Ведь я пришел к нему по делу, а вовсе не для того, чтобы стать жертвой какого-то эксперимента. Превращать заходящих по делу людей в «опытных животных», — это ли не верх цинизма!
III. Необычайные опыты над муравьями.
Вскоре после этого моего визита к профессору Оржу я случайно узнал, что Орж уделяет много внимания насекомым, в частности муравьям. Муравейники, которые я видел в его саду, действительно, были переселены из леса. Муравьи нужны были Оржу для каких-то опытов. Я догадался, что и пчел у меня профессор приобрел для той же цели.
Три недели спустя, преодолев злость на профессора-гипнотизера, странные опыты которого меня очень заинтересовали, я понес к нему некоторые заказанные мне пчеловодные принадлежности и фунтов десять меду. Я решил быть крайне осторожным и ни в каком случае не допустить профессора опять произвести надо мной гипнотические опыты.
Я сказал профессору, что очень интересуюсь его работами по изучению муравьев. Профессор, видимо, вспомнив, с какою предупредительностью я отнесся к нему при посещении им моей пасеки, не счел удобным тотчас же отвязаться от меня и решил показать мне свою лабораторию.
— Я понимаю ваше любопытство, — сказал мне Орж, — ведь вы, как и я, работаете с насекомыми, хотя у нас совершенно разные задачи!
— Но я предупреждаю вас, профессор, — сказал я Оржу, — сегодня мне не хочется испытывать на себе действия здешнего дурного климата. Другими словами, я не хочу еще раз подвергаться вашему гипнозу.
— Гипнозу! — усмехнулся Орж. — Нет, это нечто совсем другое… Но сегодня, обещаю, ничего подобного с вами не повторится.
Он обещает! Значит, то, что здесь случилось со мной в прошлый раз, несомненно, произошло по его вине. Для чего же эта забавная ложь ученого об особенном климате?
И я уже готов был разразиться гневом и притянуть Оржа к ответу, но сразу же спохватился. Ведь я воспользовался любезным приглашением ученого осмотреть его лабораторию, — разве уместно в такой момент заводить с ним ссору.
Орж ввел меня в свой домик. Две комнаты его были превращены в лабораторию. На длинных столах, сколоченных из простых досок, я увидел множество ящичков, коробок, банок, пузырьков и пробирок; тут же находились микроскопы, лупы и множество каких-то неизвестных мне приборов, о которых, по внешним признакам, я мог заключить, что они имеют прямое отношение к электричеству и радио-технике.
— У меня не хватило бы времени раз'яснять вам значение каждого этого прибора в отдельности, — сказал профессор, как бы отвечая на мои мысли, — скажу лишь что все они играют ту или иную роль при моих опытах, направленных на изучение муравьиной энергии.
— Муравьиной энергии? — переспросил я.
Профессор ничего не ответил, как будто он не расслышал моего вопроса, и провел меня в сад.
Там я увидел несколько уже знакомых мне муравейников разной величины. Эти муравейники принадлежали обыкновенному лесному муравью.
Я остановился у самого большого муравейника, поверхность которого была покрыта множеством муравьев, очень подвижных, благодаря жаркому дню.
— Это — Вавилон, — сказал профессор тихо. — У меня ведь каждый муравейник имеет название (Орж указал мне еще Трою и Мемфис). Всмотритесь хорошенько: вы увидите, что движущаяся масса муравьев «Вавилона» представлена не одним видом муравьев. В этом муравьином городе мирно сожительствуют несколько муравьиных наций (профессор стал перечислять их по-латыни: formica rufa, f. fusca, f. sanguinea и т. д.). Куколки всех пород муравьев подкладывались к рыжим лесным муравьям — основателям колонии, и в результате мы имеем интернациональный муравьиный город.
— А не являются ли воспитанники рыжих муравьев их рабами? — спросил я.
— Мне не удалось обнаружить в «Вавилоне» подавления одних муравьев другими, — муравьи всех видов чувствуют себя в муравейнике хозяевами. Муравьи — рабовладельцы, вскармливающие себе рабов и сами лишенные возможности без их помощи принимать пищу, не имеют ничего общего с моими «вавилонянами». Впрочем, я предоставляю другим разбираться в тонкостях социальной жизни муравьев[1]. Меня этот вопрос занимает лишь вскользь…
— В таком случае, какова же цель этого искусственно интернационализированного муравейника?
— Опыты над взаимоотношением разных родов муравьиной энергии.
Заметив мое недоумение, профессор продолжал.
— Я нашел способ распоряжаться по своему усмотрению заложенной в муравьях электрической энергией. Согласитесь сами, что миллионы движений в муравейнике, напоминающие молекулярное движение любого вещества, имеют какую-нибудь причину… Некоторые из наших предшественников и даже современников склонны об'яснять жизнь особой «жизненной силой». Допустим, что они правы. — Профессор усмехнулся. — И тогда мой, так сказать, виталистический аппарат[2] является конденсатором этой жизненной силы!
С этими словами профессор Орж подошел к прибору, который я сначала принял за метеорологическую будку, и стал повертывать рычажки и винтики.
— Следите за муравейником! — сказал он мне.
Я с удивлением стал замечать, что движения ползающих по муравейнику муравьев мало-по-малу замедляются и, наконец, вовсе прекратились: муравейник оказался усеянным муравьиными трупами.
— Вы их убили какими-то лучами! — высказал я свою догадку.
— Нет, — ответил Орж, — я только перевел всю муравьиную энергию этого муравейника в свой прибор! А сейчас я возвращу ее по принадлежности.
Новое движение руки Оржа у чудесного аппарата, — и муравьи стали постепенно оживать; через минуту муравейник был приведен в нормальный вид.
— Но это прямо чудо! — заметил я.
— Не более, чем превращения радия!..
А теперь смотрите: я выселю из «Вавилона» всех муравьев вида formica fusca!
Орж взял какой-то предмет, провод от которого уходил в дом, и стал с этим предметом в пяти шагах от муравейника. Вскоре я увидал, как черная лента муравьев одного вида потянулась от муравейника по направлению к профессору.
— У вас какой-то магнит! — догадался я.
— Именно!.. Он действует сейчас лишь на formica fusca подобно тому, как отклоняются магнитом β-лучи радия![3] Но я с таким же успехом могу выселить из муравейника и любой другой вид муравья.
Профессор прекратил опыт, и муравьи, десятками тысяч собравшиеся у его ног, стали расползаться, ища дорогу к муравейнику, откуда их вытащила непреодолимая сила…
IV. Еще о муравьиной энергии.
Орж нажал кнопку в стене беседки, и я стал ожидать нового «чуда». Но оказалось, что Орж лишь позвал световым сигналом слугу, который вышел на крыльцо с вопросительной миной на обезьяньей физиономии.
По данному Оржем знаку глухонемой на мгновенье исчез в доме, а затем снова вышел, волоча за собой длинную, тонкую проволоку. Профессор взял конец проволоки и прикрепил ее к столбику, вбитому около большого муравейника.
— Теперь идемте на балкон! — предложил мне Орж.
Там он указал на маленькое колесико, диаметром около одного дюйма, быстро вращавшееся.
— Этот крошечный мотор движется за счет электро-энергии «Вавилона», — сказал Орж. — При таком размере механизма муравьи почти не ощущают потери из своего тела драгоценной энергии.
— Стало-быть, муравьиную энергию можно использовать… например, для движения трамвая!
— Разумеется, как всякое электричество! Но для этого пришлось бы извлекать энергию из сотен тысяч муравейников… Но, — продолжал профессор после некоторой паузы, — почему ограничиваться именно муравьями?!. Если я так широко поставил опыты с электро-энергией муравьев, то лишь потому, что еще давно заметил, что муравьи — это настоящие живые электроскопы, в смысле реагирования их на электрические явления. Но я отнюдь не думаю остановиться на полдороге. И… почем знать? Может быть, современем мы, вместо постройки электростанций, станем извлекать электричество из людей.
1
Интереснейшие сведения о психике и социальных инстинктах животных, в частности «общественных насекомых» (пчелы, муравьи, осы и др.), даны в книге Г. Э. Циглер «Душевный мир животных». (Изд. «Земля и Фабрика». Стр. 144, с рис. Цена 50 коп.). См. также С. В. Покровский: «Черная царица и ее народ». (Изд. «ГИЗ». Стр. 80. Цена 35 коп.).
2
Явный парадокс: витализм как раз проводит границу между «живым» и «неживым»; следовательно, «виталистический аппарат», «машина жизненной силы», сочетая в себе то и другое, — опровергает учение о разной природе органических и неорганических существ и явлений. Лучшего доказательства абсурдности идей витализма и не придумать!
3
См. Кюри М. «Радиоактивность» (под редакцией проф. Шилова. Изд. «Земля и Фабрика». Сто. 144. Цена 60 коп.).