- Теперь ты только мой, понимаешь? – ласково бормотал я в приоткрытые губы, - даже не думай о других, ты мой.

Мы целовались так, словно жить нам осталось минут десять. Через вечность я с трудом оторвался от Джареда и произнес неминуемое.

- Малыш, мне надо идти.

Падалеки грустно усмехнулся и вытер меня своей футболкой.

Пока я одевался, он не сводил с меня глаз. Я хотел одного – вновь сорвать с себя одежду и вдавить Джареда в постель.

Мне было нечего ему сказать. Я просто улыбнулся, потому что горло, казалось, сдавил железный обруч, и шагнул к двери. Я был уже на пороге, когда Джаред прижался сзади и тихо спросил:

- Ты зайдешь завтра утром?

- Малыш, я не знаю, - вот черт, так недолго и привыкнуть говорить правду. А потом проблем не оберешься.

***

Получив у Дорис чистые футболку и халат и забрав из ординаторской мобильник, я ушел к себе, в дежурку (в отличие от среднего медперсонала, дежурные врачи имели право сна, и даже отдельную комнату, где могли это право реализовать).

В моем случае право на сон упорно не реализовывалось. Я ворочался, вздыхал, пытался считать то слонов, то баранов, но мысли постоянно возвращались к одному и тому же, не давая расслабиться. Вполне предсказуемо я думал о Джареде. Я думал о том приступе бешенства, когда был готов убить Падалеки. И это не образное выражение – в тот момент я действительно мог убить его. И не только мог, но и очень хотел. А ведь мне только показалось, что он может желать секса с кем-то, кроме меня. Это был полный и окончательный пиздец. Такими темпами я в самом деле прикончу мальчишку, рано или поздно. Вот одна из причин, по которой я всегда старательно избегал слишком близких отношений – я непримиримый, абсолютный собственник. Если я начинаю ревновать, то становлюсь опасным. Были, так сказать, прецеденты, пока я не научился держать себя в руках. Вот блядь, можно подумать, сейчас у меня это охуительно получается! Самое паршивое, даже я сам не могу с точностью предсказать, что станет поводом для ревности в следующий раз. Мне следовало бы оставить Джареда в покое и вернуться в свое привычное серое существование. Увы. Я уже просто не мог отпустить его. Не мог. Только не сейчас. Горный поток таки вынес меня на камни и расхреначил к чертовой матери весь тот панцирь, который я по кусочку собирал вокруг себя настоящего всю свою долбаную жизнь.

Я заснул, когда на улице уже светало.

***

Проснулся я с дикой головной болью, злой и абсолютно невыспавшийся. Выпив кофе (про завтрак не хотелось и думать), я отправился передавать дежурство Веллингу.

Судя по покрасневшим глазам и сбивающему с ног аромату мятной жвачки, Веллинг был с хорошего бодуна, и не больше меня в настоящий момент любил все живое.

Вместо приветствия он оглядел меня с ног до головы, оценил больничную футболку и фыркнул:

- Что, дозрел до госпитализации, а, Эклз?

- Пошел на хуй, - привычно огрызнулся я.

Мы были хорошими приятелями и не сильно заморачивались вопросами этикета.

Я быстро написал отчет и передал его Тому.

Тот пробежал глазами написанное, задержался на краткой ремарке относительно травмы Падалеки и понимающе хмыкнул.

Раздался робкий стук в дверь ординаторской.

- Да не долбитесь вы, дятлы, и так башка раскалывается! – рявкнул Веллинг.

Молоденькая медсестра (должно быть, новенькая, я не знал ее имени) выглядела испуганной. И, вот блядь, смотрела на меня.

- Доктор Эклз, пациент Падалеки просит, чтобы вы зашли к нему.

В груди тревожно екнуло.

- Что случилось? – внезапно охрипшим голосом спросил я.

- Не знаю, сэр. Он не говорит, - пожала плечами медсестра и исчезла за дверью.

Какая же я все-таки бесчувственная тварь. Отымел парня почти насухую и свалил к себе рефлексировать. Блядь. Я даже не успел удивиться, что в кои-то веки переживаю не за себя.

Должно быть, я не совладал с лицом, может быть, просто побледнел, потому что Том посмотрел на меня очень внимательно.

- Ты что, ему навалял?

- Ну…. Приложил пару раз, - уклончиво ответил я, а мысленно добавил: « И жестко оттрахал».

- Ты хотя бы ничего ему не повредил? – вот теперь Веллинг явно нахмурился.

- Вот и я об этом думаю.

- Хочешь, схожу? – все-таки, когда Том не старается быть задницей, он прекрасный парень, - я скажу ему, что ты уже ушел.

Ага, щас.

- Нет, я сам, - бросил я, вставая из-за стола, - и не мешай мне, ок?

- Как скажешь, - пожал плечами Веллинг, утыкаясь в какой-то журнал, - только имей в виду – если что, избавляться от тела будешь сам.

Шутка была абсолютно не смешной, но из всех моих знакомых только Веллинг на самом деле имел право так шутить.

***

Медсестра ожидала меня возле палаты Падалеки, неуверенно переминаясь с ноги на ногу. Вот черт, только компании мне сейчас не хватало.

- Сестра э… Смит, - я наконец додумался прочитать бейджик, - будьте любезны, вернитесь на свой пост и, пожалуйста, проследите, чтобы нас не беспокоили.

- Хорошо, сэр, - ее ушки трогательно вспыхнули. Согласен, грубить не следовало, но мне сейчас было не до хороших манер. Я уже просто с ума сходил от беспокойства.

Я вошел в палату, и у меня немного отлегло от сердца – развалившийся на кровати Джаред спокойно листал газету. Все же мой голос прозвучал достаточно нервно, когда я спросил, закрывая дверь:

- Малыш, что случилось?

Джаред поднял на меня глаза, и его лицо расплылось в довольной улыбке.

- Чува-ак, мне это кажется, или ты беспокоишься обо мне? – поинтересовался он. На мой взгляд, с явной издевкой.

- А если и так? – черт, такими темпами я вообще разучусь убедительно врать! - Джаред, что случилось?

- Ничего, - пожал плечами Падалеки, откладывая газету в сторону и вставая с кровати. - Пошли.

Все еще не вполне понимая, что происходит, я послушно последовал за ним в ванную комнату. Джаред включил свет, повернулся ко мне и улыбнулся. Я продолжал тупить. Дошло до меня только тогда, когда Падалеки опустился на колени и стал расстегивать мои брюки.

- Твою мать! – вырвалось у меня, когда Джаред вобрал еще мягкий член в рот.

Возбудился я в рекордно короткие сроки, и все, что мне оставалось потом, это упиваться совершенно нереальными ощущениями. Джаред – действительно бог минета. И, кажется, я сообщил об этом вслух, потому что он на секунду сбился с ритма, поперхнувшись от смеха.

- Тогда не мешай божественному промыслу, - невнятно пробормотал Падалеки и продолжил свое занятие.

Кончая, я укусил себя за руку, чтобы не закричать. Потом потянул Джареда вверх, к себе, и уже не испытывая никаких сомнений, принялся благодарно вылизывать этот обалденный рот.

- Ты за этим меня позвал? – выдохнул я, не в силах оторваться от Джареда.

- А иначе ты бы пришел?

- Не знаю, - черт, он на меня действует, как сыворотка правды!

- Вот поэтому я и позвал.

- Ты всегда получаешь то, что хочешь?

- Почти.

Переплетение языков, одно дыхание на двоих.

- Ты недоволен? – мягко прикусывая мою губу.

- Еще как доволен, - вновь не смог солгать я.

Джаред разорвал поцелуй, посмотрел мне в глаза и очень серьезно сказал:

- Я схожу с ума от одной мысли, что сейчас ты уйдешь туда, за ворота, а я останусь здесь. Я боюсь, что к понедельнику ты меня опять забудешь. Я надеюсь, что это поможет тебе продержаться хотя бы до вечера.

Я уткнулся лицом в его шею, содрогаясь от беззвучного смеха.

-Ты восхитительный, - сообщил я, почти касаясь губами уха Джареда, - тебя невозможно забыть.

- Это обещание? – уже твердо, почти жестко. Звереныш.

- Я никогда и никому ничего не обещаю, малыш, - он был прекрасен, помрачневший, с губами, сжавшимися в упрямую тонкую линию и потемневшими глазами. - Я просто говорю тебе, что в принципе не смогу тебя забыть. Никогда.