Около «Альбатроса», на льду, задержалась группа: два охотника, встретившие людей другого судна, стоявшего в десяти милях от нас, рассказывали об их удаче. Некоторые, чувствуя первые признаки слепоты от постоянного сверкания льда, прикладывали к глазам припарки из чайных листьев. Другие занялись отмороженными щеками. Через час все уже расположились на деревянных скамейках в переднем трюме. Только вахтенные остались на палубе.

На рассвете судно опять было в пути и, выбросив большую часть экипажа в восьми милях, на другой стороне канала, вернулось к непогруженным за прошлый день кучам шкурок. Даже повар и кочегар приняли участие в общей работе. Связывали вместе по пятьдесят шкурок и лебедкой поднимали на палубу. После обеда судно вернулось к охотникам.

В этот вечер особенно спешили с погрузкой: дул сильный ветер и мог снести сигнальные флажки. Массы льда плыли по течению, нагромождались друг на друга, и к вечеру мы были отделены от других судов высокими стенами. А за ночь лед рассеялся в груды обломков, и утром все суда снова были видны.

В этот день все хорошо поохотились, а «Гранд-Лэк» — особенно удачно. До тридцати тысяч тюленей было убито, но поднявшаяся к вечеру буря так и не дала возможности погрузить их. Поднявшийся шторм опять разделил суда.

Мы собрались в переднем трюме, где было так тепло и безопасно по сравнению с палубой. Все чувствовали удовлетворение и давали волю своей скромной фантазии.

— Хорошее плавание, — говорил один охотник, гревшийся у печки. — Больше тюленей редко удается убить. Мы должны выручить не меньше, как по семьдесять пять долларов на душу!

Что значили все минувшие трудности плавания, если каждый мог вернуться к жене и детям с кругленькой суммой! Такие мысли были у всех, и все заснули спокойно.

Буря не унялась за ночь и продолжалась весь следующий день. Массы льда, гонимые ветром, встречались с другими, плывшими по течению, сталкивались и разбивались. Осколки и большие глыбы льда теснились вокруг судна, и через двое суток оно было, как говорят моряки, «поймано» льдом.

Люди, готовые выйти на палубу по первой команде, сидели внизу, обсуждая положение.

— Не каждое судно устояло бы, — говорил один из них, прислушиваясь, как лед трется о борта, — но «Альбатрос» — самое крепкое во всем флоте и не мало бурь вынесло на своем веку!

Шкипер и вахтенный были на палубе. Вахтенный на мачте осматривал бушующую пустыню, следя за движением льдов.

Под сильным напором балки в нижней части «Альбатроса» трещали, но пока выдерживали. Но вот — новый удар, внезапный и сильный… Раздался громкий треск, и обломки разбитых бревен всплыли на поверхность. Подшкипер и вахтенные бросились в машинное отделение. Оно было заполнено паром: хлынувшая вода дошла до топки. С одного взгляда было ясно, что люди уже не остановят это нашествие. Кочегар, весь черный от угольной пыли, в одной рубашке выскочил на палубу и на град вопросов мог отвечать только невнятным бормотанием. Послышался голос шкипера, понявшего положение, как ни один из нас.

— Братцы, — крикнул он, — судно тонет! Живо собирайте вещи и платье. Спасайте с'естные припасы!

Началось общее смятение. Все высыпали из верхнего трюма, таща сундуки и мешки с вещами, толпясь у выхода и сталкиваясь с бегущими обратно за новым грузом. Тяжелые боченки со свининой выкатывались из верхнего люка. Некоторые охотники спешили в нижний трюм, где были сложены тюленьи шкуры. Все толпились, толкались. Были спущены лодки, и слышалась команда капитана:

— Оттаскивайте провизию и лодки от судна. Еще дальше! Дальше, я говорю, чорт возьми!

Вода уже выгнала людей из переднего трюма. Теперь каждый знал, что минуты «Альбатроса» сочтены, и старался спасти самое для него дорогое. Один, пытаясь сохранить арсенал судна, хватал ружье, другой — компас и барометр. Повар с трудом тащил судовую кухню. В каюте капитана толпа окружила медицинский ящик, спасая мягчительную мазь и пилюли.

Вдруг раздался крик, подхваченный сотней людей и эхом разлетевшийся по «Альбатросу»:

— Спасайтесь! Судно идет ко дну…

Застигнутые врасплох бросились к выходу, кто с пустыми руками, кто таща последнюю спасенную вещь.

— Тяжело терять такое судно… Жалко, хороший был улов, — слышалось по льду среди команды, и никто из них, казалось, не помнил о себе, не думал о личной опасности…

«Альбатрос» высоко поднял нос, погружаясь кормой. Главная мачта достигла льда и с треском разбилась. Большие якоря соскользнули с носа и грузно упали на лед. Раздался треск палубы, шипение oгня в непотухшей еще печке переднего трюма, наконец, все исчезло. Только несколько тюленьих шкурок да поломанные весла всплыли на поверхность.

Целый мир снега и льда окружал нас; мрачное небо нависло сверху; казалось, будто и ветер, и море, и ледяная пустыня, — все было против нас.

Следовало подумать о своей защите. Поставили боком лодки; весла служили подставкой, и на них укрепили уцелевшие паруса. Люди разместились с подветренной стороны и с помощью тюленьего жира разводили костры, чтобы согреться и вскипятить чай из растопленного льда. Много раз котелки снимались, и каждый из двух сотен людей наполнял свою кружку.

Мили ледяных полей, прорезанных каналами, отделяли нас от остального флота. По последним наблюдениям, от нас было больше ста миль до берега.

Оставить лодки и итти вперед было все равно, что итти на верную смерть; тащить лодки по льду тоже было невозможно. Оставалось — выжидать, что нас подберет проходящее мимо судно. Но когда это будет?..

— И вы бросили Нью-Йорк, чтобы попасть в такое положение? — сказал мне Петер, когда я, наконец, нашел его после долгих поисков.

Я спросил его, каковы наши шансы на спасение.

— О! — живо ответил он, — дьявольская рыба-акула устроит себе хорошее угощение, если кто-нибудь двинется нам на помощь.

— Как бы она не вздумала начать с нас, — вставил один из малодушных.

— Перестаньте зря болтать, — прервал один из охотников, — я три раза терпел крушение, и ни разу люди не спасались так удачно, как мы. Ведь у нас все целы. Да еще и удобства есть: паруса, лодки; и есть пища.

— Да, и еще одно удобство: если замерзнешь, то здесь можно обойтись и без гроба, — опять вставил малодушный.

Разговор прекратился: повар раздавал паек сухарей и свинины, и все принялись за еду.

Прошли три томительных дня ожидания…

Судно «Вангард» показалось на горизонте поздно вечером третьего дня. Разведчик на главной мачте заметил наш лагерь.

— Много пятен, — сказал он, — похоже на большое стадо «стариков».

Через несколько дней «Вангард» подошел и забрал нас. «Пассажиры» заполнили весь передний трюм, и многие еще остались без места. Сидевшие на палубе выжидали очереди спуститься вниз, а там поочередно двигались на свободные места у печки.

И «Вангарду» пришлось бросить охоту, нагрузившись полузамерзшими людьми.

Еще два судна, кроме «Альбатроса», потерпели крушение. Команды их — там не все люди уцелели — были размещены между встречными судами. Охотники «Вангарда» решили так: «Охота в этом году потеряна. Чем скорее вернемся, тем лучше. Должны же мы помочь товарищам добраться домой».