Поиск
НУРДИН МУЗАЕВ{17}
(Род. в 1913 г.)
С чеченского
КОЛЫШУТСЯ МАКИ
Колышутся маки алые
На склонах Кавказских гор.
Сползают лавины талые.
Восхода
Зажжен костер.
Скопление туч лиловое.
Прозрачные облака.
Звенит
Струей родниковою
Мелодия пастуха.
Пока ветерок заигрывал
С волнами его отар,
Он пел,
И сверкала искорка
В глазах,
Словно он не стар.
Задумался.
Не поймешь его:
Он здесь
Или где-то там —
Мечтой возвратился в прошлое,
К прошедшим своим годам.
Походы,
Бои немалые,
Задумавшись,
Видит он:
Колышутся маки алые В глазах,
Как кумач знамен.
‹1960›
НИГЯР РАФИБЕЙЛИ{18}
(Род. в 1913 г.)
С азербайджанского
ЦВЕТОК, РАСКРЫВШИЙСЯ СРЕДИ РУИН
Стою в раздумье над цветком, раскрывшимся среди руин.
Зачем, наперекор тоске, в камнях раскрылся он один —
Здесь домик был, веселый люд в нем песни пел, мужал и рос, —
А ныне обитают в нем то дождь, то ветер, то мороз.
Пришел дикарь — и разорил, разрушил этот милый кров.
Прохожий голову пред ним склоняет, скорбен и суров.
Но вот сквозь камень и металл цветок единственный пророс,
Пробился и зажег в душе не угасающий вопрос.
— Скажи, цветок, — я говорю, — как вырос, как раскрылся ты
Там, где заглох бы и сорняк — не то что нежные цветы?
Давно тут нету мотыльков, и соловьи давно вдали…
Тебя не ранняя ль весна вдруг подняла из-под земли?
— Я голос матери-земли, и силой жизни я велик!
Чтоб смерть и гибель победить, — цветок ответил, — я возник.
АФРОДИТА
Говорят, что женской красоте
Жить не долгий срок на белом свете…
А ваятель тот, а руки те
Разве не живут тысячелетья?
Афродита, бури обошли тебя,
Камни грубых скал не погребли тебя,
Мировые битвы не сожгли тебя,
Дева, ты жила тысячелетья!
От природы каждый человек
Получает жизни дар мгновенный.
Но бывает, что продлит навек
Эту жизнь художник дерзновенный.
Стой, красавица, вовеки стой
На незыблемой скале искусства!
Мы склонились перед красотой, —
Существует на земле искусство.
‹Неаполь, 1956›
АЛАГЁ3
Ты позволь мне сказать тебе несколько слов от души!
Я приехала в гости к народу, родному, как брат.
Я гляжу, как фиалки на склонах твоих хороши,
Как туман пред вершиной твоею отходит назад.
Небеса надо мною — невиданной голубизны!
И сады приласкали меня, напоили колодцы,
И услышала я, как в груди этой нежной страны
Материнское сердце с невиданной нежностью бьется.
Все просторы Армении я обошла, Алагёз,
Познакомилась с другом твоим — полководцем Севаном…
Вот уж сколько веков подпирающий своды небес,
Охраняя страну, ты стоишь на посту великаном.
Там, где гордые горы, — там люди достойны вершин.
Счастья большего нет, чем добытое с бою!
Великан Алагёз! Ты позволь над простором долин
В этот утренний час ненадолго проститься с тобою.
Поднебесной вершиной твоею гордится народ,
И голубоглазым тебя называют по праву,
И к солнцу и к звездам, пронзив небосвод,
Словно башню, вознес ты несокрушимую славу…
Ты позволь мне сказать тебе несколько слов от души!
Я приехала в гости к народу, родному, как брат.
Я гляжу, как фиалки на склонах твоих хороши,
Как туман пред вершиной твоею отходит назад.
БОРИС РУЧЬЕВ{19}
(1913–1973)
ПЕСНЯ О БРЕЗЕНТОВОЙ ПАЛАТКЕ
Мы жили в палатке
с зеленым оконцем,
промытой дождями,
просушенной солнцем,
да жгли у дверей
золотые костры
на рыжих каменьях
Магнитной горы.
Мы жили в палатке,
как ветер, походной,
постели пустели
на белом восходе,
буры рокотали
до звездной поры
в нетронутых рудах
Магнитной горы.
А мы приходили,
смеялись и жили.
И холод студил нам
горячие жилы.
Без пляски в мороз
отогреться невмочь,
мы жар нагоняли
в походную ночь.
А наш гармонист
подыграл для подмоги,
когда бы не стыли
и руки и ноги.
Озяб гармонист
и не может помочь,
озябла двухрядка
в походную ночь.
Потом без гудка
при свинцовом рассвете
мы шли на посты,
под неистовый ветер,
большим напряженьем
ветра превозмочь,
упрямей брезента
в походную ночь.
А мы накалялись
работой досыта,
ворочая скалы
огнем динамита.
И снова смеялись —
от встречи не прочь
с холодной палаткой
в походную ночь.
Под зимним брезентом
в студеных постелях
мы жили и стыли,
дружили и пели,
чтоб нам подымать
золотые костры
нетронутой славы
Магнитной горы.
Чтоб в зареве плавок
сгорели и сгасли,
как гаснут степные
казацкие сказки, —
метельный разгон,
ураганный надрыв
стремительных ветров
Магнитной горы.
Чтоб громкий на версты
и теплый на ощупь,
как солнце, желанный
в походные ночи,
на тысячи створок
окошки раскрыл
невиданный город
Магнитной горы.
Мы жили да знали
и радость и горе,
забрав, будто крепость,
Магнитную гору…
За рудами суши,
за синью морей
красивая слава
грохочет о ней.
Мы жили да пели
о доле рабочей
походною ночью,
холодною ночью…
Каленая воля
бригады моей
на гордую память
осталась о ней.
Мы жили, плясали
без всякой двухрядки
в холодной палатке,
в походной палатке…
На сотни походов,
на тысячи дней
заветная песня
осталась о ней.
Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: