Похихикивая, старуха кое-как поднялась и, согнувшись, принялась приплясывать на месте, что-то выпевая и продолжая хихикать. Одета она была ужасающе: какие-то растоптанные сапоги, еле видные из-под длинной, лохматой от старости кухлянки; грязные седые волосы торчали из-под толстой повязки, обёрнутой вокруг головы несколько раз. Морщинистая и уродливая, она, тем не менее, вызывала жалость — даже у Рольфа, которого выволокли уже закованным в наручники из «его» комнаты и усадили на колени и который сообразил уже по её полю, кто она. И сначала Рольф решил, что это из-за неё Горан не стал требовать от Кети сопровождать его.

Горан, привычно в белом, безучастно смотрел на старуху. Затем, когда та остановилась лицом к нему, медленно выговорил:

— Взгляни на этого человека. Чего он боится?

Над Рольфом телохранители Горана включили свет. Старуха радостно обернулась к сидящему на коленях, подпрыгивая и что-то напевая. И внезапно застыла. Попятилась. Горан от неожиданности поднялся с кресла, хотя пленник и не шевельнулся, присматриваясь к странной гостье.

— Нет-нет-нет! — заголосила старуха и так шустро рванула к лифту, что охранники просто не успели сообразить, что происходит.

Лифт медленно и торжественно закрыл двери — и чуть загудел: старуха сообразила нажать нужные кнопки. Горан раздражённо сказал:

— Верните эту ведьму!

Вернули быстро, перезвонившись с охраной сверху, и снова бросили на пол. Старуха что-то жалобно пришепетывала сквозь вытянутые трубочкой губы, со страхом глядя на Рольфа. Тот молчал, сначала глядя на неё, а потом понял, что действо ненужно затягивается, и отвёл взгляд. И сразу услышал повторный вопрос:

— Чего он боится? Старуха… Или ты говоришь, или остаёшься в подвале!

Услышав шаги, Рольф осторожно поднял голову. Старуха мелкими шажками приближалась к нему. Встретившись с ним глазами, она заскулила:

— Прости-прости-прости… — И быстро тронула за плечо длинными мосластыми пальцами. Замерла с горестно искажённым лицом и снова залепетала: — Прости-прости-прости… Не хотела я, не хотела я… Прости…

Рольф снова уткнул взгляд в пол, прошептал, вклинившись в паузу:

— Не бойся… Прощаю.

— Волосы и девушка! — немедленно звонко сказала старуха и снова сбежала в лифт.

Когда её увезли, Горан подошёл к Рольфу.

— Выбор не велик, — медлительно сказал он. — Ты сказал девчонке — ты умрёшь, если возьмёшь кармический концентрат на себя. А что будет, если я прикажу отрезать тебе волосы? — Рольф не пошевельнулся, и Горан схватил его за прядь волос, дёргая голову назад и заставляя шамана смотреть себе в лицо. Пристально вглядываясь в его глаза, он приказал: — Или снимаешь проклятие, или я собственноручно отрежу эти патлы. — И сонно добавил, не отворачиваясь: — А потом трахну девчонку.

— Ты… не сделаешь этого, — прошептал Рольф.

— Легко и с удовольствием. Думаешь, я побоюсь мести её родителей? Что они могут потом сделать? Всего лишь замять скандал. Но дело-то уже будет сделано. Исправить уже ничего нельзя. — Его неподвижное лицо вдруг исказилось в ухмылке. — Разве что потом я женюсь на ней. Тоже вариант. Любопытно будет взглянуть на выражение её отца, когда он увидит нас с нею под ручку. Весьма любопытно.

— Ты не сделаешь этого.

— Снимай проклятие.

— Нет.

Горан кивнул телохранителям и отошёл от пленника. Двое схватили Рольфа под мышки, полностью лишив его возможности двигаться, а третий жёстко собрал его волосы, не давая пленнику мотать головой, и вытащенным из ботинка ножом с длинным лезвием снизу вверх срезал собранное.

Горан, чуть отошедший сначала, с интересом заглянул в лицо пленника. Тот сидел на коленях, опустив голову, словно прислушиваясь к себе. Но хозяину положения не терпелось подтвердить своё решение.

— У меня были два варианта на выбор. Остался последний, — снова размеренно сказал Горан. — Или… Или я иду наверх и услаждаю себя с этой девочкой.

Рольф попытался подняться, но сильные руки телохранителей надавили на его плечи. И он поднял голову — бесстрастный, приподнял бровь.

— Если меня к тебе не подпускают, как снять с тебя карму?

— Надеюсь, ты поймёшь меня, если охрана будет при этом держать тебя за руки?

— Нет. Они не будут держать меня, иначе проклятие перейдёт на них.

Телохранители нерешительно отступили, поглядывая на хозяина. Тот нетерпеливо кивнул. Рольф поднялся на ноги. Горан сам шагнул к нему.

— Ну?

— Если ты слышал всё, — ровно сказал Рольф, — почему ты сам не хочешь осознать, что твоя карма — это ты сам? Сниму я её — ты же снова всё наберёшь!

— Уж это тебя точно не касается! — прошипел Горан в лицо пленнику. — Быстро!

Рольф снова скользнул взглядом по руке Горана, протянул обе руки, скованные наручниками, и ладонями огладил его локоть. Опустил руки, отступив.

— Всё.

Теперь Горан стоял, прислушиваясь к своим ощущениям и частя дыханием, а потом сглотнул и прошептал:

— Ты остаёшься здесь, пока я не буду уверен… — И уже в полный голос сказал: — Девчонка, она сказала, тоже из вариантов? — Его рот дёргался, да и дышал Горан так сильно, что за него становилось страшно. — Я… возьму её. Теперь я могу всё… Всё! — вскрикнул он в лицо пленнику, который не поднимал глаз, и только по побледневшему лицу было ясно, что он испытывает отнюдь не лучшие чувства. — Ты дикарь — ты понимаешь это?! Ты дикарь! Небожитель! Ты пришёл в нормальный мир и думаешь, что будет всё по-твоему?! Дикарь, ничего не понимающий в жизни! Ты сдохнешь — в любом случае! Ты что же — решил, что я и впрямь тебя отпущу? Нет уж! Я дождусь, пока ты сдохнешь… И-и… Не-ет, я не буду дожидаться, пока ты сдохнешь! Сначала я трахну девчонку, потом приведу её сюда, чтобы ты точно знал, что я её трахнул, как не смог трахнуть её мать! Ты же видишь иначе, чем другие! Ты увидишь, что я с нею сделаю… И её отец уже ничего не сможет сделать, потому что девчонка, как последняя дура, решила, что влюблена в меня взаимно! И она выйдет замуж за принца, который по милости её матери должен был оставаться принцем до конца своих дней! Я вас всех ненавижу… — Горан снова перешёл на жуткий шёпот. — Ты не представляешь, что такое — чувствовать боль, которой просто не должно быть… А теперь я свободен… Свободен… — Он гаденько захихикал — совсем как недавняя старуха. Он хихикал и не мог остановиться. — Свободе-ен… Так легко и быстро!.. И девчонка дура, и этот шаман… Свободе-ен!..

— Горан, ты псих, — тихо сказал Рольф вслед, но тот его уже не слышал — шёл к лифту, повторяя одно и то же и не в силах остановить истерику.

Когда шамана засунули в «его» комнату, он протянул скованные наручниками руки телохранителям. Последний из них, который должен был запирать дверь, пожал плечами.

— Приказа освободить не было.

И захлопнул дверь.

Рольф постоял, поднял руки и осторожно потрогал затылок. Как будто понадеялся, что волосы на месте. Пальцы коснулись коротких волос на похолодевшей коже.

Потом он прислушался к себе.

— Ты не оставил мне выбора, — словно чужими неповоротливыми губами выговорил он. Огляделся. Комната, привычная до последней мелочи, до последней изученной трещины. Он прошептал: — Но время ещё есть… Время есть…

Он опустился посреди комнаты на колени, слегка приподнял кисти рук, тяжело глядя на наручники. А потом вздохнул. В тихой комнате раздался сначала щелчок, а затем, когда наручники проехались по кистям и упали, — звяканье металла. Снова тишина. Рольф обвёл испытующим взглядом верхние углы комнаты. Да, сил хотя бы на то, чтобы испортить следящие камеры, пока хватало. Пока он лишь «убрал» звук. Сами камеры он сломает чуть позже. Надо вытаскивать девочку.

— Авис…

Шёпот повис в комнате.

Из круглого отверстия в стене высунулась длинная плоская мордочка. Она странно задёргалась, сердито попискивая и оглядываясь, — и двигалась так несколько мгновений, пока не стало ясно, что одного зверька отталкивает второй, которому тоже любопытно посмотреть, что происходит.