Вот тогда эта женщина впервые посмотрела на меня. Она взяла меня за подбородок и заглянула прямо в глаза. Я тоже уставилась на нее, и мы сразу узнали друг в друге бессмертных. Только не думайте, что бессмертие — это нечто вроде клейма на лбу или большой буквы «Б», загорающейся в глазах. С виду мы ничем не отличаемся от обычных людей, но сразу узнаем друг друга.

Не отвечая на мой вопрос, женщина молча обвела глазами место происшествия: смятую машину, мертвую девушку, Инки и меня, уже оправившихся после происшедшего.

— Так не должно быть, — негромко сказала она по-французски.

— Что? — переспросила я.

Она покачала головой, и я увидела грусть в ее теплых карих глазах.

— Ты даже не представляешь, насколько обкрадываешь себя. Ты сама, и твоя жизнь могли бы быть намного больше, чем это...

Тут я не на шутку разозлилась и поспешно встала, вытирая ладонью кровь с глаз.

— Меня зовут Ривер, — сказала женщина, тоже поднимаясь. — Знаешь, у меня есть одно место, в Америке. Штат Массачусетс, это на севере. Городок Уэст Лоуинг. Ты должна туда приехать.

Она кивнула на искореженную дымящуюся машину, на мужчину, бережно несущего тело Имоджин в свой автомобиль. Потом бросила на Инки быстрый оценивающий взгляд и отвернулась, словно в одно мгновение разглядела в нем пустого прожигателя жизни, золотого мальчика и тот самый пресловутый камень, на котором чахнут любые семена мудрости.

— Я была в Массачусетсе, — сказала я. — Пуританское местечко. Штат самовлюбленных снобов. И вообще, там холодно.

Она улыбнулась мне быстрой печальной улыбкой.

— Может быть, но только не в Уэст Лоуинге. Приезжай, когда устанешь от всего этого, — она снова посмотрела на машину и на Инки. — Как тебя зовут? — Глаза у нее были умные и внимательные, мне показалось, будто она запоминает черты моего лица, форму ушей. Я туже запахнула горжетку.

— Кристина.

— Кристина, — кивнула женщина. — Когда устанешь, когда тебе захочется чего-то большего, приезжай в Уэст Лоуинг, штат Массачусетс. Мой дом так и называется — Риверз Эдж. Ты сможешь его найти.

С этими словами женщина по имени Ривер вернулась в машину, где уже находились двое мужчин и тела Ребекки и Имоджин, и они уехали, оставив нас с Инки возле искореженных останков красивого голубого автомобиля.

Вскоре мы остановили попутку, а затем поездом добрались до Парижа, откуда вскоре перебралисьв Марсель, поближе к теплу. Прелестная весна в Марселе окончательно стерла из моей памяти воспоминания о Ривер и Имоджин.

Как оказалось, не навсегда. Вчера воспоминания вернулись, я решила воспользоваться предложением, сделанным мне восемьдесят лет назад. Теперь вы понимаете, почему я говорю о безумии? Прошло восемьдесят чертовых лет, с какой стати я решила, что эта Ривер все еще здесь, а ее приглашение по-прежнему в силе?

Видите ли, бессмертные довольно часто переезжают с места на место. Если пятьдесят лет жить в одной и той же деревушке, оставаясь с виду шестнадцатилетним, у людей неизбежно возникнут вопросы. Вот почему мы стараемся нигде подолгу не задерживаться. С чего я решила, что Ривер все еще здесь? Просто она... она выглядела неподвластной времени. Я понимаю, что это избитое клише для описания бессмертных, но так оно и было. Она произвела на меня впечатление чего-то твердого и прочного, как скала. Поэтому, если она сказала, что я могу прийти в любое время, и она будет меня ждать, то как-то само собой подразумевалось — да, я в самом деле могу прийти когда захочу, и она будет ждать меня!

Внутри у меня все клокотало, руки мелко дрожали от трех выпитых натощак эспрессо с сахаром.

Внезапно кто-то постучал в стекло моей машины, и я чуть не заорала от страха.

Кое-как сфокусировав взгляд, я увидела склонившегося к окну мужчину.

Приступ истерического хохота подкатил к горлу, и я едва сдержалась, чтобы не оскандалиться. Ибов мое окно постучал самый настоящий скандинавский бог, смотревший на меня не то с заботой, не то с подозрением. Его красота была настолько ослепительной, что он казался героем мифов, очнувшимся от векового сна.

Когда первое изумление прошло, я вдруг поняла, что где-то уже видела это лицо. Кто же он такой? Супермодель? Может быть, это он сверкает нижним бельем с огромного рекламного щита на Тайме Сквер? Или он актер? Герой какого-нибудь сериала?

Так и не вспомнив, я опустила стекло, мечтая, чтобы мой знакомый незнакомец оказался изголодавшимся по сексу извращенцем, задумавшим похитить меня и сделать своей наложницей.

— Да? — сипло спросила я.

— Это частная дорога, — ответил бог, укоризненно глядя на меня. Сколько ему лет? Двадцать? Двадцать два? Интересно, ему нравятся молоденькие девушки? Я захлопала глазами, и снова где-то на грани сознания мелькнуло едва уловимое воспоминание. Нет, я определенно уже видела его раньше!

— А... Вот что... Я ищу Ривер. Вы мне не поможете? Риверз Эдж?

Его золотистые глаза распахнулись от изумления. Мне вдруг впервые пришло в голову, что Ривер могла скрывать свое местожительство от соседей. Если, конечно, она вообще тут жила.

— Вы знаете, где это? — настойчиво повторила я.

— Вы знаете Ривер? — вопросом на вопрос ответил он. — Где вы с ней встречались?

Да какое ему дело? И вообще, кто он такой — ее личный охранник?

— Я встретилась с ней очень давно. Она пригласила меня приехать сюда, — твердо ответила я. — Вы не знаете, есть здесь такое место — Риверз Эдж?

И тут случилось вот что. Не успела я даже дернуться, как сильная рука просунулась в окно машины и дотронулась до моей щеки. Рука была теплая, твердая и нежная одновременно, но мою щеку опалило ледяным холодом.

Бог был бессмертным, и теперь он узнал, что я тоже из их числа.

Отстранившись, я склонила голову набок и спросила:

— Слушайте, мы не знакомы? Я не могла вас где-то видеть?

Если бы мы с ним встречались, мои воспоминания, вне всякого сомнения, были бы более живыми и намного более яркими. Такое лицо, такой голос забыть просто невозможно! С другой стороны, за прошедшие столетия я столько раз пересекла каждый континент... Может быть, он намного моложе? Или...

Или он был одним из тех, из другого вида бессмертных. Из тех, кого я обхожу за версту, с кем у меня никогда не было ничего общего, от кого я бегу, как от чумы, и над кем потешаюсь со своими друзьями. Из тех, кого я презираю так же сильно, как они презирают меня.

И теперь я надеялась, что эти бессмертные смогут... спасти меня. Помочь. Защитить. Я приехала искать помощи у тех, кого называют тахти.

— Нет, — сказал он, убирая руку. Мне вдруг стало еще холоднее, и я невольно поежилась.

— Поезжайте по этой дороге, — с явной неохотой добавил незнакомец. — Вниз, до развилки. Там повернете налево. Потом увидите дом.

— Значит, Ривер все еще здесь?

Как я ни вглядывалась в его лицо, оно оставалось для меня закрытым.

— Да.

Я наблюдала в зеркало заднего вида, как он уходит по дороге. Он был высоким и широкоплечим, а зрелище его туго обтянутой джинсами задницы было поистине деликатесом для гурманов. По мере того как его спина удалялась, чувство узнавания испарялось, поэтому я наморщила лоб, роясь в памяти. К сожалению, при этом я случайно увидела собственное отражение в зеркале и даже застонала от досады — серая кожа заядлой посетительницы ночных клубов, почти такого же оттенка губы, кислотно-синие контактные линзы, придающие взгляду слегка диковатый вид, и жесткие черные волосы, торчащие во все стороны, как иглы у дикобраза.

Зеркало наглядно показало мне самое главное: я была полной противоположностью скандинавскому богу. Если он был идеальным мужчиной, то я была первой с конца женщиной. Измученной, нездоровой и некрасивой. Ну и ладно, мне-то что? Мне плевать.

Еще четыре минуты прыжков по изрытой колеями дороге, и я остановилась перед длинным двухэтажным зданием, больше похожим на школу или студенческое общежитие, чем на жилой дом. Это было огромное прямоугольное строение, выкрашенное целомудренной белой краской, с зелеными жалюзи на каждом аккуратном окошке. По бокам к нему примыкали по меньшей мере три каменные пристройки, а дальше тянулся бесконечный каменный забор, за которым, как Мне показалось, находился большой сад.