22. Волнительная глава: Кладик из прошлого

22. Волнительная глава: Кладик из прошлого

- Мы приехали в Предгорье, чтобы ты могла что-нибудь вспомнить из своего прошлого. Уверен, что на месте своего дома ты что-то почувствуешь, - сказал после завтрака Рихтер, когда они шли пешком к дому ее детства.

Девушка волновалась, хотелось взять его за руку, чтобы было спокойнее. Она тут же поругала себя и велела собраться.

В Предгорье не было улиц в привычном понимании. Дома, окруженные садами, стояли то тут, то там, без какой-либо системы. Мира этих мест не узнавала. Дома разные: и богатые, вычурные, похожие больше на замки, и совсем простенькие, четыре стены да крыша. Магия так и пронизывала эти места.

Они свернули на проселочную дорогу, потом на тропинку, прошли перелесок. Когда проходили мостик, то Рихтер подал ей руку, но так ее потом и не отпустил, оба сделали вид, что ничего не произошло. Потом шли по высокой траве, поднялись на горку. Когда замаячил лес, Мира остановилась и сильнее сжала руку Андрея. Она узнавала эти места.

Лес стал больше, приблизился к дому, где она когда-то жила. В поле, куда Мира бегала собирать травы, появились елочки и березки. Вот там, чуть глубже в лес, бьет ключ, папа говорил, что источник льет живую воду, а там, за большим дубом, была тропинка на реку.

Мира ускорила шаг, почти бежала, трава мешала идти, и девушка продиралась сквозь ее заросли.

Да, здесь был их дом. Вот сад, яблони и груши почти отцвели, а вишня только набирает цвет. Девушка нашла яблоню, где висели ее качели, приложила руку к стволу. Кора была шероховатой, теплой от солнца. Насекомые сновали по саду, цветы, росшие сами по себе, терялись в луговой высокой траве. Большой куст розовых пионов сплёлся с желтым лилейником, а синие волшебные колокольчики позвякивали на ветру. Розы уже пустили стебли с тугими красными бутонами. И вся эта красота обрамляла черные устрашающие остатки дома.

- Почему горел только дом, а сад не пострадал? – спросила Мира Андрея, который стоял за ее спиной.

- Я тоже думаю об этом. Возможно, охранное заклинание не позволило огню нанести вред саду.

Нет, девушка чувствовала, что дело в чем-то другом. Воспоминания навалились на нее тяжелым грузом, Мира села в траву.

- Отец сам поджег дом, - проговорила она почти шепотом. – Все мы так любили это сад. Понимаешь? Мы жили в этом доме, потому что полюбили этот сад. Когда мы бежали, то отец сам поджег дом, чтобы сгорел только дом, а не сад. В саду было много деревьев и цветов. Мама их просто обожала. И я тоже.

Мира замолчала, провела пальцем по колокольчикам, те весело зазвенели. Такие магические цветы сажают, чтобы они предупреждали об опасности.

- Когда мы убегали, была зима. А вокзал обрушился летом. Почему нам не стали мстить сразу же? – говорила Мира сама с собой.

Рихтер сел рядом и внимательно слушал.

- Следствие закончилось быстро, - сказал он, - уже к осени было известно, что виноват Хрусталев.

- Зачем тогда ждать до зимы? Почему не отомстить сразу? – спрашивала она.

- Его посадили уже осенью, он сбежал из тюрьмы.

Они говорили вразнобой, но понимали друг друга.

- Сбежал, потом жил тут? Вместе с нами? Андрей, а если он мой отец? – после паузы спросила Мира.

Что тогда будет с ними?

- Значит, ты не Иванова и не Юрьевна, - спокойно ответил он. – На доме стоят странные чары. Но опасности нет. Давай подойдем ближе.

Дом действительно выглядел странно, трава не росла там, где виднелась голая земля.

Они отыскали дверь и вошли. Сначала Рихтер и только потом Мира. Он снова держал ее за руку.

Когда девушка переступила порог дома, то он стал меняться. Сначала появился деревянный пол с мебелью, потом стены и потолок. Это была волшебная проекция дома.

- Тот, кто здесь жил, был архитектором, - мрачно сказал Рихтер.

Мира прошлась по дому, она его узнавала. Детские игрушки раскиданы по полу, в комнате родителей тоже валяются вещи. Все осталось таким, как было в тот день, когда они убегали.

Девушка часто задышала, не хотелось расплакаться тут. Получилось.

Она стала изучать стену с фотографиями. Больше всего тут было фотографий самой Миры и фотографий со свадьбы родителей. Да, то половинчатое фото, что девушка отдала Следу, тоже свадебное.

Она вспомнила, что там, на стене с фото, за шторой был небольшой узкий лаз, он уходил под пол. Туда они с папой поставили охранное заклинание и заклинание сбережения. Там был Мирин клад.

Девушка отыскала это место и присела. Сквозь проекцию было видно черную стену, заклинанием она раскрошила пару кирпичей и нашла свое детское сокровище – шкатулку, на которую сама накладывала чары от воздействия времени, воды, огня, света. Хорошие чары, шкатулка до сих пор как новая, ни копоти, ни эрозии на ней нет. В руках Миры она отозвалась, сверкнула камнями.

- Сильный артефакт, - прокомментировал Рихтер, осматривая ее находку. Она и сама почувствовала, что вещица сильно фонит, излучая близкую девушке магию.

Шкатулка была небольшая, помещалась в ладони, металлическая, зеленого цвета. По всей находке несколько веточек с цветами из красных камней. И застежка в виде маленькой птички, которая лапками запирала две половины шкатулки.

Шлиман так не волновался, когда отыскал Трою, как Мирослава, когда открывала шкатулку. Внутри оказались ее детские сокровища: заколка для волос в виде синей бабочки, которая взмахивала переливистыми крылышками, когда качаешь головой, брошка в виде детского велосипеда с камушками, браслетик из искусственного жемчуга с цветочками из розового камня, золотая ленточка.

Там же лежала маленькая балерина, которую нужно было вставить в специальное отверстие на постаменте внутри шкатулки и повернуть, чтобы зазвучала мелодия, которую папа придумал для Миры. Девушка повернула балерину, из шкатулки вместо музыки послышался только треск.

- Мы сможем починить ее в Академии, - проговорил стоящий рядом Рихтер.

- А, - Мира как будто не ожидала увидеть кого-либо рядом. Она вся была в своем детстве.

- Шкатулку мы сможем починить в Академии, - повторил он. – Можно?

Мира протянула ему свое великое сокровище, он повертел ее, перебирал вещи, внимательно осматривая каждую. Девушка поняла, что он делает. Нет, артефактом является только сама шкатулка, остальное – это одновременно хлам и самое большое ее сокровище.

- Это место, - она указала туда, откуда достала шкатулку, - мы с родителями называли кладиком. Только я могла просунуть туда руку, чтобы что-то спрятать. Я всегда представляла, как стану взрослой и найду через много лет эту шкатулку. Как к тому времени мы с мужем прилетим на голубом вертолете, как в той детской песенке, и привезем родителям много зефира. С детства его обожаю, даже упросила дом перекрасить в белый и розовый цвета, чтобы он на зефир походил. А сейчас…

Она не договорила, ком встал в горле, глаза защипало, Рихтер прижал ее к себе и погладил по спине. Прошло. С ним всегда быстро проходит. Но Мира еще немного постояла, прижавшись к нему, потому что так было очень хорошо и спокойно. Если забыть про дом, то видятся одни только цветы и зеленые поля, и по всему этому великолепию разгуливает ветер и теребит Миру за волосы. Или это Рихтер?

- В шкатулке еще что-то, - сказал он и передал девушке ее сокровище.

Действительно, на самом дне лежала какая-то бумага. Сразу и не заметишь. Мира достала находку, это оказалась сложенная в два раза фотография. На ней они были запечатлены всей семьей и еще какой-то мужчина.

Вот тот, кого След ищет, но даже фото не может найти.

- Я Иванова и Юрьевна, - уверенно сказала Мира. – Вот Хрусталев, - она показала на того, кто стоял с ее отцом.

Рихтер тоже внимательно присмотрелся. Папа и Хрусталев очень походили друг на друга, как братья.

- Почему тогда «гнездышко Хрусталевых»? – спросил Андрей.

Ответ на этот вопрос Мира не знала. Но это сейчас было для нее не так важно. Ее семья не причастна к смерти тех людей и родителей Рихтера тоже.

На обратной стороне ее детской рукой было написано: «Я, мама, папа, дядя Ваня Хруст».

Обратно они ехали молча, по портальной дороге быстро добрались до Глазова. Общежитие уже спало. Они перекусили в общей столовой. Когда Мира хотела пойти к себе в комнату, Рихтер перехватил ее и завел к себе.