Кстати, вся эта история с хрустальной туфелькой была не более чем ошибкой переводчика. Когда я впервые услышала эту сказку, Золушкины туфельки были сделаны из меха горностая, то есть из vair, по-французски. При переводе на английский это слово прочли как verre, стекло, отсюда и пошла вся история. Подметая лестницу, я тихонько напевала песенку мышек из мультфильма. А теперь давайте все вместе представим, насколько далека моя теперешняя жизнь от суеты, шика и блеска? Правильно. Чертовски далека.

— Я поведу! — раздался снизу, из прихожей, веселенький голосок Нелл. Через мгновение возле перил показалась ее каштановая головка, а потом рядом возник Рейн и, как всегда, невозмутимо сказал:

— Я сам сяду за руль.

Интересно, кто он из скандинавских богов? Наверное. Один. Бог Одиозности.

Нелл капризно надула губки, и тут меня черт дернул за язык. Перегнувшись через перила я крикнула:

— Позволь ему вести, Нелл. В конце концов, у него есть член. Как ни крути, большая разница.

Она вытаращила свои голубые глазки и уставилась на меня — сначала с изумлением, словно не могла поверить своим ушам, а затем с раздражением, когда заметила, что Рейн тоже на меня смотрит.

Мне все это надоело. Пришло время плеснуть маслица в огонь. Деловито работая метлой, я замерила:

— Разумеется, за рулем разницы нет никакой. Это понятно. Разница совсем в другом. Мальчики писают стоя и все такое.

— Что ты хочешь сказать? — натянуто спросил Рейн.

— Да так, ничего особенного. Просто лоббирую твое право водить машину. Ты ведь уже взрослый? Сколько тебе? Тридцатник?

В целом, он выглядел лет на двадцать, максимум, двадцать два, но его потрясающие глаза бли старше. На сотни лет старше.

Рейн ничего не ответил, а Нелл наморщила лобик и сказала:

— Ему двести шестьдесят семь! Мне восемьдесят три. А тебе сколько?

Ее британский акцент стал резче.

— Больше, — ответила я и, спустившись еще на одну ступеньку, продолжила подметать. Да, я превратила это занятие в настоящее театральное представление: один широкий взмах по ступеньке и два быстрых вертикальных мазка по углам. Интересно, много ли очков я заработала для души? Возможно, я разметаю себе метлой путь к спасению или типа того?

— Ох, как хорошо, что я поймала вас до отъезда! — воскликнула Ривер, выбегая в холл из кухни. — Ведь вы двое едете в город, правильно?

— Да, — ответил Рейн.

— И Рейн поведет машину, — добавила я. — Потому что он ма-а-а-а-а-а-а-а-а-альчик.

Ривер приподняла брови.

— Я поведу машину, потому что Нелл помяла оба крыла у грузовика, — сказал Рейн, снимая куртку с длинного ряда крючков возле двери. — И поцарапала бок «тойоты». И проколола шину у фургона.

Нелл испепелила меня одним из своих фирменных ядовитых взглядов, а потом бросилась оправдываться.

— Просто я привыкла ездить по другой стороне дороги! У нас левостороннее движение, а тут все наоборот!

— Ты живешь здесь уже два года, — напомнил Рейн, беря ключи от машины.

Мне показалось, что Нелл сейчас сорвется, и у меня возникло отчетливое ощущение, что не будь здесь Рейна и Ривер, она плюнула бы в меня ядом. Но сейчас она просто сняла с крючка свою куртку и сунула руки в рукава.

— Так, с этим вы разберетесь сами, — несколько растерянно сказала Ривер. — Неважно, кто из вас поведет машину, но я хочу попросить вас взять Настасью с собой в город. Ей нужна подходящая одежда. Вы не завезете ее к Эрлу?

Если бы в этот момент Нелл могла издать какой-нибудь звук, это, несомненно, был бы оглушительный душераздирающий визг. Вместо этого она просто развернулась и, не говоря ни слова, вышла из дома.

— У меня есть своя машина, — напомнила я. — Я могу сама доехать.

— Зачем жечь лишний бензин? — спокойно спросила Ривер. — Мы стараемся по возможности совмещать поездки, чтобы не загрязнять окружающую среду.

Мы с Рейном с одинаковой неохотой топтались и прихожей. Но потом я подумала, что будет очень забавно побыть назойливой третьей лишней в этой романтической прогулке, которую Нелл, вне всякого сомнения, заранее спланировала, чтобы попить наедине с Рейном.

Стыдно признаться, но кажется, я опять сделала неправильный выбор на бесконечном пути добродетели, когда вихрем пронеслась вниз по лестнице, предвкушая, как испорчу Нелл прекрасный денек.

Ладно, уговорили — ни капельки мне не было стыдно. На самом деле я торжествовала. Но ведь я признаю, что это было нехорошо — разве это не прогресс?

«Эрл» оказался универсальным магазинчиком рядом с «Аптекой Макинтера». Там торговали сельскохозяйственным инвентарем, разной параферналией для садоводства, одеждой, игрушками, сладостями и кухонными штучками. В магазине были деревянные полы и темно-красный потолок из прессованной жести, опирающийся на высокие металлические колонны с желобками. Простенько и без затей.

— Одежда там, — махнул рукой Рейн. — Мне нужно купить еду, я зайду за тобой, когда закончу.

Интересно, можно ли придать голосу еще большее равнодушие?

В ответ я улыбнулась Рейну теплой соблазнительной улыбкой и пропела:

— Спасибо! — Увидев, как сузились его зрачки, я с наслаждением добавила: — Ты такой душка!

Лицо Нелл окаменело, и она прошествовала в отдел кухонной утвари.

Рейн еще секунду смотрел на меня, а потом развернулся и пошел прочь.

Когда они ушли, я от души похихикала, но тут же приуныла, увидев перед собой вешалки с женской одеждой, стопки аккуратно сложенных джинсов на столах и груды свитеров.

Честно признаюсь, я слегка растерялась. Даже не помню, доводилось ли мне когда-нибудь покупать практичную одежду. Сотни лет тому назад, когда я была бедной, всю одежду приходилось делать самой. Эй, кто тут помнит одежду из необработанного льна? А что скажете по поводу домашней пряжи? Хей-хо!

С тех пор, как у меня появились деньги, я перестала нуждаться в практичной одежде. Когда-то давно мне все шилось на заказ, и нужные люди сами приходили ко мне домой. Даже в наши дни, радостно отпраздновав смерть корсетов и кринолинов, я так и не сумела приобрести вкус к моде.

Когда мне вдруг становилось нечего носить, я звонила своему личному консультанту и просила прислать на дом все необходимое. Я уже не помню, когда в последний раз меня волновал вопрос о том, что с чем сочетается или какая одежда подходит для разных случаев. Меня никогда не интересовало, какие тряпки мне особенно идут или подчеркивают мои достоинства.

— Вот дерьмо. Ну и ладно. Как-нибудь справлюсь, — прошипела я себе под нос. Каждый дурак шлет, как выбирать практичную одежду! Нелл, скажем, отлично умеет это делать.

— А? Это ты мне?

Вздрогнув, я подняла голову и увидела перед собой юную готку с парой черных джинсов в руках. Что-то в ее лице показалось мне смутно знакомым, и через несколько секунд я узнала в ней ту самую наглую девицу, которая цеплялась ко мне перед входом в старую аптеку. Сейчас в ее волосах чередовались широкие зеленые и каштановые прядки, и она вопросительно смотрела мне в лицо своими густо-подведенными глазами.

— Да нет, — ответила я, задумчиво обводя глазами море одежды. — Извини. Так, болтаю сама с собой.

— Так ты, типа, сначала убедись, что тебя никто не слышит, — пробурчала она, прикладывая джинсы к поясу.

— Значит, ты вот так проверяешь, что тебе подходит? — поинтересовалась я, продолжая начатый диалог. Потом взяла со стола первую попавшуюся пару вельветовых штанов и приложила к своему поясу. Кажется, великоваты. Может, примерить? — А потом?

— Потом. Я. Покупаю, — отчеканила готка. Лицо ее стало злым и настороженным.

Я перебросила джинсы через локоть и схватила свитер. Темно-синий.

— Темно-синий ко всему подходит, правда?

— Ты что, чокнутая? — резко спросила она, отшвыривая джинсы.

Через тридцать секунд дверной колокольчик провозгласил о ее уходе. Я не смогла удержаться от смеха, но это был жалкий смешок, знаменовавший мое полное поражение.