меня есть к тебе предложение. Хочу помогать тебе в будущем. Возможно, даже стать его частью. Некоторым образом.

— Хорошо, я подумаю.

Я оставил их с мамой наедине, чтобы они могли попрощаться.

На улице я прислонился спиной к водительской двери джипа, вытирая нос рукавом. Десять минут спустя появилась мама; ее глаза опухли и покраснели.

— Ты все еще любишь его, — сказал я.

— Всегда любила.

— Зачем же ты его оставила?

Она потрепала меня по щеке:

— Ты так и не понял?

Понял. Она все делала ради меня.

Я хотел было открыть дверь, но мама мягко отвела мою руку:

— Тебе рано за руль.

— С каких пор? — спросил я, все еще вытирая слезы.

— С сегодняшнего дня, — улыбнулась мама. — Теперь все изменится.

Мы сели в машину и отправились домой.

— Тебя уволили?

— С треском. Так или иначе, я давно хотела сменить работу. Стану преподавать в портлендском колледже.

— Правда?

Она кивнула и добавила:

— А ты будешь бесплатно там учиться.

В боковое зеркало я наблюдал, как удаляется «Тро-Дин».

— Ни за что. Я еду в Стэнфорд.

— Эй, вы, двое! Экскурсия окончена!

Гид по Стэнфорду — смешливая красавица брюнетка — поднимает руку, но Джек в упор ее не видит. Он так занят созерцанием окрестностей, что налетает на меня.

— Осторожнее! — шепчу я.

— Прости.

Экскурсовод показывает на буфет и вручает мне талон:

— Тусуйтесь, сколько душе угодно. Здесь подают чудный кофе глясе. Будьте как дома.

Помахав нам рукой, она уходит, а Джек продолжает глазеть по сторонам. Я беру его за рукав и волоку к столику.

Он со смехом выхватывает талон:

— Пойду принесу что-нибудь перекусить.

Я усаживаюсь за стол и подставляю лицо теплому солнышку. Поездка в Пало-Альто на весенних каникулах — долгожданный отдых после беспросветной зимы Тихоокеанского северо-запада. И чудный способ собраться с силами к последнему рывку перед окончанием одиннадцатого класса. Я смотрю на часы. Через тридцать минут у меня встреча с тренером. С тех пор как мы окончили десятый класс, я набрал двадцать фунтов весу и стал на два дюйма выше, а значит, мои шансы войти в футбольную команду Стэнфорда порядком возросли.

Студенты переходят из одной аудитории в другую; я жду Джека и наблюдаю за ними. Несколько минут спустя я замечаю девушку с волосами платинового оттенка длиной почти до плеч. Одетая в выцветшие джинсы и белую майку, она стоит спиной ко мне и читает объявления на киоске в центре внутреннего двора кампуса, ярдах в пятнадцати от меня.

Девушка высокая, спортивного телосложения.

Она кажется знакомой, и я внимательно приглядываюсь.

Достаточно ли она высока?

Я трясу головой, пытаясь припомнить. Все закончилось в тот последний день в «Тро-Дин». Новостей я не получал — ни от Лейлы, ни от отца. Мама в конце концов призналась, откуда деньги на учебу. Все эти годы она экономила и не взяла оттуда ни цента, так что теперь я мог выбирать какой угодно колледж. Поэтому нас с Джеком и встретили с распростертыми объятиями на экскурсии по кампусу.

Мама не устает твердить, что отсутствие новостей — само по себе хорошая новость. Случись что — раструбят все СМИ.

Каждый день я звоню на свой старый номер с нового телефона. Он тут же переключается на голосовое сообщение.

Итак, я все еще разглядываю девушку у киоска.

А затем встаю и иду к ней.

Волосы — не слишком ли короткие? Наверное, должны быть длиннее.

Я уже в нескольких шагах, протягиваю руку…

Джек хлопает меня по плечу, и я вздрагиваю от неожиданности.

— Чувак!

В этот миг из-за киоска появляется парень и, состроив нам веселую гримасу, обнимает девушку:

— Привет, Джен!

Я останавливаюсь и смотрю на Джека.

— Что?

— Это не она. Еще не время, — тихо произносит он.

— Знаю.

— Неужели?

Я буравлю его притворно-свирепым взглядом:

— Да, знаю. Но хоть убей, не могу сдержаться.

Мы вновь садимся за стол.

Джек подвигает мне оранжевый поднос и берет бутылку с шоколадным молоком:

— У меня тост.

Усмехнувшись, я беру чашку с кофе, и мы чокаемся.

— За окончание одиннадцатого класса! — говорит Джек.

— И за начало двенадцатого, — добавляю я. — Пусть промчится незаметно.

Я смотрю на девушку с парнем. Возможно, в один прекрасный день здесь будем и мы с Лейлой. И не так уж долго осталось ждать, когда Лейла и я будем так же обниматься возле киоска.

Мимо буфета проходит женщина с кипой бумаг в руках. Она мне кого-то напоминает, но я никак не могу сообразить кого. Женщина бросает задумчивый взгляд в мою сторону.

Доктор Эмерсон? Как такое может быть?

Я встаю.

— Что? — спрашивает Джек.

— Сейчас вернусь.

Женщина заворачивает за угол, и я почти перехожу на бег, но тщетно — она словно испарилась. А может, я обознался. И ее вообще никогда здесь не было.

На обратном пути к столику, ярдах в двадцати, я замечаю девушку. Она сидит, прислонившись спиной к дереву. Волосы платинового цвета, длинные, почти до пояса, слегка развеваются на ветру. Голубое платье доходит до лодыжек, длинные ноги вытянуты вперед. Обуви нет. С бутылкой шоколадного молока в руке, она читает книгу.