… Когда она утром свалилась сонная ему на руки, он вдруг отчётливо вспомнил Островное Ожерелье, планету, где семнадцать лет жил счастливым. Может, вспомнил потому, что её тело после крепкого сна было мягким и горячим. Сухим и горячим, как песок Островного Ожерелья. А глаза такими ярко-синими, как небо любимой планеты, которая теперь стала угрозой ему… А ещё раньше, когда он помогал разродиться женщине-бродяжке, Островное Ожерелье вспомнилось в первый раз после похищения Гораном. Только тогда не он принимал роды, а старик-шаман. Почему же он, Рольф, вспомнил Островное Ожерелье ночью?

— Тебе не кажется, что эта Сара — легкомысленная особа? — спросила девушка, сидящая рядом и энергично объедающая рыбью кость. Как Кети уплетала завтрак, опустошая одноразовую посуду, — любо-дорого посмотреть! — А на вид — вроде такая взрослая!..

Рольф, хоть вначале и спешил насытиться, но ему не дали слишком увлечься едой подопечные, которых он вынужден был подкармливать, иначе они пытались выдрать из его рук кусочки, в которых много опасных косточек. Так что он совал по кусочку дракончикам и только потом поспешно закидывал кусочек в собственный рот.

— Почему ты решила, что Сара легкомысленная?

— Ну, сам посмотри. Она видит незнакомого человека, который еле ковыряется в музыкальном инструменте; человека, у которого слабый голос, и тут же предлагает выступить.

— Нет, она не легкомысленная, — задумчиво сказал Рольф. — Она рисковая. Два года назад она потеряла мужа. Почти тогда же заразилась этими клещами. Впала в депрессию, но вышла из неё сама, потому что от неё зависели слишком многие.

— Как это — зависели?

— Закройся её заведение, многие бы остались без работы, — просто сказал Рольф.

— Откуда ты это знаешь? Она пожаловалась?

— Нет, я иногда могу считывать с человека крупные события его жизни.

— Здорово. Да, Рольф, ты мне так и не объяснил, куда ты дел ту рубаху… — Она договаривала, а глаза становились всё больше и серьёзней. И — выпалила: — Поняла! Ты у меня спрашивал ночью… Ой! Ты у меня спрашивал ночью… — И беспомощно и озадаченно заморгала.

Он чуть не расхохотался: она не могла выговорить «нижнее бельё»!

— В общем, ты отдал рубашку для той женщины, которая рожала, — вздохнула Кети. — Я права? Слушай, но ведь это дорогущая рубашка — я видела лейбл. Знаменитая фирма! Откуда, кстати, у тебя такая рубашка? Ты богатый?

— Не знаю, — рассеянно ответил Рольф. — Рубашку мне купила Рита, когда я прилетел. Ей не понравилось, что я хотел пройти по городу в том одеянии, к которому я привык на Островном Ожерелье.

— Что? — Она медленно повернулась к нему — синие глазища большие. — Рита? А каким боком здесь Рита?

Он понял, что проговорился. Но помнил, что лучший выход из положения — сказать правду. Тем более — все он всё равно не скажет.

— Луис, твоя мама, пригласила меня погостить у себя. — Чтобы отвлечь её от настоящей цели своего визита на Лию, он улыбнулся девушке. — Сара, кстати, права: у тебя и в самом деле голос похож на голос Луис.

— Ты слышал, как она поёт?

— Да. Причём, примерно в таком же заведении — только на Кэссии. — Он улыбнулся воспоминанию, а потом спросил сам: — Разве тебе Луис не рассказывала про Кэссию? Ведь именно на той планете она нашла и своего Прести, и твоего отца.

— Рольф, а ты расскажи мне сам, — вдруг попросила девушка. — Ну, про то, как ты с мамой познакомился! Она и правда мне ничего не говорила. Ну пожалуйста!

От еды она расслабилась почище, чем от тепла утром. Сидела, положив на стол руки и со слабой улыбкой следила, как Авис кружит над наблюдающим за всеми Малышом.

— Лучше я тебе расскажу о Прести и о том, как мы нашли гнездо с маленькими дракончиками, — сказал Рольф.

Рассказчиком он был посредственным. Где развивать свой дар? Да и слушать любил больше, чем говорить. Но события тех лет внезапно вспомнились так ярко, что он легко находил слова для выражения своих чувств, говоря о меховых воротниках.

— То есть у тебя на Островном Ожерелье много дракончиков?

— Много.

— Ты настоящий повелитель этой мелочи! — рассмеялась она. — Расскажи про островных. Что они делают? Любят купаться в океане?

— Они обожают купаться! — смеясь, сказал Рольф, гладя по плоской башке своего Ависа, севшего на плечо. — Они обожают ловить мелкую рыбку, а ещё… — Он резко замолчал, с трудом заставив себя не вздрогнуть: Кети прислонилась к его плечу — и спала.

Пришёл в себя быстро и некоторое время выжидал, пока она уснёт крепче. После чего, прислушавшись к дыханию, глубокому и бесшумному, обнял её и перенёс на свою «постель». На стол с «её» постелью он побоялся её положить: там лежала гитара, которую для начала ещё и убрать надо. А это лишний шум.

Затем Рольф осмотрелся. Что нужно успеть сделать до вечера?

Многое. Например, получить шанс выжить.

Он, мягко ступая босыми ногами, прошёл в конец комнаты, к той самой куче, в которой, как рассказала Кети, она нашла гитару. Итак, тряпки для выступлений.

Дракончики скользнули с его плеч на пол и сели по бокам от хозяина, будто тоже серьёзно рассматривая старые вещи. Среди них должны быть детали из настоящего меха, из кости — рыбные он прибрал сразу, а то войдёт кто-нибудь и уберёт тарелки… Кроме того, Рольф прихватил с собой нож из прибора. Сара позаботилась, чтобы её невольные гости чувствовали себя комфортно. Ножом пользовалась Кети — он ей привычен по прямому назначению. Но Рольфу нож нужен для другого.

Наконец он перебрал всю кучу старых вещей, пахнувших затхлостью, и отложил в сторону несколько тряпок. Натуральных мехов он нашёл немного. Неудивительно: надо быть довольно богатым человеком для артиста, чтобы позволить себе такое. Но кусочки всё же нашёл и спрятал в вырезанный кусочек ткани. Нашёл он и несколько хороших камней — минералов. Не очень сильных. Правда, один просто потряс его. В сломанной оправе, словно спрятанный под покрытием дешёвого лака он обнаружил настоящий чёрный оникс! Возможно, женщина, которая носила этот камень, считала его подделкой — пластиком, как и всё остальное из украшений. Поэтому и покрасила самым обычным лаком для ногтей — лишь бы видно было, что это блестящий камешек.

Осторожно собрав кучу оставшегося тряпья, Рольф осторожно вышел из комнатушки и прошёл коридором к кабинету Сары. Стукнул.

— Сара, к тебе можно?

— Заходи, Рольф!

— Вот это, — он вывалил на её стол ветошь, от «аромата» которой сморщилась даже она, — можно порезать?

— Режь, сколько угодно, только для своей девочки оставь юбки, в которых она выступать будет, — недовольно маша на него рукой, сказала хозяйка бистро.

— Почему ты постоянно называешь Кети моей девочкой? — улыбаясь, спросил Рольф, снова сгребая со стола свою добычу.

— Ну, неправильно, конечно, называю… Поверь старой женщине, — торжественно сказала Сара и засмеялась его обалдевшим глазам: — Старая-старая! Никуда не денешься! Поверь мне, девочка эта считает тебя своей собственностью! Но ей приятно, когда я говорю, что она твоя. Не замечал? Приглядись! Я немного сегодня перед её концертом поддразню её, чтобы на мою эстрадку трухлявую села упорная дамочка и дала жару моим алкашам!

— Сара, а ты и правда, не боишься выпускать её? — задумчиво спросил Рольф уже от двери, благоговейно прижимая к себе отрепье.

— А чего бояться? Я ж на ней деньги не теряю, — пожала она плечами. — Вы, вот, не здешние, так и не знаете. Пробоваться ходят во все рестораны — и девчонки, и мальчишки. Народ здесь про это знающий. Им, алкашам моим, даже любопытно будет её послушать. Рольф.

— Мм?

— Тебе, кроме тряпок, больше ничего не надо?

— Не отказался бы от ножниц и иголок с нитками. А ещё… — Рольф вздохнул, чуть побаиваясь, как бы она не засмеялась. — Тут, у вас, порт неподалёку. Есть такие места, где можно собрать морские камни и раковины?

— Есть, конечно. А ножницы и остальное — возьми у моей управляющей. Она у меня и кладовщица — у неё есть всё. — И с интересом добавила: — Когда закончишь — покажешь?