— Ничего не разрушено, Фишер, просто немного сломано, — шепчу я сквозь слезы. — После стольких лет, после всего, что мы пережили вместе, ты не можешь просто так, взять и выкинуть меня. Я всего лишь хочу помочь тебе, я хочу увидеть тебя снова улыбающимся и смеющимся, и я хочу, чтобы ты был счастлив.

Он цинично смеется, наконец-то поворачиваясь ко мне лицом, скрестив руки на груди, и в упор смотря на меня. У меня бегут мурашки по коже, когда я вглядываюсь в его глаза. Я не узнаю этого мужчину, во взгляде которого светится столько вражды и ненависти.

— Ты не можешь мне ничем помочь, и, если честно, я думаю, это выглядит довольно жалко, что ты пытаешься снова и снова. Господи, когда ты только поумнеешь! Ты потратила сколько лет, сидя на этом дурацком острове, ожидая меня? Всю свою жизнь, просто сидя здесь, как хорошая маленькая девочка, ожидая и выжидая чего-то, а жизнь проходит мимо тебя.

Мои губы дрожат от слез, которые я пытаюсь сдерживать. Я хочу закричать и поспорить с ним, но какая-то часть меня понимает, что он прав. Я действительно сидела здесь, ожидая возвращения Фишера. Вся моя жизнь тратилась на ожидание этого мужчины, который возвращался ко мне. Я понимаю, что сейчас мне стоит уйти и дать ему время успокоиться. Он пристрастился к алкоголю, который еще больше усугубляет ночные кошмары и ужасные воспоминания, посещающие его все чаще. Я должна отступить и позволить ему выйти из стресса, но я не могу. Я никогда не буду в состоянии уйти от него, и тем более я не могу сделать это сейчас, когда он сломлен и испытывает такую боль. И совершенно неважно, что он говорит, потому что я знаю, что он нуждается во мне. Ведь, он всегда говорил мне, что я единственная, кто может забрать все это дерьмо, когда он начинает падать вниз. Сейчас он упал еще ниже, чем раньше, и я отказываюсь оставлять его, хотя он делает все от него зависящее, чтобы это произошло.

— Ты же не серьезно, — бормочу я, тревожась за твердый взгляд, возможно, я в чем-то ошибаюсь. Может, в этот раз он действительно имеет ввиду именно то, что говорит.

Он жестко смеется, опустив руки и направляясь ко мне через всю комнату. Я отступаю от него, по мере его приближения, и оказываюсь прижатой спиной к стене спальни. Я не испытываю страха перед Фишером, я никогда не боялась Фишера, но сейчас перед мной стоит совершенно другой Фишер, не тот, кого я знала раньше. Этот незнакомый мужчина имеет явное намерение разрушить мое сердце причем самым неприглядным образом.

— Я видел то, во что ты никогда бы не поверила и испытал такое, что тебе даже трудно представить, пока ты гнила на этом Богом забытом острове, тратя свое время на написание мне всех этих гребанных писем неделя за неделей. Все твои жалкие унылые письма о том, как ты скучала по мне, как ты нуждалась во мне и как ты любишь меня.

Он снова начинает смеяться и качает головой, словно жалея меня. Я ненавижу его за то, что он говорит о моих письмах. Год за годом я писала ему, как мне казалось, «ценные» письма, отправляя их по почте, даже когда появился Интернет, и электронная почта и я могла бы сделать все гораздо легче. Я выкраивала время, чтобы написать ему настоящее письмо на бумаге, чтобы он мог получить какой-то кусочек из дома, дотронуться до него, подержать его в руках, когда находился так далеко. Неделя за неделей, год за годом, я изливала мое сердце и свою душу в этих письмах. И когда я спросила его, почему он никогда не отвечает мне, он сказал, что у него не было времени, но я все равно не прекращала писать, потому что верила, что они давали ему силы нести свою службу и вернуться домой ко мне.

— Ты хочешь знать, почему я никогда не писал тебе? — спрашивает он, смотря прямо мне в глаза и в мою душу, и точно зная, о чем я думаю. — Не потому, что у меня не было времени. Много парней там писали своим женам или подружкам. Проблема была в том, что я просто не хотел.

Я отрицательно мотаю головой и сердитые слезы неуклонно текут вниз по моим щекам.

— Перестань. Просто прекрати это. Я знаю, что ты делаешь, ты пытаешься быть жестоким, чтобы заставить меня уйти, но это не поможет. Ты можешь говорить все что угодно, бросать самые обидные слова, которые ты думаешь оставят внутри меня такие отметины, что бы я возненавидела тебя, но это не сработает.

Оторвавшись от стены, я беру в ладони его лицо и заставляю посмотреть мне в глаза.

— Ты и я против всего мира, Фишер. Всегда были ты и я, и всегда будем. Мне не стоило упоминать о консультанте. Давай сделаем все, что ты хочешь, но ты должен мне помочь, и я сделаю все. Я всегда сделаю для тебя все. Давай сейчас просто успокоимся и забудем об этом. Мы могли бы пройтись прогуляться к маяку, или можем заняться чем-то другим, все, чем ты захочешь. Нам не стоит разговаривать об этом прямо сейчас.

Я не хочу заканчивать этот разговор, но прямо сейчас его не стоит продолжать, когда он уже выпил. Последнее время он так легко впадает в ярость, и теперь я точно даже не знаю, что в очередной раз может вывести его из себя. Единственное на что я способна, это извиниться и молиться про себя, чтобы он излечился, и верить, что не всегда будет так, а со временем ему обязательно СТАНЕТ лучше.

Фишер опускает свои руки поверх моих, удерживающих его лицо. Он наклоняется вперед и прижимается лбом к моему, и я впервые, с тех пор, как вошла в спальню и увидела его пакующим мои вещи, спокойно выдыхаю.

Я провожу рукой вниз от лица до открытого ворота рубашки, скользя пальцами под ткань, ощущая его жесткий теплый пресс и грудь. Целуя и опускаясь вниз по щеке, я слегка прикусываю кожу на его шеи, делая все, чтобы вернуть его обратно ко мне, чтобы он увидел меня, почувствовал меня. Я скучаю по нашим занятиям любовью. Я скучаю по близости с ним, когда мы всегда соединялись вместе на каком-то другом уровне. Все наши проблемы уходят, потому что кроме нас двоих ничто не имеет значения. Возможно, я совершаю неправильную вещь, пытаясь соблазнить его, но у меня нет никаких идей, как я могу прорваться к нему. Мои руки скользят по его груди под рубашкой, и пальцы кружат вокруг его соска, я всем телом придвигаюсь ближе к нему.

Мне следовало его знать гораздо лучше, прежде чем потерять свою осторожность.

— Ох, Люси. Сладкая, невинная, жалкая Люси. Очень мило, и ты действительно думаешь, что ты была единственной все эти годы. Ты была девственницей, когда мы встретились и прости, но я предпочитаю женщин с немного большим опытом, которые имели меня по ночам вдали от дома.

Я рывком выдергиваю руки из-под его рубашки, и отступаю назад, уставясь на него с шоком и ужасом. Я всегда, ВСЕГДА была уверена в том, что я была недостаточно хороша для него в физическом и сексуальном плане, но он никогда не заставлял меня чувствовать себя такой, я всегда была кем-то, кто абсолютно превосходно подходил ему. И сейчас он честно признается мне, что не был верен? Что какая-то другая женщина согревала его постель и давала ему то, что я не могла дать, когда он был вдали от меня? Конечно, он был гораздо более опытным, чем я, когда мы встретились, и мне не нравилось, что я мало что умею. Он прав, я действительно была девственницей, и он помог мне обрести уверенность в себе, обучая меня различным способам, доставляюшим ему удовольствие и обучая меня делать некоторые вещи, которые раскрыли меня в сексуальном плане. За эти годы мы познали тела друг друга, и наша сексуальная жизнь всегда была хорошей, и я никогда не задавалась вопросом, что значит иметь что-то большее, никогда не понимала, что подразумевалось под этим словом «большее». Мы не занимались сексом два месяца, после той ночи на кухне, когда он осуществил захват меня с всепоглощающей страстью, и тогда я поняла, что именно такую страсть я и хотела получить от него. Может быть, именно этого он всегда и хотел, и ему не нравилось, что я не была такой страстной. Я бы стала, зная, что это ему необходимо. Я хотела отдать ему намного больше, чем он даже мог себе предположить, и меня убивает мысль, что он разделял все это с другой женщиной.