Кролики давали доход своими шкурками с пушистым мехом, но они так изрешетили берег норами, что теперь их стараются совсем истребить, а это при быстром размножении кроликов составляет немалый труд.

В борьбе с кроликами местные жители мостят камнями не только дороги, но и громадные пространства своих земель, уже засыпанные песками.

Однако все это, конечно, только полумеры, так как песок наносится ветром из самых отдаленных местностей.

К западу от Донегала находится Рутлэнд, население которого с давних пор занималось сельдяным промыслом. Но пески постепенно надвигались и засыпали устроенные склады, платформы, рыбные рынки, постройки для рабочих. И там, где когда-то ключом била шумная трудовая жизнь, теперь лежит мрачная безлюдная пустыня

Путешественники, посетившие сев. — западный берег Ирландии, утверждают, что, побывав здесь во время бури, можно получить полное представление о песчаных самумах пустыни.

«В то время, — рассказывает один из них, Вилльям Бреннам, — как мы передвигались вдоль песчаных холмов, внезапно ветер изменил свое направление, небо потемнело, и в одно мгновение песчаные гряды стали двигаться вперед, подобно небольшим облачкам. Когда мы попадали в одно из таких облачек, нас почто ослепляло, и мы почти задыхались от мельчайшего песка, попадавшего нам в рот и нос.

Между тем ветер все возрастал, и песчаные облака все увеличивались и подбрасывались все с большей силой. Мы с трудом удерживались от крика, перенося ту острую жгучую боль, которую причиняла нашим лицам эта беспощадная бомбардировка.

Почти ничего не видя вокруг себя, мы брели около холмов, отыскивая убежище. Мы старались подставить ветру свои спины, но — куда не поворачивались, — новые вихри песка ослепляли нас.

Наконец, с большим трудом, мы нашли подветренную сторону одного из холмов и, закрывшись с головой в наши дорожные плащи, переждали там до окончания урагана.

Часа через два ветер стал стихать, и мы, спотыкаясь, еле передвигая ноги от усталости, спустились с песчаных наносов и поспешили выйти на каменную дорогу. Наши глаза, рот, нос, уши, волосы были буквально залеплены песком, который проник даже и под одежду.

Мы видели в миниатюре настоящий ураган, какой можно наблюдать, следуя с караваном через песчаные пустыни Африки».

Из Нью-Йорка недавно отправились в Ост-Индию две научных экспедиции с целью попытаться поймать несколько больших экземпляров исполинских ящериц, живущих на маленьком островке Комодо в Малайском архипелаге. Остров этот почти не населен, очень скалистый и малодоступный. Тем немногим из европейцев, которым случалось охотиться на этих ящериц, приходилось убивать только молодых животных, довольно, однако, значительных размеров, длина которых достигала до 2½ метров.

Охота на этих ящериц крайне опасная, и туземцы неохотно соглашаются на нее. Ящерицы отличаются большой силой и свирепостью и смело сами нападают на крупных животных, в роде кабана, и даже на человека. Толстая чешуя их кожи вполне предохраняет их от оружия туземцев, и не всякая ружейная пуля в состоянии пробить ее. Для защиты и нападения животные пускают в ход свои острые зубы и когти. В состоянии раздражения животное беспрерывно высовывает из пасти желтый язык, достигающий длины одного метра и бьет сильно хвостом, которым в состоянии переломить ноги человеку. На спине у животного находится зубчатый гребень.

Эта огромная ящерица отличается глухотой, но голова ее весьма подвижна и находится в непрерывном движении во все стороны, так что подкрасться незаметно в животному очень трудно. Местопребыванием этих животных служат голые скалы, где в расселинах и пещерах они проводят ночь. На охоту они выходят нередко целыми стаями.

Туземцы называют их «бокаядазат», что значит: «сухопутный крокодил». В действительности же они не имеют ничего общего с крокодилами и принадлежат к семейству больших ящериц, — так-называемых варанов, некогда распространенных по всей Южной Азии.

По всей вероятности, внешний вид этих ящериц и образ жизни их послужили китайцам для составления их сказаний о драконах.

Б. В.

Редакция сообщает, что автором помещенного в № 6 «Всем. След.» очерка «С'едобные лягушки» является Г. Наумов (а не П. Терентьев, как было ошибочно напечатано).

В Норвегии, вблизи городка Рераас, находится один из самых старых и вместе с тем самых достопримечательных медных рудников. Залежи меди были открыты более 200 лет тому назад совершенно случайно. Крестьянин Гав-Гаас отправился однажды на охоту с каким-то человеком, имевшим некоторые познания в минералогии. Охотники выследили оленя и стали его преследовать: животное бросилось бежать, охотники пустились за ним в догонку; вдруг из-под ног оленя, под влиянием мощного удара копыт, полетел камень и с такой силой «щелкнул» Гав-Гааса по голове, что тот упал без чувств. Спутник крестьянина поднял злополучный камень и тотчас заметил, что у него в руках находился кусок прекрасной медной руды. В маленькой часовне в Рераасе висит и поныне старая картина, которая изображает это удивительное приключение на охоте.

Городок Рераас, состоящий из длинного ряда деревянных домиков, лежит в гористой местности на высоте 650 метров над уровнем моря; рудник находится на 200 метр. выше, посреди суровых голых скал, где нет никакой защиты от жестоких холодных ветров, мчащихся с горных высот дикого киелнского хребта. Когда здесь были открыты богатые залежи меди, шведы, мало знакомые с добыванием и обработкой руд, пригласили сюда немецких рудокопов, известных своею опытностью в горном деле, которые заложили рудник и образовали около него первый рабочий поселок.

Потомки этих рудокопов составляют в настоящее время главное ядро населения в городке Рераасе; они отличаются крепким телосложением и высоким ростом и известны у окрестных малорослых лапландцев под именем горных великанов; в норвежской милиции они составляют один из лучших отрядов.

В суровой местности, где лежит Рераас, зима длится девять-десять месяцев; летом пробивается кое-какая скудная растительность только в болотистых местах. Питаются рераасские жители, главным образом, олениной, которую покупают у лапландцев, имеющих большие стада оленей; остальные жизненные припасы доставляются из сел и деревень, лежащих южнее.

Средняя зимняя температура в Рераасе равняется -24° Р.[18], но нередко случается, что она опускается до -36° Р.; тогда весь городок пустеет: все жители его переселяются в подземелье, именно в рудничные шахты и штольни, где очень тепло, — толстый слой земли в несколько десятков сажен толщиною представляет превосходную защиту от суровой стужи.

Рудокопы, переезжая на зимние квартиры, берут с собою все свое имущество — мебель, утварь, все предметы домашнего обихода и в изобилии запасаются с'естными припасами; в питьевой воде они не имеют недостатка: ее доставляют подземные ключи. И вот, в течение четырех-пяти месяцев, несколько сот человек живет под землей, при свете масляных ламп и огарков, не имея почти никаких сношений с внешним миром

Пребывание под землею не причиняет никакого ущерба здоровью: современные пещерные люди чувствуют себя отлично и продолжают свои обычные занятия; мужчины, вооруженные лопатами и кирками, отправляются на свои работы в дальние шахты; они складывают в особых отделениях добытую руду, которая вывозится на поверхность земли по окончании зимовки; женщины занимаются хозяйством и ходят друг к другу на «чашку кофе»; дети проводят известное число часов в подземной школе. От времени до времени в подземный городок прибывают торговцы-лапландцы с различными товарами и припасами; эти люди, повидимому, совершенно нечувствительны к холоду, — лапландец так приспособился к суровому климату своей родины, так закалил свой организм, что легко переносит морозы, при которых ртуть в термометре замерзает. Европейцы, принужденные жить на далеком севере, такой железной закаленностью тела не обладают и поэтому бегут от жестокой стужи, спасаясь в глубоком подземелья.