- Мамушка, дорогая, девочке нужно освоиться, привыкнуть к нам, к Академии, к новой обстановке и новой жизни, - мисс Андерсон тепло посмотрела на Миру.

- А где Мирослава Юрьевна будет жить? Все места в общежитии заняты, гостевые комнаты предназначены для относительно кратковременного приема гостей и уже по этой причине не могут быть заселены студентами, которые проживают у нас постоянно. А Устав Академии предписывает обеспечить нашим студентам полноценные условия для учебы и жизни, - произнес граф Орлов-Вышеславцев.

- Об этом не беспокойтесь, - прервал его ректор, - я отдам Мирославе Юрьевне одну из своих комнат. Это будет удобно для всех: новая ученица… которая попала к нам весьма… необычным способом должна быть под присмотром. Хотя бы первый год. По этой же причине я назначаю себя ее куратором. У каждого из вас и так хватает работы, и лишняя нагрузка вам ни к чему. Кроме того, Хранитель явился Мирославе именно в моем присутствии… - последнюю фразу Рихтер сказал совсем тихо.

Потом все просто пили чай, кофе, а через какое-то время стали расходиться, а посуда полетела в коридор вслед за Мамушкой. Перед этим ректор сообщил, что Мира пока может сходить домой за своими вещами. Правда, много просил не брать, потому что в общежитии все есть для удобного быта, а одежду ей пошьют. Граф Орлов-Вышеславцев заверил, что лично проследит, чтобы у новой ученицы было все необходимое. А Медведь вызвался сопроводить Миру до квартиры, чтобы помочь с вещами.

Дошли они быстро. В новую жизнь Мирослава не хотела брать старые вещи. Завтра это будет чужая квартира. Девушка взяла что-то из одежды на первое время, предметы личной гигиены, мамины украшения, ноутбук (это была прежде всего память о ее первом крупном заработке) и, конечно, фото. Все фото, какие только нашла.

Потом присела на кровать, Медведь чем-то гремел на кухне.

Посмотрела еще раз на свою комнату, где они жили с мамой, где мама часто лежала без сил, где они радовались первым оценкам девочки, и где мама тихо умерла, дождавшись, когда дочь уйдет в институт. В груди защемило, но девушка взяла себя в руки. Нечего раскисать.

Мира не умела жить прошлым и иногда поражалась, что не хочет ничего изменить, не сожалеет о том, что люди уходили навсегда из ее жизни. Даже мама. Больно было смотреть, как она мучается, и смерть была для нее лучшим выходом.

Вот и сейчас девушка не сожалела о том, что оставляет прошлое. У нее была внутренняя убеждённость, что вся ее жизнь должна быть другой, полной, счастливой.

Мира подхватила сумки и вышла в коридор.

Медведь обнаружился на кухне, судя по запаху, он варил пельмени. Мужчина уже расставил на столе тарелки и орудовал шумовкой в кастрюле.

- Обожаю пельмени, - признался он с улыбкой. – Садись, чайку попей. Пельмешки будешь?

- Нет, спасибо, а от чая не откажусь, - Мира села за стол и появилось неприятное ощущение, что она находится в чужой кухне чужого дома. И дело было не в том, что Медведь, в общем-то, посторонний человек, готовил на ее кухне. Исчезли сувениры и магниты на холодильнике, которые привезли знакомые с юга, оранжевые шторы стали выцветать, плотная льняная скатерть на столе истончилась до состояния марли. Это выглядело очень странно и жутко.

- Мирослава, ты не переживай, - Медведь уже заварил ей чай, налил уксус в блюдце и, макая в него пельмени, с наслаждением ел, - то, что тебя прежний мир стирает, не так страшно, как кажется. Любимый твой тебя не забудет, точнее, у него будет возникать радость при виде тебя, и будет казаться, что он тебя где-то уже видел. Но это и хорошо, ты его уже знаешь, а он тебя еще нет – можно все по-другому сделать.

Рассуждения свои Медведь, по всей видимости, начал потому, что Мира выглядела напуганной (еще бы, тут вещи исчезают), а он хотел приободрить. Получилось, мужчина был добрым, с таким человеком можно поговорить по душам и не переживать, что о разговоре узнает третий человек.

- Не оборачивайся, - посоветовал ей Медведь, когда они выходили из подъезда,так она и сделала, назад ничего не тянуло.

Они вернулись в Академию магии после обеда, мужчина поставил ее сумку у диванчиков в холле, предложил посидеть тут, в общежитие ее должен был отвести ректор. Из-за неприкрытой двери кабинета было слышно, как Андрей Вильгельмович проводил еще одно совещание. Значит, освободится не скоро.

- Если меня сюда приняли, и я ученица, значит, можно начинать учиться, - рассудила Мира и направилась в библиотеку.