17
Похоже утренние посещение меня Асей становилось традицией. Сегодня, не успев открыть глаза, я увидел ноги в плотных военных штанах, продирая глаза пытался поднять взгляд, а это было ох как неудобно, потому что во сне я умудрился перевернуться на живот, а может и удачно, потому что природа, она же такая, даже в покалеченном туловище, а тут по утрам женские ножки пусть и в широких брюках, это ух. Это ведь в голове предводительница повстанцев вызывала кучу эмоций и противоречивых ощущений, а во всем остальном, я не мог не признать, что она была очень симпатичной девушкой, точно на мой вкус.
— Доброе утро, — просипел я, — если оно конечно доброе.
— Почему нет, — и, о чёрт, я увидел, как она залилась румянцем. Та женщина, что готовилась расстрелять кучу народу краснеет? Интересное дело.
— Ну я не знаю, может я пока спал оказался замешанным в какое-то политическое действо, — говорить всё же было не удобно, и я с трудом устроился на боку, немного подтянув колени к животу, надеясь, что собеседница не заметит, что я оценил её обтягивающую маечку. А я ох как оценил. Она была чёрная, как и брюки, но в отличии от них туго облегала все изгибы. А девушка похоже нервничала и это мешало ещё больше, потому что её грудь часто вздымалась, рисуя в воображении картинки о том, какая она может быть на ощупь, как это, проводить ладонью по твёрдым бугоркам сосков…
Дверь открылась резко, заставив меня вздрогнуть. Сколько я так пялился на девушку?
— А вот и папа проснулся, — произнесла Мелиса, входя в комнату. Хоуп на её руках заерзала, загомонила.
— Как ты себя чувствуешь? — отмерла Ася.
— Твоими молитвами, — выкать женщине которая оказалась матерью моей дочери было как-то странно.
Да Хоуп была и останется моей дочерью, даже если прямо сегодня обнаружится её биологический отец. Она моя дочка и всё, никому её не отдам. Я готов делить её с женщиной, всё же мама девочкам нужна, но чужой мужик… Мелиса дала мне девочку на руки, малышка долго всматривалась в меня, потрогала своей ладошкой мою бороду и звонко засмеялась:
— Ёсик, — выдала она и снова потрогала бороду.
— Ёжик, — хмыкнул я и поцеловал девочку.
Ася медленно подошла к нам и присела на краешек кровати. Хоуп посмотрела на неё и теснее прижалась ко мне. Девушка нерешительно протянула руку к крохе, от чего та моментально скуксилась и повела ротиком, словно собираясь зарыдать. Ася нервно отдернула ладонь и засунула её под ногу, будто боялась, что своенравная конечность вновь потянется к малышке.
— Ну-ка подруга, — встала передо мной знахарка, — кому-то, по-моему, пора на горшок, — произнесла она, забирая у меня девочку, — а тебе надо побольше с ней общаться.
— Но его же она не боится, хоть и не видела давно.
— Его образ у неё в голове остаётся, твой только появился.
Они видимо продолжали уже начатый разговор. Мелиса отвернулась, устраивая малышку на ночной вазе, а Ася повернулась ко мне:
— Так как самочувствие?
— Да, восстанавливаюсь потихоньку, твой дружок хорошо поработал.
— Он тебе не верит. Ты солдат Общества.
— Ну, знаешь ли, у меня как-то выбора особенно не было, кем быть. В повстанцы не звали, — это было ерничание, чистой воды, я об этом даже не думал, когда ехал на призывную базу.
— А зачем ты туда вообще пошел? Тебя же могли бы убить, кто бы тогда позаботился о Хоуп?
— Не могли!
— Могли! — мы уже разговаривали на повышенных тонах, и травница на нас неодобрительно косилась, но мы похоже уже были не в состоянии остановится.
— А я говорю, не могли!
— Ну, тогда же смогли… — договаривала она почти шепотом. Ясно было, что сболтнула лишнего и уже каялась о сказанном
— Тогда? — я поднял бровь и скрестил руки на груди, чтобы это сделать мне пришлось побороться с собой и перетерпеть боль, потому что ребра не радовались никакой активности.
— Я, пожалуй, пойду, — знахарка подхватила Хоуп и выскочила из комнаты.
— Ну… э…
— Когда тогда? Ты что знала меня раньше?
Девушка сидела передо мной, краснела, бледнела, смотрела на свои руки, пытаясь пристроить их то между коленей, то тёрла штаны, а я ждал. Похоже она не планировала меня посвящать в эту историю, или планировала значительно позже, ну что ж она сама спутала свои карты.
— Возможно и так… я думаю, что ты Герман… — Герман, именно это имя прозвучало тогда, перед казнью, именно его кричала не своим голосом Ася, перед тем как свалится в обморок. Кто он?
— Герман? Кто это, Герман?
— Ну это длинная история, — как можно беззаботнее завела девушка.
— Я никуда не тороплюсь.
— В общем мы росли в одном селе. Герман был главным красавцем школы, душой компании, — неужели он, то есть я её детская любовь? — в тебя были влюблены все девчонки, — взгляд Аси заволокло пеленой воспоминаний.
— А ты? — я всё же решился тихо задать вопрос.
— П-ф-ф, — фыркнула она, — кто был ты и, кто я. Ты звезда школы, а я немая девчонка, младше на несколько лет.
— Немая?
— Ах да, ты же не помнишь, — спохватилась она, — да я онемела, когда умерли мои родители, в девять лет. А потом ты ушел в армию, — она помолчала, — вернулся уже не ты, израненный, умирающий…Вот здесь, — она коснулась моего живота, — было сплошное месиво. Твоя мама, тётушка Ирма, была знахаркой, она тебя выходила, но остались шрамы, много шрамов, — она невидящим взором уставилась мне повыше пупка. Так вот что они там искали и находили лишь рельефный пресс. Какая-то мысль мелькнула, но я не успел её понять, — Тётушка Ирма была похожа на Мелису, такая же мудрая и спокойная. Я иногда смотрю на неё и вижу твою мама. А потом мы создали ячейку…
— Мы встречались?
— Нет. Просто мне исполнилось двадцать пять и комитет выбрал тебя моей парой. мы год прожили вместе, а потом ты исчез. Я не смогла там, без тебя и пошла искать. Пока шла познакомилась с Карой, а потом мы попали в Лагерь. Нас спасли повстанцы. Я познакомилась с врачом — Риши, он сказал, что ты его друг и живёшь в поселении повстанцев, — она встала и нервно заходила из угла в угол, — ты был рад меня видеть, — наконец выдавила она из себя, — тогда ты тоже твердил что с тобой ничего не случится, переживал что меня убьют. А вышло наоборот. Я до сих пор помню твои глаза полные боли, как кровь заливала твою футболку, — из глаз девушки покатились слёзы, а у меня в сердце что-то защемило. Как я могу смотреть, когда она плачет? Это были обычные слёзы, не истерика, но я видел, что они изливаются откуда-то из глубины души, оттуда куда нет никому допуска. Рывком вскочил кровати, в один шаг преодолел расстояние разделяющие нас и заключил её в объятия желая успокоить, — как ты мог! Как ты мог меня оставить там! — тихо всхлипывала она, а я лишь теснее прижимал её к своему ноющему боку и молил про себя лишь об одном. Что бы она не плакала, от этого было нестерпимо тошно, хоть в петлю лезь. Так мы и стояли пока Ася не успокоилась, только тогда я разжал руки. Она уже спокойно прошлась по комнатке, — вот собственно и всё.
Всё? Лихо. Этого «всё» стало так много, что в голове было не протолкнутся от мыслей. Одна была самая явная и я не смог её не задать:
— А кто отец Хоуп? — спрашивал, а внутри всё дрожало, что сейчас она назовет кого-то другого, не меня.
14.09
— Ты что обалдел? — моментально вскипела девушка, — ты за кого меня принимаешь?
— я тебя ни за кого не принимаю, я спрашиваю, — и хотя моё лицо было спокойно, а тон серьёзен, внутри прыгали солнечные зайчики, от того как она отреагировала на мой вопрос, от этого в сердце селилась что отец я. Эйфория затопляла душу, хотелось, бегать, кричать, сжимать в объятиях эту вздорную девчонку. Чем больше я с ней общался тет-а-тет, тем больше уходили неприятные ощущения, от этого человека. Я даже не удивлялся, что был с ней, с таким человеком рядом, должно быть весьма неплохо, шумит конечно много, но и у меня не нордический темперамент.
Тем временем Ася подскочила ко мне и потянула меня за ворот футболки, порываясь приблизить свои глаза к моим, хватка была не слабой и я, дабы не рвать новую вещь, послушно наклонился:
— Послушай ты, напыщенный индюк, — в её лазах я видел гром и молнии праведного гнева, — у меня в жизни был одни мужчин, и никогда не было и не будет другого.